Миллион миров - Антон Александрович Карелин

спикировала обратно на капсулу хозяина и прижалась к его груди, раскинув крылья, защищая. Веер космической пыли хлестнул по чёрной птице, но она даже не вздрогнула. Астероидный нырок был приспособлен к жизни среди астероидов, и её шкуре мелкие камушки даже на большой скорости были нипочём.

Всё вокруг скрежетало и гудело, «Мусорог» явно вело, он не сумел восстановить траекторию, сбитую столкновением. Град метеоров и астероидов бил по истерзанной поверхности баржи, она тряслась и содрогалась. А некоторые из дюз, пусть и надёжно утопленных в глубине брони, уже забило или повредило ударами, и теперь они работали с перебоями.

— Управляемость корабля сорок процентов, — в ушах Одиссея раздался голос Гаммы, абсолютно спокойный в центре происходящего бедлама. — Маневренность близка к нулю. Прогноз прибытия к цели: двадцать шесть процентов.

— А шанс прибыть вовремя?

— Ноль процентов.

— Простите, — раздался всхлипывающий голос гарранки, которая с ужасом на мордочке смотрела с разбитой экран-панели на разрушения внутри «Мусорога». — Это наша вина…

— Вы уже подвергли себя смертельному риску… из-за нас… — тяжело проронил седовласый. — Во имя сердца Беглеца, просим вас отступить…

— Мы успеем к ним на помощь, — упрямо припечатал Грай. — Если покинем корабль.

Его капсула повисла напротив Одиссея и Джанни, три сыщика образовали треугольник, в центре которого ожидал приказов жизнерадостный холодильник на колёсиках с рваной царапиной на боку.

— Гамма. Какова вероятность, что умп с ремботом, если мы выстрелим ими в сторону «Гаррака», достигнут его в течение тридцати пяти единиц?

— Непрогнозируемо. Слишком много неизвестных и переменных.

— Какова вероятность столкновения с метеором, если мы выйдем наружу и полетим в капсулах?

— Около полутора процентов в каждую полётную единицу. Около восьмидесяти шести процентов за то расстояние, которое нужно пройти.

Когда ты малого размера, а Гамма может со сверхчеловеческой скоростью управлять твоей капсулой, маневрируя дюзами и отклоняясь на долю градуса за миллисекунду — шанс столкновения становится разительно ниже. Но первое же попадание означает смерть. Корпораты послали в аномалию бронированный корабль, который выдержит множество ударов, и он выдержал все, кроме одного. Статистически, даже со скалой в боку «Мусорог» рано или поздно добрался бы до терпящего бедствие корвета. Но к этому моменту ученые будут уже мертвы.

А если покинуть корабль и лететь в капсулах, то шансы добраться вовремя в разы выше — вот только они обратно пропорциональны шансам выжить при этом.

— Джанни, ты что-нибудь видишь?

Все с отчаянием уставились на Пророчицу.

— Метеор, — прошелестела висай. — Ледяной кристалл мчится в космосе так много витков. Он движется нам навстречу. Но я знаю, что с ним делать.

У Одиссея был один пугающий способ: взойти на маленький корабль сайн и попытаться с ним управиться, полететь на нём. Он почему-то не сомневался, что корабль, не потерявший силы за два миллиона лет, будет неуязвим для астероидов. Вот только не важно, удастся такая попытка или нет, не важно, поместятся ли гарранцы в чёрный кораблик — такую попытку в любом случае невозможно скрыть от остальных. А Фокс знал, со всей уверенностью человека, жившего пять столетий: если другие узнают о чудесном древнем корабле, то знание о нём вскоре достигнет Вечных. И тогда их всех ждёт неминуемая смерть. Тогда спасение, риск, героизм и жертвы — всё потеряет смысл.

Человек прислушался к себе перед тем, как принять решение. Первый закон космоса был выжжен жизнями и смертями сотен поколений по всей галактике, каждый знал его с детства: «Приди на помощь». В дальнем космосе бледнеют различия, стираются государства и расы, стихают политика и вера, разногласия и пристрастия — есть только мы, живые, против безжалостной пустоты. Если хочешь выжить, ты поможешь спастись другим.

Но какой ценой?

Секунда, ещё одна, важна каждая, человек думал, глаз сайн мёртво молчал, а глазница пульсировала жаром и болью — с самого начала этого безумного дня.

— Что за бесконечностью? — внезапно спросил Грай, глядя на человека в упор.

— За бесконечностью — я, — не успев подумать, ответил тот.

Старый девиз освоителей на оборудовании первых поколений, уходящих в гипер-прыжок, из которого они могли не вернуться.

— Гамма, разворачивай «Мусорог» и следуй обратно к вратам, — приказал Одиссей. — Грай, бери одного бота и обе изосферы, вылетай и всеми средствами ищи «Ханмэй». Нам нужен нейр корабля, он может помочь разобраться в аномалии и понять, как прорваться к вратам изнутри. Джанни, мы с тобой и тремя оставшимися ботами выдвигаемся в сторону «Гаррака». Умп, прикрепи к себе рембота и следуй за нами. Запомните: в нашей группе приоритетным является сохранение умпа и рембота. Они должны достигнуть корвета. Гамма, когда мы займём отсек выброса мусора, включи систему на полную мощность, чтобы нами выстрелило из корабля. Разверни «Мусорог» и рассчитай траекторию так, чтобы мы с максимальным ускорением летели к «Гарраку».

Он глубоко вдохнул, чтобы успокоить бьющееся сердце и нервную сжатость рук. Было бы правильно вынуть глаз, снять свитер, упаковать всё и оставить на «Мусороге» — на случай, если Одиссей погибнет и сможет возродиться, тогда самое ценное останется невредимым. Но он знал, что теллагерса ещё не успела накопиться в его теле после возрождения, оно произошло слишком недавно. Если сегодня Фокс умрёт, он не вернётся, а значит, его наследие умрёт вместе с ним.

— Всем всё ясно?

«Принято», три зелёных огонька вспыхнули и погасли на стене. Грай криво осклабился и поплыл к шлюзу, а изосферы и ближайший бот двинулись за ним. Джанни молча приблизила свою капсулу бок о бок к капсуле Фокса, их бока скрепились в тандем. Юная гарранка пыталась подавить рыдания, но в звукоизолированных скафандрах её тихие всхлипы были отчётливо слышны.

— Уже бегу, братаны, — запыхтел умп. — Давай, ремонтик, пристёгивайся. Вот молодец!

— Чернушка, молодец, что не послушалась, — прошептал Одиссей, погладив птицу. — Пора тебе показать, кто тут астероидный нырок.

Выброс из мусорного отсека был настолько мощным, что несмотря на все компенсаторные механизмы, капсулы, гели и скафандры Фокс почувствовал, как желудок сжался, а в глазах потемнело. Громада «Мусорога» уменьшилась до точки за секунду, блеснула и исчезла в потоке малых и больших метеоров, погасла в пелене пыли, застилавшей всю аномалию.

Левый глаз пульсировал, как сумасшедший, от него сегодня не было спасения. Две капсулы, три боевых бота и увесистый умп с ремботом летели единым объектом, сцепившись боками и маневрируя с помощью разгорающихся и гаснущих