Монархическая государственность - Лев Тихомиров

  Разнородность слоев, принадлежащих к промышленным единицам, рабочих, администрации, техников, хозяев, требует того, чтобы каждый из этих слоев был организован в особую корпорацию, но чтобы точно так же имелась и общая для всех их организация, объединяющая их в том, где они являются сотрудниками одного целостного дела. Права хозяина и рабочих должны быть одинаково ограждены не только наказаниями за произвол и узурпацию, но созданием внутренней организации, обеспечивающей возможность их постоянного соглашения. Монархия современного периода должна понять смысл и тенденцию фактов социального строя и сознательно, планомерно, повести ту сложную социальную организацию, в которую новые "сословия" даже сами собой, вопреки разобщающему их закону "общегражданского строя", стремятся войти.

Естественно, что при этом является много частных вопросов: какие именно слои должно признать уже подлежащими сословному или корпоративному объединению, сколько времени нужно пробыть работником данной профессии, чтобы стать членом ее сословия, в какой мере сохраняются имущественные и иные права члена прежней корпорации при переходе в новую и т. д. Определение всего этого составляет задачу социального законодательства, меняющегося по мере изменения обстоятельств. Точно так же постоянной задачей социального законодательства должно являться соблюдение должной меры обязательности и свободы во взаимоотношениях личности и группы. Это есть вопрос мудрости законодательства, которое получает могущественную помощь от практики самого социального строя, постоянно указывающего внимательному государственному уму, в чем нужно усилить действие свободы и в чем упрочить расшатывающуюся обязательность.

Государственное попечение о стройности действия социального строя, таким образом, само собой создает нравственную связь между группами социального строя и государством и объединяет их на наиболее жгучих для населения вопросах о средствах к существованию. Но дело не ограничивается нравственной связью.

Когда разумной политикой государства силы социального строя приводятся в организованное состояние, а они же естественно делаются ячейками организации местного управления непосредственно связанного с такими задачами государственного попечения, как суд, полиций, общественное благоустройство, просвещение и т. д.

Местное управление, для организации которого теперь с таким трудом и беспринципностью отыскиваются выборные цензы, при организованности социальных групп, наилучше складывается из их представителей под общей регуляцией "служилых" элементов государственной власти. Точно так же в центральном государственном механизме при всех вопросах и во всех учреждениях, требующих народных "советных людей", организованные общественные группы и сословия наиболее правоспособны поставлять осведомленных людей, служащих истинными выразителями нужд и мнений нации.

Таким образом, организуя социальный строй, государство тем самым приготавливает способы введения его в свою систему управления страной.

В предыдущих строках связи государства с социальным строем обрисованы преднамеренно на наиболее сложных примерах, взятых из области фабричной промышленности. Применение той же политики несравненно проще в сфере земледельческого населения, расслаивающегося менее сложно. Население, представляющее "свободные профессии", т. е. области труда умственного и художественного, не менее удобно укладывается в задачи попечения государственной политики, поскольку дело касается ремесла (а не личного свободного творчества).

Связь социального строя

с этически-религиозным началом

 Забота о поддержании здорового социального строя необходимо приводит к связи его с системой государственного управления.

Та же забота о здоровом и прочном развитии социальных сил требует их связи с учреждениями, которые являются хранителями начала этическо-религиозного.

Выше было сказано, как тесна связь монархического принципа с этическим и религиозным. Монархия должна заботиться о том, чтобы действие этого принципа всегда поддерживалось и в сфере учреждений социального строя. В этих последних протекает жизнь народа, совершается его воспитание, и тот дух, который проникает людей в среде их, имеет неотразимое влияние на действие социальны учреждений.

В социальном строе первенствующее место занимают интересы материальные и экономические, которые не могут не влиять на человека, на его стремления и требования от жизни. Но эти интересы материального существования создают из жизни арену борьбы, создают наибольшее количество вражды в человеческой среде. Солидарность социальная слишком "эгоистична", а вырабатываемая ею дисциплина - внешняя, механическая.

