Тени забытых земель - Людмила Корнилова

— То есть вы предполагаете, что на подобное предательство мог пойти этот человек? Думаете, он снова стал играть?

— Я пока еще ничего не думаю, а всего лишь предполагаю. Поверьте, мне очень стыдно подозревать одного из своих братьев, и если выяснится, что он невиновен, то я буду безмерно счастлив, и первым извинюсь перед ним за беспочвенные подозрения, а потом мне придется долго отмаливать свои недостойные мысли. Мне сложно поверить в предательство одного из служителей нашего ордена, но ничего другого мне на ум пока что не приходит.

— Сколько лет тот человек служит в застенках инквизиции? — деловито спросил дядюшка.

— Около десяти.

— Какой у него возраст?

— Точно не скажу, но, наверное, около шестидесяти…

— Что ж, все вполне логично… — после короткого молчания произнес дядюшка. — Излечиться от игромании крайне сложно, ведь, по сути, эта та же болезнь. Я допускаю, что в свое время этот человек искренне хотел изменить свою жизнь, постарался вычеркнуть из памяти прошлые ошибки, и стал прилагать все усилия, дабы исправиться. Беда в том, что у кое-кого из игроманов это пристрастие словно загоняется внутрь, а сам человек пытается заполнить образующуюся пустоту чем-то иным. В данном конкретном случае мужчина постарался полностью отдаться вере, а нерастраченные эмоции скидывал на заключенных. Это продолжалось какое-то время, и человек уже уверился в том, что полностью преодолел свою зависимость. Возраст у этого мужчины был уже приличный, и я не исключаю, что в один прекрасный момент он не сумел преодолеть старый искус, или же, наоборот, решил испытать себя — мол, сумеет ли устоять от соблазна… Не исключено, что кто-то из темных личностей, узнав о прошлом этого человека, каким-то образом сумел втянуть его в игру — перспектива иметь такого человека на крючке более чем заманчива. В общем, тут может быть множество самых разных вариантов, но итог один: ночной порой, сняв с себя монашеское облачение, служитель снова взял в руки карты или кости… Это как возвращение старой болезни: ты думаешь, что уже давно вылечился и здоров, а она сидела в тебе долгие годы, ожидая часа своего возвращения, а после возвращения болезнь уже не отступит, свое возьмет с лихвой.

— Думаете, он проигрался?

— Лично у меня другого объяснения нет. Об этом узнали нужные люди, и вашего служителя прихватили за жабры. Возможно, все это произошло значительно раньше того времени, когда от него потребовали вытащить из темницы Нарлу, и, вполне вероятно, он и ранее оказывал некие… услуги нужным людям. Что же касается нагини… Я могу только представить в самых общих чертах, каких сложностей это ему стоило, и в какую сумму спасение Нарлы обошлось тем, кто оплачивал подобную… операцию. На кону стояли огромнейшие деньги. Брат Титус, поверьте моему опыту: ваш служитель играет по самым крупным ставкам, проигрывает и выигрывает совершенно невероятные суммы, а иначе бы он не стал совать голову в петлю. Этот человек уже не может жить без риска, для него ходить по лезвию бритвы стало чем-то вроде нормы жизни. От этого, увы, уже не излечиться…

— Если все действительно так, то это крайне печально… — произнес брат Титус. — Подобное грехопадение происходит с теми, в ком недостаточно веры и крепости души. А пока что единственное, что я могу сказать… Вернее, сейчас я могу уверить вас в том, что донесу это предположение о возможном предательстве до самой верхушки нашего ордена. Если же будет доказано, что некто из наших братьев сошел с пути истинного, то дело пахнет большим костром.

— Еще скажите — публичным костром… — снова не удержался от колкости брат Белтус.

— Нет, такие казни не предназначены для чужих глаз… — покачал головой брат Титус. — Никому не хочется выставлять свои огрехи на всеобщее обозрение, и это утверждение в равной мере относится как к светским властям, так и к закрытому ордену. От некоторых паршивых овец лучше избавляться втихую. Но если все обстоит действительно так, как вы предположили, то на том костре я сам поднесу горящий факел к вязанкам хвороста…

Возможно, это прозвучит жестоко, но возражений ни у кого не было.

Глава 15

Ночь прошла спокойно, беглецов почти не тревожили звуки, доносившиеся снаружи. Конечно, было слышно, как за дверями землянки то и дело подавали голос неведомые звери, да и в саму дверь не единожды скоблили чьи-то когти, но, по счастью, извне внутрь никто не ломился и подкоп сделать не пытался.

