Имортист - Юрий Никитин

Чудом уцелел диск, выброшенный взрывом из искореженной и обгоревшей видеокамеры, специалисты восстановили ход событий, поступок четверки молодых студентов из вполне аристократических семей казался немыслимым, его пытались трактовать так и эдак, но все же поле для догадок слишком узкое: они снимали свои последние часы жизни подробно, надеясь, что флэш-память уцелеет.

После реконструкции событий это выглядело так: они сумели пробраться в наиболее богатый бензином и топливом для кораблей терминал в доках. Охрана была поручена автоматике, специалисты головами ручались, что муха не пролетит незамеченной, но не учли, что студенты под руководством своего преподавателя Криса Ричардсона тоже специалисты по электронике. Они сумели пройти первые два уровня защиты, тщательно заминировали, используя уже знания, полученные из Интернета, к этому времени сработала сигнализация, прибыла охрана, но остановилась у входа, как только Крис, старший в группе, пригрозил немедленно взорвать емкости с бензином.

Пока прибывали специализированные части антитеррора, закончили минировать остальные емкости. На кадрах хорошо видны лица парней: красивые и одухотворенные, глаза сияют, как звезды, сами не ожидали, что из простых существ, способных только на учебу да траханье сокурсниц, сумеют подняться до высот самопожертвования.

Вот Крис прислушался, доносятся завывания сирен, сейчас с ними начнут переговоры, а тем временем элитные части подберутся ближе, снайперы возьмут их на мушки…

Перепачканное лицо Криса оставалось бледным, даже желтым, как у покойника, но глаза блистали. Норманну, его лучшему другу, показалось, что они разгораются все ярче и ярче.

– Ну что, братья, – произнес Крис дрогнувшим голосом, – кажется… пришел и наш час?

– Похоже, – согласился Джон, он передернул плечами. – Но, Боже, я не думал, что так рано!

– Отец наш знает, – сказал Генрих, третий, – кого и когда позвать.

А четвертый, Эрих Райт, склонный к торжественности и патетике, проговорил громко, с подъемом:

– И придет Страшный Суд, Жуткий и Последний… Да разверзнутся могилы, да вопрошат Судии почивших: как ты жил и что сделал для людей?.. И будут все судимы окончательно и бесповоротно.

Крис сказал буднично:

– Не все, абсолютное большинство останется там навеки, в том числе и эти герои, что сейчас беснуются с той стороны, взяв нас в такое кольцо, будто с нами танковая дивизия… Они останутся, а мы встанем. И мы еще побываем и на далеких звездах, и в дальних галактиках. Взрываю?

– Погоди, – попросил Генрих. Он подошел к переговорному устройству, громкий голос разнесся над тройной цепью солдат: – Отойдите подальше!.. Как можно дальше!.. Взрывная волна многих из вас просто убьет, остальных покалечит.

Эрих выглянул в окно, рискуя поймать пулю, крикнул:

– Не уходят!

– Что-то стали храбрые… – проронил Джон.

– Да просто не верят, что мы на такое решимся, – возразил Генрих с горечью.

Их взгляды встретились. И я бы раньше не поверил, прочел он в глазах друга. Совсем недавно мы были одними из них. Господи, как стыдно…

Джон вдруг сказал дрогнувшим голосом:

– Взрывай!.. А то во мне из темноты поднимается этот животный страх перед бездной… Я же не рожден имортистом, во мне слишком силен этот, простой…

Крис кивнул, положил руку на взрыватель. От дальнего окошка крикнул Генрих:

– Прибыли первые пожарные машины!.. Это ничего не даст при пожаре, но, если промедлим… могут не дать ему разгореться!

– Понял, – ответил Крис. Не убирая руки, повернулся к друзьям, сказал ясным голосом: – До скорой встречи!

Вся тысяча темных окон многоэтажного здания вспыхнула, словно в нем заработала гигантская электросварка. Белый плазменный свет тут же перешел в красный, багровый, все рамы на этажах вылетели под одновременным ударом красного, клубящегося, до жути похожего на ядерный взрыв. Бетонная коробка здания рассыпалась в стороны, а крыша, прежде чем рухнуть, поднялась на волне взрыва на высоту еще такого же здания.

Тяжелые стены с жутким грохотом валились на машины, давили скорчившихся за ними людей. Огненная волна понеслась стеной, машины несло некоторое время, словно грязные щепки в половодье.

Утром всю Англию тряхнули новости, что ночью злоумышленники открыли все запасы топлива, приготовленные для выхода флота в океан, и подожгли. Теперь пожар, что нанесет колоссальный ущерб, придется гасить неделями, а эскадра так и не выйдет в море, не присоединится к победоносному флоту США…

Искореженную и оплавленную видеокамеру подобрали далеко за доком, совершенно случайно, а парнишка, что вытащил пластинку флэш-памяти, не думал, что уцелела, но, когда подсоединил через юэсби к компу, ахнул и немедленно позвонил в телестудию. Запись показали раньше, чем власти успели наложить запрет, и увиденное тряхнуло Англию сильнее, чем колоссальные материальные потери при пожаре.

Вся четверка из обеспеченных и крайне богатых аристократических кругов, что им еще надо, спрашивали люди на улицах, дома, в офисах. Это же лучшие рестораны, собственные виллы, яхты, а то и самолеты, можно летать на тропические острова оттянуться, в Лас-Вегас – поиграть в казино, на яхту приглашать кинозвезд… Что им еще надо? Зачем?

Старая Европа не только отказалась присоединиться к крестовому походу, она еще и закрыла воздушное пространство для стран, готовящих вторжение в Россию. Польша и Прибалтика заколебались: готовые во всем следовать за сильным, то есть за США, тем не менее зависят от благосклонности стран Европы, без них не пробиться в НАТО…

Первой дрогнула Польша, заявила, что не допустит высадки войск со своей территории, Прибалтика выступала с противоречивыми заявлениями, во всех трех странах начались волнения, но еще больше все следили за событиями, что разворачивались на территории США.

Весь мир обошли кадры с горящим автобусом, что перегородил улицу Нью-Йорка. С этого началось пассивное восстание, так его называли, нью-йоркских имортистов. Они не вступали в схватки с полицией и национальной гвардией, но, будучи в массе своей высокопрофессиональными специалистами, с первого же дня сумели парализовать жизнь огромного мегаполиса. А горящий автобус был лишь символом, больше ничего поджигать не пришлось: город был надежно лишен электричества, тепла, подвоза топлива и продуктов.

Военные базы поддерживали образцовый порядок только на своих огороженных территориях, но военные не добывают у себя нефть и не преобразуют ее в бензин, а вот топливо поступать перестало. Когда президент обратился к военным, чтобы взяли под контроль жизненно важные для страны объекты, это привело лишь к появлению множества вооруженных до зубов десантников на электростанциях и на дорогах, однако высоколобых в военной форме не хватало, чтобы поддерживать их в рабочем состоянии.