Льюис Кэрролл - Нина Демурова

«В детстве я часто развлекалась тем, что рисовала карикатуры, и однажды, когда он (Кэрролл. — А. Б., Н. Д.) писал письма, я принялась делать с него набросок на обороте конверта. Сейчас уж не помню, как выглядел рисунок, — наверняка это был гадкий шарж, — но внезапно он обернулся и увидел, чем я занимаюсь. Он вскочил с места и ужасно покраснел, чем очень меня испугал. Потом он схватил мой злосчастный набросок и, разорвав его в клочья, молча швырнул в огонь. После, всё так же не говоря ни слова, он внезапно подошел ко мне, обнял и горячо поцеловал. Мне было тогда всего десять-одиннадцать лет, но и теперь этот эпизод стоит у меня перед глазами, как будто всё это было вчера…»

Итак, по утверждению Изы, в момент описанной размолвки ей «не более десяти-одиннадцати лет»… Однако на деле ей гораздо («О, гораздо!» — сказала Королева…) больше. «Примечательно, — ядовито замечает по этому поводу Кэролайн Лич, — что Изе уже исполнилось тринадцать, когда она познакомилась с Доджсоном. К тому времени, как он оплачивал ее уроки актерского мастерства и возил ее на каникулы, ей было лет четырнадцать — шестнадцать, в последний раз она гостила у него в Истборне в двадцатилетием возрасте».

Гипноз коллективно созданного образа так велик, что уже другая «юная подружка» Кэрролла, Рут Гэмлен, в мемуарах, написанных в семидесятилетием возрасте, отчетливо вспоминает, как в 1892 году родители пригласили на обед Кэрролла с гостившей у него в то время Изой — та описана как «застенчивый ребенок лет двенадцати». «Прелестно и убедительно, — комментирует этот пассаж Кэролайн Лич, — однако в 1892 году Изе уже исполнилось восемнадцать…»

В случае Изы Боумен речь, конечно, не идет о случайной ошибке. Ее мемуары пестрят навязчивыми напоминаниями о том, что Кэрролл был «величайшим другом детей» — это определение повторяется не однажды.

«Я думаю, что сделала всё, что было в моих силах, чтобы показать самую светлую сторону натуры Льюиса Кэрролла — друга детей. […] Я надеюсь, что мой скромный вклад поможет сохранить память о величайшем друге детей», — пишет Иза, прекрасно зная, что большая часть описанных эпизодов относится отнюдь не к детскому ее возрасту. Объяснить такую настойчивость несложно. Одно дело рисовать идиллические картинки вечеров у камина, долгих прогулок рука об руку, поездок к морю, когда речь идет о «маленькой девочке и ученом профессоре». Другое дело — бросать вызов обществу, повествуя об отношениях необычных, не укладывающихся в рамки общепринятого — об отношениях с неординарным человеком, жившим по собственным, неординарным правилам. Правдивое изложение фактов, отмечает Кэролайн Лич, могло губительным образом отразиться на репутации Изы — к тому времени преуспевающей актрисы. Нетрудно представить себе выводы, к которым пришли бы добродетельные викторианцы, узнав, что немолодой профессор оплачивал уроки музыки, визиты к дантисту и другие расходы молодой актрисы, отнюдь уже не ребенка. Между тем Иза не была исключением в жизни Кэрролла — ни в качестве child-friend, ни в качестве заботливо опекаемой протеже. Кэрролл много общался с детьми актеров и много помогал им. Широко известна многолетняя дружба Кэрролла с актерским семейством Терри — и с самой знаменитой из них Эллен Терри, на чьи спектакли он неизменно водил своих приятельниц.

Чуть ли не каждая из child-friends Кэрролла, чьи мемуары собраны в книге «Льюис Кэрролл: интервью и воспоминания» (Lewis Carroll: Interviews and Recollections // Ed. by M. N. Cohen. London, 1989), отмечает, что она была исключением из правил, поскольку ее дружба с Кэрроллом не прервалась с окончанием детства, а продолжилась в более зрелые годы. Читая одно за другим эти утверждения, начинаешь недоумевать, что же это за такое правило, из которого так много исключений? Гертруда Аткинсон, например, пишет об этом так: «Многие утверждают, что он любил детей, только пока они оставались детьми, и терял к ним интерес, когда они вырастали. Мой опыт был иного рода: мы оставались друзьями всегда. Я думаю, иногда возникали недоразумения оттого, что многим выросшим девочкам не нравится, когда с ними обращаются так, будто им все еще десять лет. Лично мне эта его привычка всегда казалась очень милой».

Иные child-friends подружились со знаменитым сказочником, будучи уже вполне взрослыми людьми. Таково было знакомство Кэрролла с художницей Гертрудой Томсон, которой было немногим меньше тридцати, когда они впервые встретились. Вместе с Томсон Кэрролл часто работал над портретами детей — в том числе обнаженных девочек. В викторианской Англии всё еще во многом господствовало представление о ребенке, унаследованное от предромантиков и романтиков — Блейка, Вордсворта, Кольриджа. Образ девочки воплощал для викторианцев чистоту и невинность, красота детского тела воспринималась как асексуальная, божественная, изображения обнаженных детей были весьма обычны для того времени.

Кэрролл был необычайно щепетилен во всём, что касалось его маленьких моделей. Во время сеансов непременно присутствовала сопровождающая дама (мать, тетушка, гувернантка и пр.). Сам Кэрролл писал: «Если бы я нашел для своих фотографий прелестнейшую девочку в мире и обнаружил бы, что ее смущает мысль позировать обнаженной, я бы почел своим священным пред Господом долгом, как бы мимолетна ни была ее робость и как бы ни легко было ее преодолеть, тут же раз и навсегда отказаться от этой затеи».

В июне 1881 года, спустя год после того, как Кэрролл оставил занятия фотографией, он принимает решение уничтожить снимки и негативы обнаженных девочек во избежание кривотолков в случае его смерти (ему скоро исполнится 50 лет). Он пишет письма матерям своих моделей, спрашивая, не прислать ли им фотокарточки и негативы, и сообщая, что в противном случае они будут уничтожены. Сохранилось лишь несколько таких снимков.

Вообще говоря, Кэрролл фотографировал много — детей (как девочек, так и мальчиков) и, разумеется, взрослых: своих родных, друзей, коллег по Оксфорду, писателей, художников, актеров, священнослужителей, включая епископов и архиепископов, государственных деятелей (с большинством из них он был знаком по Крайст Чёрч), в том числе премьер-министра. Правда, прославился он именно благодаря снимкам детей: из работ фотографов-любителей XIX века его детские портреты считаются лучшими. Недаром на знаменитой фотовыставке «Род человеческий», объехавшей в 1956 году многие страны, побывавшей и в России, из своих современников был представлен он один.

Вопреки устоявшемуся мнению, круг знакомств Кэролла был также весьма широк и разнообразен и включал в себя множество мужчин и женщин самого разного возраста. Откуда же взялось столь устойчивое убеждение в том, что знаменитый автор «Алисы» общался исключительно с маленькими девочками?