Информация и человек - Сергей Сергеевич Сергеев

выполнимая. Мы уже касались вопроса о том, что нельзя с помощью сознания понять само же сознание. А ведь для ответа на поставленный вопрос именно это и надо сделать, ведь человек абсолютно всё познаёт через сознание. В чём же сама суть означенных трудностей?

Рассмотрим такую аналогию. Допустим нам надо оценить работу какого-то технического устройства, например, вольтметра. Как узнать, правильно он работает или нет? Очень просто: надо подключить его к источнику эталонного (заранее известного) напряжения и посмотреть, насколько его показание отличается от эталона. Но для этого надо каким-то образом получить эталонное напряжение. Это тоже сделать очень просто: надо взять заведомо исправный вольтметр и измерить напряжение какого-либо источника. Какие тут могут быть сложности? Сложностей действительно нет, но только при условии, что у нас есть эталон – заведомо исправный вольтметр или источник заведомо известного напряжения. А если нет эталона? Тогда задача становится неразрешимой. Действительно, как определить погрешность вольтметра, если помимо него в нашем распоряжении есть источник непонятно какого напряжения и другие такие же вольтметры, то есть приборы, о точности показаний которых ничего не известно? Но ведь и при попытке оценить работу мозга дела обстоят точно таким же образом: если допустить, что сознание имеет принципиальные недостатки, то где взять эталон? Получается, что все «погрешности» сознания мы можем оценивать только посредством другого заведомо дефективного «прибора». И все наши умозаключения (то есть результаты работы сознания) такие же недостоверные, как и величина напряжения, измеренная непонятно насколько точным вольтметром.

Правда, можно возразить, что в нашем случае это не совсем так: ведь если взять некую совокупность задач и дать их решить испытуемой группе людей, то можно определить, у кого мозг работает лучше, а у кого хуже (определить, какой «вольтметр» более точен, а какой менее). Но мы сейчас пытаемся дать не относительную оценку нашего разума, а абсолютную, то есть пытаемся оценить, насколько совершенен сам принцип мышления. А как можно оценить оптимальность этого принципа, если он нам непонятен?

Так что же, получается, что о недостатках мозга объективно ничего сказать нельзя? Но тогда и о его достоинствах говорить не приходится: если нельзя оценить минусы, то как можно оценить плюсы? Здесь тоже можно возразить, что, говоря о достоинствах мозга, мы всё-таки делали это не отвлечённо, а сравнивали его функционирование с работой технических устройств, в основном, с работой компьютера. То есть, эти самые достоинства как-то оценивали (очень условно, конечно), принимая во внимание известные нам способы обработки информации. Но, опять же, чтобы оценить, насколько мозг совершенен вообще, надо сравнить принцип его работы с каким-то идеалом. Но мы на сознательном уровне не можем понять даже существующий принцип работы мозга, не говоря уже о каких-то там идеалах. С другой стороны, нельзя сказать, что мы совсем не можем дать никакой оценки функционированию мозга: не надо забывать, что сравнение его работы с работой технических устройств, которое мы делали выше, всё-таки даёт какие-то косвенные представления о рассматриваемом вопросе. Пусть даже не представления, а предположения, но, как говорится, на безрыбье и рак рыба. Что же это за предположения?

Напомним, что каждый раз, когда мы сталкивались с явным недостатком работы мозга, – его неспособностью производить громоздкие арифметические операции, сложностью на сознательном уровне запоминать большие массивы формализованной информации и т.п., – мы всегда делали оговорку, что всё это он может делать окольным путём. А «напрямую» эти действия недоступны потому, что они могут мешать главному его достоинству – способности к творческому мышлению. И первое предположение о возможном принципиальном недостатке функционирования мозга, очевидно, состоит в том, что, возможно, могут существовать другие принципы функционирования, которые, будь они реализованы в нашем мозгу, позволяли бы иметь доступ к «скрытым» в настоящее время возможностям и, в то же время, не мешать творческому процессу. Но, опять-таки, не понимая принципа творческого процесса, невозможно ответить на этот вопрос. Так что же, снова приходим к выводу, что о принципиальных недостатках работы мозга вообще говорить бессмысленно? Скорее всего, так оно и есть. Но как-то не хочется ставить на этом точку. Если нельзя выяснить этот вопрос полностью, то надо попытаться найти определённые подходы, чтобы выявить хотя бы какие-то косвенные детали. И пусть эти самые детали, в свою очередь, могут породить ещё большее количество неясностей, оставлять эту тему совсем без внимания никак нельзя, уж очень она интересна.

2

Так какие же подходы можно избрать, чтобы хотя бы частично ответить на поставленный вопрос? Для начала снова вспомним, что каждый раз, когда мы сталкивались с проявлением недостатков работы мозга, то пытались показать, что в данной ситуации наша психика «ведёт себя» вполне логично, просто при подобных выводах (по крайней мере, в рассмотренных нами случаях) учитывается не вся информация, которую в тех или иных условиях приходится обрабатывать сознанию. (Достаточно вспомнить примеры реакции мозга на возможное возникновение начала опасного процесса.)

Но в таком случае для оценки «степени логичности» психики надо поместить человека в такие условия, при которых заведомо нет никакой неясной информации, и посмотреть, как он будет себя вести. Всё просто. Но, как это ни покажется странным, такие условия создать весьма затруднительно. И в процессе проведения подобных опытов возникает масса интересных нюансов, некоторые из которых мы рассмотрим ниже. В чём же суть сложностей, возникающих в процессе проведения подобных экспериментов?

Прежде всего, сложности обуславливаются тем фактом, что, как мы неоднократно отмечали, любая информация воспринимается сознанием совместно с фоном, который определяет её смысловое значение. А фон для сознания разных людей может быть самым разным в зависимости от информации, хранимой в их памяти. И «степень правильности» реакции человека на те или иные воздействия в определённых условиях оценить гораздо сложнее, чем первоначально представляется. Но самый главный нюанс здесь в том, что в процессе последовательного анализа поведения испытуемого человека сам испытатель, сознание которого, естественно, тоже «подвержено» действию «своей» фоновой информации, может легко допускать ошибки и совершенно не замечать абсурдности своих выводов. (Вопрос о неизбежности возникновения ошибок при словесно-логическом мышлении мы рассматривали в предыдущей главе.) Иначе говоря, сознание испытателя в ряде случаев можно смело уподобить дефективному вольтметру из вышеприведённого примера. И, естественно, его выводы о других «вольтметрах» никак нельзя считать объективными.

Чтобы лучше понять суть означенной проблемы рассмотрим несколько примеров. Но сначала вспомним старый анекдот. Учёный, изучающий физиологию насекомых, поймал таракана, посадил его на стол и постучал по столу пальцем. Таракан сразу же побежал прочь. Вывод: он услышал стук и испугался. Затем этот учёный, снова поймав таракана, оторвал ему ноги, снова посадил его на стол, и снова постучал по столу