Сам источник нравственной сипы человека, способной давать свободную внутреннюю дисциплину, кроется лишь в этике и религии.

Все остальные воспитательные средства, какими располагает общество, только распределяют нравственную силу, порождаемую религией, могут ее разумно сберегать и направлять или бесплодно расточать и даже заглушать, но не порождать.

Как уже выяснялось раньше, человек своей духовной стороной возвышается над обществом, как процессом органическим, так что общество в самом себе не имеет достаточного авторитета для личности. Лишь Божественное руководство человек способен признать, как абсолютно правое. Поэтому вне религии нет источника сознательной и добровольной дисциплины. Само по себе общество может развивать дрессировку да принудительную дисциплину, которые однако при всей необходимости все-таки вредно отзываются на личности. Лишь одна религия способна одновременно и сохранять независимость личности, и приводить ее к добровольному подчинению.

Дело в том, что религия охраняет свободу человека в самой глубине его души и этим дает ему возможность развития силы своей личности. Внутренняя духовная свобода позволяет вырабатываться в человеке силам, которые потом идут на повышение уровня общества, позволяет представление ему личностью более высоких запросов. А в то же время личность, познавшая, что наиболее дорогая ему жизнь находится внутри его, не относится к общественному миру с той страстностью и преувеличенностью требований, которые своими революционными порывами способны подрывать спокойное развитые социального мира.

Человек религиозный, во-первых, уважает Волю Божию, проявляющуюся в законах социального мира, во-вторых, вследствие более глубокого самопознания чувствует химеричность мечты о полноте земного счастья, в-третьих, наконец он в своей общественной заботе любит более конкретных людей, чем отвлеченные схемы "человечества".

Он поэтому борется со злом по преимуществу там, где оно является реально, то есть вокруг себя, в сфере своего непосредственного влияния на людей... Вследствие этого в соприкосновении с делами общественными, он влияет гораздо глубже. Его общественная деятельность по преимуществу обращается на оздоровление и повышение тех социальных групп, в которых он непосредственно живет.

Религиозная личность поэтому является наиболее оживляющим и оздоровляющим фактором социальных сип, в самых корнях их. Этим влиянием приходится особенно дорожить и стараться сохранить его присутствие для общества и государства. Воздействие религии на людей и их дела есть главнейшее средство к созданию и поддержанию гармонии между личностью и обществом без отупляющего преклонения перед обществом, но и без дерзкого стремления все переломать в нем по отвлеченным схемам. Религиозная личность, вообще говоря, есть сила здоровой эволюции, и по природе антиреволюционна.

Таким образом, заботясь о здоровом состоянии социального строя, и с этой целью поддерживая его естественные группы, возникающие по законам органическим, политика должна заботиться и о том, чтобы все эти социальные группы находились под возможно большим воздействием религиозного духа, возможно более были им проникнуты. Отсюда необходимость связи между социальным строем и строем духовным. Этот строй находится в Церкви.

Связь между социальным и церковным строем вообще в истории поддерживалась главнейшим образом посредством церковного прихода, участия духовенства в деле народного просвещения (школьном), а также различными правами и даже обязанностями, которыми облекали епископов, а отчасти и священников, в различных отраслях местного и даже общегосударственного управления. Но не все формы такой связи, однако, могут быть признаны удачными и целесообразными.

Как идеальное правило целесообразных отношений между Церковью и социальным строем можно считать такую их постановку, при которой Церковь получает возможно более легкий и широкий доступ во все отрасли социального строя, но не с юридически-обязательной, а с нравственной властью. Это правило легче формулировать, чем осуществить, потому что совершенно необязательное постановление Церкви и духовной власти, добровольно принимаясь обществом, получает характер принудительный. Избежать этого невозможно тем более, что во множестве случаев человек сам требует для себя принуждения как меры, предохраняющей его от падения. Это замечается и в области общественных отношений. Человек, добровольно принимая нравственные обязанности, нередко сам же вырабатывает принудительные меры, которые в случае нравственного расслабления должны его поддержать на том пути, который он избрал для себя как нравственно-обязательный.