Люди проснулись рано, едва-едва рассвело. Конечно, можно было бы отдохнуть еще немного, но задерживаться не стоило. Быстро перекусили и стали собираться в дорогу — все же хочется надеяться, что после восхода солнца все ночные хищники уже убрались в свои норы.

Все бы ничего, но брат Белтус, осмотрев спину Андреаса, чуть нахмурился: хотя сами раны на спине молодого человека не кровоточили, зато края этих ран выглядели довольно неприятно — мало того, что они приобрели ярко-красный цвет, так вдобавок ко всему стали заметно припухать… Как бы не было воспаления. Скорей всего, наконечник стрелы не был смазан ядом, но то, что на стрелу попала какая-то дрянь — в этом можно не сомневаться.

Конечно, спина у Андреаса довольно-таки ощутимо болела — а как же без того?! но на вопрос о самочувствии он лишь пожимал плечами — мол, вполне терпимо. Все заживет, просто надо какое-то время немного перетерпеть.

Чтоб парню не натирало спину и еще больше не растревожило раны, решено было разложить продукты из заплечного мешка Андреаса в другие мешки, благо место в них появилось — все же пятеро взрослых людей едят не так и мало.

Дверь наружу открывали осторожно — мало ли кто может притаиться неподалеку? Однако на поляне, где находилась стоянка старателей, никого не было. Тишина, покой, безветрие, только где-то в вышине подают голоса птицы, радуясь восходящему солнцу. Только и остается надеяться на то, что для беглецов сегодняшний день обойдется без особых происшествий.

Брошенную стоянку покидали без излишней спешки: следовало хотя бы какое-то время соблюдать осторожность, внимательней всматриваться под ноги, чтоб не налететь на еще какой-нибудь сюрприз от старателей — ведь не просто же так они копали вокруг своего лагеря ловчие ямы и устанавливали самострел.

Лес тут был не такой густой, и потому утреннее солнце легко проходило сквозь кроны деревьев, ярко высвечивая все вокруг и позволяя замечать малейшие неровности почвы, сломанные ветки или звериные тропки. Предосторожность оказалась не лишней: на пути беглецов оказалась еще одна хорошо замаскированная ловчая яма, и не будь люди столь внимательны, то еще неизвестно, чем бы все могло закончиться.

Прошло, наверное, с четверть часа, когда меж стволов деревьев мелькнуло какое-то животное. Вернее, оно недолгое время бежало на довольно большом расстоянии от людей, со стороны наблюдая за ними, а те, в свою очередь, заметив ветвистые рога на голове зверя, решили, что это антилопа или небольшой олень. Правда, едва ли не у каждого в голове мелькнула одна и та же мысль: как бы сейчас вслед за антилопой вновь не объявился мирадж — тот самый охотник на оленей, заяц с желтой шерстью и витым рогом на лбу. Что ни говори, а вновь встречаться с этим неприятным созданием ни у кого не было ни малейшего желания. Правда, когда животное, что продвигалось вдали от отряда, в несколько прыжков преодолело немалое расстояние и встало на пути людей, то каждый подумал: а, чтоб тебя! лучше бы это был тот самый заяц…

Существо, стоящее в паре десятков шагов от людей, выглядело так, будто было сделано из двух самых разных животных. Изящное, точеное тело антилопы — и мощная тигриная голова с оскаленными зубами… Н-да, судя по этим жутковатым клыкам, травой зверь явно не питается.

Оглядывая неподвижно замерших людей, зверь рыкнул, и по телам беглецов словно пробежала холодная волна страха: это был голос грозного хищника, который к тому же вышел на охоту, и сейчас присматривается к возможной добыче, выбирая себе жертву. Так и вспомнишь вновь того зайчика с витым рогом во лбу — желтохвостый поступал примерно так же. Только вот тот зайчик, несмотря на свой рог и оскаленные зубы, все же выглядел довольно симпатично в своей ровной густой шубке, а шкура этого странного существа выглядела на редкость неопрятно — такое впечатление, словно неровные клочки шерсти были раскиданы по старой шубе, давно вытертой и побитой молью. Но куда больше поражали рога этого животного: огромные, кустистые, невероятно красивые, кое-где даже переплетенные между собой. Со стороны эти костистые отростки выглядели не просто красиво, а восхитительно. Только вот зубчатые края этих рогов были очень похожи на пилу и обладали остротой ножа, а кончики рогов куда больше напоминали хорошо заточенные пики. Страшно даже представить, что будет, если эти рога вонзятся в живую плоть…