Донецко-Криворожская республика: расстрелянная мечта - Владимир Корнилов

Так постепенно, одно за другим, исчезало упоминание о Донецкой республике. Затем постепенно, один за другим, расстреливались комиссары ДКР. А вместе с ними расстреливалась мечта — мечта жителей Донецко-Криворожского края о том, что когда — нибудь они сами, без указаний очередной столицы (будь то Москва, будь то Киев, будь то Берлин), будут определять, на каком языке им разговаривать, обучать своих детей, читать газеты. Мечта о том, чтобы жить в стране, лишенной национальных предрассудков и строящей свое будущее, исходя из собственных возможностей и ресурсов.

ИСТОРИЯ ДОНЕЦКОЙ РЕСПУБЛИКИ: ЕСТЬ ЧТО ИЗУЧАТЬ И ЧЕМУ ПОУЧИТЬСЯ

История не знает сослагательного наклонения. Сейчас сложно предположить, что приключилось бы с Донецкой республикой, если бы в 1918 году на ее территорию не вторглись австро — германские войска, сопровождаемые «для национального колорита» отрядиками украинских гайдамаков. В любом случае, споры о будущем административно — государственном устройстве СССР продолжались бы, и не исключено, что и без немецкого вторжения советское руководство приняло бы линию на построение государства по национальному принципу, а идеологический расчет на «разбавление мелкобуржуазной Украины сознательным пролетариатом Донбасса» взял бы верх. Мы можем также только догадываться, насколько бы прочным мог оказаться Советский Союз в случае, если бы победила линия идеологов создания ДКР — идея о том, что общероссийское государство должно строиться не по национальному, а по экономическому принципу. В любом случае, можно с большой вероятностью предполагать, что при таком развитии сценария некоторых нынешних постсоветских государств (в том числе и особенно — Украины) в нынешних границах сейчас бы не было.

На вопрос, хорошо это или плохо, пусть каждый из читателей этой книги формулирует для себя свой собственный ответ. Наверняка он будет напрямую зависеть от геополитических воззрений того или иного индивидуума.

Автор этой книги вовсе не собирался давать ответ на каждый из спорных вопросов, связанных с историей Юга России периода Гражданской войны — на эти вопросы, наверное, никогда не будет однозначных ответов. Как было сказано во вступлении, эта книга не является абсолютно законченной и полной историей ДКР. Верим, это — лишь начало. Начало длительного пути, на котором нужно будет найти еще немало сведений, источников, биографических данных некоторых из деятелей Донецкой республики. Это — лишь первый шаг, который рано или поздно надо было совершить для закрытия давнего «белого пятна» в истории Донецко-Криворожского края. И очень печально, что совершается он спустя почти сто лет после провозглашения Донецкой республики.

Не претендуя на полноту и бесспорность исследования, автор тем не менее рискнет сделать несколько важных выводов, исходя из сказанного выше. Главный из них заключается в том, что абсолютно неверно наклеивать на создателей ДКР ярлык «сепаратистов», чем занимались многие советские политики и историки, чем занимаются многие историки и политики современной Украины. К примеру, современный исследователь Олег Поплавский постоянно относит провозглашение ДКР к актам проявления «советского сепаратизма», говорит о реализации «идеи вычленения Донкривбасса из состава Украины», но тут же признает, что создатели этой республики и не думали отделяться от Российского государства, в которое до 1918 г. входили и Украина, и Донецко-Криворожский край, сам же пишет о том, что «авторы идеи отделения Донкривбасса от Украины пытались снова подчинить Донецко-Криворожский бассейн российскому центру»[1294].

Позвольте, но о каком «сепаратизме» в таком случае может идти речь, если отделяться от государства (общероссийского) собирался вовсе не Донецко-Криворожский регион, а именно Украина?! Разве это не подмена понятий, на которую еще указывал Артем, отвечая на подобные упреки Скрыпнику в момент провозглашения ДКР: «Сепаратисты не мы, а вы»?

Виктор Ревегук в 1970–е годы писал: «Идея о выделении Донецко-Криворожского бассейна из состава Украины возникла впервые в ноябре 1917 г. и была обусловлена стремлением отмежеваться от контрреволюционной Центральной Рады и сохранить на территории бассейна Советскую власть, включив его в состав Российской Федерации»[1295]. Опять — таки довольно странное сочетание для «сепаратистов»: «выделение», но при этом «сохранение»! Так кто откуда собирался «выделяться» — уже существовавшая на тот момент и признанная общероссийской властью Донецко-Криворожская область из состава Украины, в которую она еще не входила, или еще не признанная никем и даже не объявившая о своей независимости (в ноябре 1917 г., во всяком случае) Украина — из состава России? Кто в этом случае «сепаратист» — то?

