Лотосовый Терем - Тэн Пин

“Фобибайши”, а разбираться с обитательницами “Женского дома” предоставили Хуа Жусюэ. Имущество из “Сокровищницы Лоучуня” не было утрачено, а лишь перепрятано в другом месте, чтобы создать видимость ограбления. Хуа Жусюэ приказал превратить “Женский дом” в даосский храм, а всем причастным женщинам стать монахинями, чтобы искупить убийство Юй Лоучуня. Чилун он забрал с собой — по слухам, ей придётся провести в тюрьме десять лет, однако она не раскаивалась.

Прошло уже много времени с тех пор, как Ли Ляньхуа с Ши Вэньцзюэ покинули “Женский дом”.

В цзянху стали болтать, что хозяин “Благого лотосового терема” Ли Ляньхуа снова совершил чудо, срастил расчленённое тело Юй Лоучуня и возродил к жизни, чтобы тот рассказал правду — его погубила Чилун и другие, которые на самом деле были младшими сестрицами Белой змеи*, а волшебство Ли Ляньхуа позволило поймать преступниц, и так далее, и тому подобное.

Белая змея — дух змеи, способный превращаться в женщину, персонаж множества вариаций “Легенды о белой змее”, в первоначальных версиях истории Белая змея была демоническим персонажем.

— По правде говоря, я никак не могу уразуметь, почему в новостях из цзянху Чжан Сань становится Ли Сы? — Ши Вэньцзюэ сидел в “Благом лотосовом тереме” на лучшем стуле с “Беседами и суждениями” в руках. — Почему красавицы в этих россказнях превратились в злых духов? И почему ты всегда оказываешься чудотворцем?

Ли Ляньхуа вздохнул, глядя на то, как он закинул ноги на стол.

— Потому что в цзянху так привыкли… Ты не мог бы убрать ноги со стола?

— Нет. — Ши Вэньцзюэ открыл “Беседы и суждения”, вытаращил глаза: — Неужто ты боишься грязи?

Ли Ляньхуа снова вздохнул.

— Я не грязи боюсь, а…

Не успел он договорить, как Ши Вэньцзюэ почувствовал, что ноги потеряли опору, он с грохотом свалился на пол, больно ударившись задницей — стол неожиданно развалился. Ши Вэньцзюэ выпучил глаза и раскрыл рот, по голове ему забарабанили рассыпавшиеся дощечки. Учитывая, с какой силой он давил ногами на стол, на голове у него теперь вскочит по меньшей мере семь-восемь шишек. И в этот момент до его ушей донёсся виноватый голос Ли Ляньхуа.

— Боюсь, у стола всего три ножки, в прошлый раз его сломал Фан Добин…

Ши Вэньцзюэ долго сидел, весь усыпанный досками, а потом неожиданно расхохотался.

— Ха-ха, ха-ха-ха, ничего страшного, ты только сколоти стол заново, а уж я запомню больше не класть на него ноги…

— Конечно, конечно, — с серьёзным видом отозвался Ли Ляньхуа.

Глава 57. Вышитая человеческая кожа

Белоснежная и мягкая человеческая кожа, густо расшитая поразительными узорами, при свете фонаря как будто оживала, блестела словно гладкая яшма, рисунки играли красками, удивительные прекрасные орнаменты, казалось, извивались и танцевали в тусклых лучах…

Причина известности этой кожи заключалась в том, что она являлась частью очень известного человека, а когда этот человек десять дней назад умер, превратилась в вышитую человеческую кожу.

Ли Ляньхуа принесли человеческую кожу, когда он ужинал с Фан Добином. Тот сразу же сказал, что наелся, а Ли Ляньхуа с удовольствием прикончил целую миску риса с тремя лянами маринованной говядины и выпил чашку чая.

Это была кожа “Первого красавца цзянху” Вэй Цинчоу. Говорили, что красотой он был подобен жемчугам и яшме, ростом восемь чи и один цунь, элегантный и раскованный, прекрасно играл на цине и в шахматы, владел каллиграфией и живописью, а в искусстве вырезания печатей ему и вовсе не было равных в Поднебесной — словом, возвышенный благородный господин, в которого девушки наверняка влюблялись с первого взгляда. Десять дней назад он женился на Ци Жуюй, дочери Ци Чуньланя, богача из Цзянчжэ. Счастливое событие для достойной пары обернулось несчастьем: проснувшись в первую брачную ночь, новобрачная обнаружила, что её талантливый и блестящий супруг превратился в кусок вышитой кожи, и помешалась от ужаса. За десять дней новость стремительно распространилась повсеместно: кто-то поговаривал, что Вэй Цинчоу был лисом-оборотнем в человеческой коже, а теперь явил своё истинное лицо; кто-то считал, что Вэй Цинчоу на самом деле не умер, а кожа принадлежала не ему; а другие уверяли, что кожа доподлинно Вэй Цинчоу, у него на животе была родинка размером с золотистую фасолинку, заметили? Совершенная истина, ни старика, ни ребёнка не обманешь!..

Поскольку дочь свояка младшего двоюродного брата по матери Ци Чуньланя была замужем за сыном младшей тётки по матери главы клана Фан, то Ци Жуюй с Фан Добином считались родственниками, поэтому вышитая кожа, переходя из рук в руки, быстро оказалась у Фан Добина. Ци Чуньлань откуда-то прослышал, что Ли Ляньхуа способен заставить мертвецов заговорить и владеет искусством Инь и Ян, поэтому осмотрительно послав вышитую кожу Фан Добину, он намекал передать её Ли Ляньхуа.

Хотя Фан Добин и знал, что это будет человеческая кожа, но когда подчинённые Ци Чуньланя развернули её перед ним, всё равно сначала почувствовал тошноту.

Белоснежная и мягкая кожа, густо расшитая поразительными картинами, при свете фонаря она как будто оживала словно гладкая яшма, рисунки играли красками, удивительные прекрасные узоры, казалось, извивались и кружились в тусклых лучах…

Человеческая кожа имела ширину в один чи, длину почти в два чи, и была пропитана неизвестным зельем, придававшим ей странный запах. Друзья не могли отвести от неё глаз, Ли Ляньхуа улыбался, Фан Добин шёпотом выругался, но всё же не удержался и провёл пальцем по ярким узорам — вышивка тонкая и аккуратная, кожа гладкая и нежная. Прикосновение вызывало странное ощущение, её не хотелось выпускать из рук. Вышито на ней было следующее:

— Что это такое? — Фан Добин отбросил человеческую кожу. — Проклятие? Тайное послание? Или талисман, как даосы вырезают на мече из персикового дерева?

— Откуда мне знать? Бутылка… гора… топор, яйцо, два человечка и ещё какая-то непонятная штука… Эту кожу срезал и вышил, скорее всего, старый мастер своего дела, иначе разве получилось бы так аккуратно и красиво…

— Но вышивка… — пробормотал Фан Добин. — Вышивкой ведь занимаются только женщины, неужели Вэй Цинчоу женился по любви, а у какой-то демоницы любовь превратилась в ненависть, она убила его и вышила его кожу?

— Ты обычно сообразительный, но… — со вздохом сказал Ли Ляньхуа. — Но если бы в мире помимо людоедки Цзяо Лицяо существовала бы ещё любительница сдирать кожу Чжан Лицяо или Ли Лицяо, то все мужчины утратили бы интерес к женитьбе.

Фан Добин развеселился.

— Неужто ты, несносный Ляньхуа, надумал жениться?

— Некогда была у меня жена на примете, да только вышла за другого, — с