Генри VII - Милла Коскинен

смерти. Надо сказать, что Фишер отчасти был помешан на вопросе смерти. В те годы переход в мир иной считался, конечно, очень важным моментом, но у Фишера была, например, милая привычка водружать на амвон во время проповеди череп, который он, похоже, таскал с собой повсюду, потому что клал его перед собой и во время парадных обедов. Ко всему прочему, Фишер страшно не одобрял фискальную политику умирающего короля, то есть его душеспасительные беседы с Генри VII больше напоминали резкое порицание беззащитного от слабости человека, чем умиротворяющую подготовку венценосной персоны к смерти. Невольно приходит в голову, не это ли повлияло в будущем на его судьбу. Генри VIII всегда отличался хорошей памятью, а с годами стал и чрезвычайно злопамятным. И не было секретом, что будучи человеком религиозным, он задолго до появления в его жизни Болейнов, горой стоящих за реформацию, не был другом церкви как организации.

Опять же, на совести Фишера осталась информация, что король пообещал провести широкую реформацию своих законов и своих министров, если выживет. Свидетелей их разговорам не было, разумеется, но вряд ли король, уже десятилетие знающий, что он медленно, но верно умирает, вдруг так резко поглупел, что стал торговаться с Господом за выживание. Вообще, несколько позже, когда всплыли детали завещания короля от 31 марта 1509 года, подлинность завещания вызвала сомнение у многих — там было слишком много неточностей и отсутствовали важные для короля моменты. Учитывая, насколько Генри VII бы внимателен к деталям и добросовестен ко всему, что он делал, подобные сомнения вполне имеют право на существование.

Умирать всерьез он начал 20 апреля. Агония, которую можно назвать борьбой со смертью, длилась долгих 27 часов. Наконец в воскресенье, 21 апреля 1509 года, около 23 часов, страдания прекратились, и душа человека, прожившего не самую обычную жизнь, отправилась дальше в свое вечное путешествие, освобожденная от этого немощного тела. Его величество король Англии и Франции, лорд Ирландии, Генри VII, закончил свой земной путь.

Король умер, слуга закрывает ему глаза. Присутствуют: три врача (включая главного, Джиованни Баттисту Боэрио); два духовника (Фишер и Волси); сэр Мэтью Бейкер, когда-то помогший молодому Ричмонду бежать из Бретани во Францию; церемониймейстеры Джон Шарп и Уильям Тайлер; Хью Дэнис и, в качестве главы тайной палаты, Ричард Вестон; лорд главной печати и епископ Винчестерский Ричард Фокс; и, конечно, геральд ордена Подвязки Томас Ризли, который и сделал этот рисунок пером

Король умер, а дальше?

Жизнь короля никогда не начинается с его коронации или даже рождения, и никогда не заканчивается его смертью. В случае Генри VII, это тоже было так, хотя его путь к трону и выглядит цепью случайных событий.

Леди Маргарет Бьюфорт, матушка короля, знала ценность своей родословной и весомость своего приданого в возрасте, когда девочкам ещё положено играть в куклы и капризничать по поводу обязательной каши по утрам. И, судя по её поступкам, она с самого нежного возраста умела слушать и оценивать услышанное.

А услышать о том, что творится в королевстве, интересующийся мог сколько угодно. Особенно в горячечной атмосфере правления слишком возвышенного и отстраненного короля, награжденного (или наказанного) судьбой многочисленными родными и близкими, обладающими железной волей и пробивной силой тарана. Мы очень мало знаем о том, насколько на самом деле была «забыта» родная матушка короля Генри VI, насколько придворная знать действительно была не в курсе появления у короля сводных братьев, и насколько Эдмунд и Джаспер не принимались в расчет в планировании придворных интриг. Как минимум, они были Валуа по матери, и гербы, которые братья носили не скрывая, напрямую указывали на их отца — Эдмунда Бьюфорта. Нет никаких причин предполагать, что мельница слухов и сплетен молола в пятнадцатом веке слабее чем нынче.

Малышка Маргарет также не могла не быть в курсе, что звезда де ла Полей начала очень сильно клониться к закату ещё до того, как её детский брак с наследником титула вступил в силу. Опять же, она слишком хорошо знала свою свекровь, блистательную Алис Чосер, чьей энергии, напористости и силы волы хватило бы на десяток герцогов, чтобы сомневаться в том, что сама она всегда будет рядом с этой дамой на втором плане. Насколько случайной была смерть Катерины Валуа и феерическое появление её взрослых сыновей при дворе, мы тоже не знаем, но для юной Маргарет этот поворот действительно стал шансом, за который она не поколебалась ухватиться.

Королю были нужны его сводные братья, и королю было нужно приданое Маргарет, при помощи которого он смог бы продвинуть брата Эдмунда в первые лица королевства. Тем не менее, если бы девица упёрлась, насильно её выдать замуж не посмели бы по многим причинам. Но Маргарет и не собиралась упираться. Сославшись на то, что явившийся ей в ответ на молитвы святой указал на Эдмунда, она сделала именно так, как хотел король. Похоже, она, будучи втайне особой довольно романтичной, о чем свидетельствует её поведение в период, когда всё уже было сделано и достигнуто, действительно влюбилась в своего принца, но не тем она была человеком, чтобы забыть о главном: путь к её величию лежит через величие её будущего сына, а величия ей, разумеется, хотелось. Сложенные вместе, родословные её и Эдмунда вполне сделали бы их сына пригодным для коронации, если бы шарахавшийся от вида женского декольте король так и не обзавелся наследником.

В конечном итоге, эта железная леди своего добилась, и после коронации сына стала подписывать письма и документы как Margaret R — то ли Ричмонд, то ли Регина. Во всяком случае, именно она дважды после смерти невестки перехватывала бразды правления, временно выпадавшие из ослабевших от горя и болезни рук сына. И вот теперь ей пришлось это сделать в третий раз. Потому что сына не стало, но династия осталась существовать в лице внука. Леди Маргарет прекрасно знала, как опасен момент перехода власти — она была свидетелем того, как власть переходила от Генри VI к Эдварду IV дважды, прекрасно помнила, что случилось после смерти Эдварда, и посильно способствовала лично, чтобы на смену Ричарду III пришёл её сын. Так что все подводные камни деликатного момента, когда недовольные поднимают головы, а соперники достают мечи, она знала.

Надо отдать должное матери леди Маргарет, леди Маргарет из Блетсо — она передала своей дочери от второго брака с герцогом Сомерсетом и отличные гены, и обширнейшие связи в аристократической среде — в конце концов,