Приведенные выше факты бесспорно свидетельствуют о том, что Донецко-Криворожский бассейн, как бы кому — то ни хотелось иначе, на момент провозглашения Донецкой республики не мыслил себя в отрыве от России, не видел себя в отрыве от общероссийского государства. И если и пришлось в срочном порядке создавать «наркомат иностранных дел» (на самом деле, был нарком, но не было наркомата), то только перед лицом немецкой агрессии — в качестве отчаянной попытки остановить продвижение иностранных войск дипломатическим путем. Действия идеологов провозглашения этой республики диктовались соображениями сохранения общегосударственного единства, а вовсе не «сепаратизмом». И эта идея как раз пользовалась абсолютной поддержкой населения края, который не воспринимал тогда лозунги украинской самостийности.

Конечно, мы сейчас можем говорить о том, что референдума никто по этому поводу не проводил. Поплавский пишет: «При создании Донецко-Криворожской республики ее инициаторы нарушили важное условие, которое требует согласовывать такие действия с точно выраженной волей всего населения данной территории. В ноябре 1917 г. Артем и другие руководители области предлагали провести по этому поводу референдум. Но уже вскоре предложение было забыто и воля населения… была проигнорирована. Потому идея отделения Донкривбасса от Украины и подчинения его России была не просто исторически и политически безосновательной, бесперспективной, но во многом авантюристичной»[1296].

То есть раз не было референдума — значит, авантюра? Любопытно, а когда же был референдум по поводу провозглашения Украинской Народной Республики или тем более о присоединении к ней регионов, которые до III Универсала не признавались в составе Украины и самим Киевом? Ведь не было и обещанных этому краю (между прочим, обещанных и Украиной, и Москвой) референдумов и плебисцитов по поводу решения о принадлежности края или отдельных его земель Украине или России в момент волюнтаристских решений московского ЦК о том, чтобы считать этот край частью Украинской ССР! Тоже авантюра?

В. Солдатенко во многих своих статьях красной нитью проводит одну и туже мысль: «Характерно, что идеи вычленения Донкривбасса из состава Украины не нашли сколько — нибудь заметного отклика в народных массах. По крайней мере, документы, касающиеся этого, не сохранились»[1297]. А взамен он же приводит несколько решений Советов разных уровней (преимущественно принятых до конца января 1918 г., то есть до провозглашения ДКР), которые поддержали действия правительства Советской Украины, то есть Цикуки и ее Народного секретариата. «Именно решения этих съездов и конференций, — пишет Солдатенко, — следовало бы рассматривать как волеизъявление всего населения области»[1298].

Однако Солдатенко наверняка знаком с массой резолюций тех же Советов, на январские решения которых он ссылается, где поддерживается Совнарком Донецко-Криворожской республики, признается сама республика и, что принципиально, в отличие от простой поддержки действий советской Украины, решениями этих же Советов и конференций регион признается частью Донецкой республики! Почему эти решения, принятые уже после января 1918 г., маститый украинский историк не считает «волеизъявлением всего населения»?

Итак, решений съездов Советов в поддержку ДКР, на самом деле, хватало. А задавался ли кто — то из историков вопросом: сохранились ли какие — либо документы, свидетельствующие о том, что кто — то в Донецко-Криворожском крае вышел на митинги протеста против провозглашения Донецкой республики? Зафиксированы ли массовые (ну, или хотя бы не очень массовые) акции в поддержку «украинской государственности», в поддержку идеи о нахождении данного края в составе хоть какой — то из Украин — либо советской, либо незалежной? Документы и мемуары точно зафиксировали, что рабочий Харьков вываливал на улицы, чтобы радостно встречать большевиков (без разбору, под каким брендом они выступали — ДКР ли, УССР ли, советской ли России), а интеллигенция Харькова с огромным воодушевлением и массовыми гуляниями встречала Деникина с его лозунгами о «единой и неделимой России». А вот появление в обозе немецкой армии украинских войск Болбочана оставило харьковцев совершенно равнодушными. И это — тоже бесспорный факт.