Оно - Стивен Кинг

— И твои мать с отцом ничего не видели? — удивился Бен. Прикоснулся к пятну крови, засохшей на раковине, убрал руку, вытер о подол рубашки. — Оосподи-суси!

— Не знаю, как я вообще смогу входить сюда, — пожаловалась Беверли. — Чтобы помыться, или почистить зубы, или… вы понимаете.

— Слушайте, а почему бы нам это не отчистить? — внезапно спросил Стэнли.

Беверли повернулась к нему:

— Отчистить?

— Конечно. Возможно, с обоев все не отойдет, такое ощущение, сама видишь, что они на последнем издыхании, но с остальным мы точно справимся. Тряпки у тебя есть?

— Под раковиной на кухне, — ответила Беверли. — Но моя мама спросит, куда они подевались, если мы их используем.

— У меня есть пятьдесят центов. — Стэн не отрывал глаза от крови, которая выпачкала ванную вокруг раковины. — Когда приберемся, отнесем тряпки в прачечную самообслуживания, которую видели по дороге сюда. Выстираем, высушим и вернем под раковину до прихода твоих родителей.

— Мама говорит, что кровь с материи не отстирать, — запротестовал Эдди. — Она говорит, что кровь туда въедается, или что-то такое.

Бен истерично хохотнул.

— Не важно, отстирается кровь или нет. Они все равно ее не видят.

Никому не пришлось спрашивать, кого он подразумевал под «они».

— Хорошо, — кивнула Беверли. — Давайте попробуем.

Следующие полчаса все четверо чистили ванную, будто суровые эльфы, и по мере того как кровь исчезала со стен, зеркала и фаянсовой раковины, Беверли чувствовала, что на сердце становится легче и легче. Бен и Ричи оттирали зеркало и раковину, она скребла пол. Стэн занимался обоями, работал очень осторожно, пользуясь чуть влажной тряпкой. В конце концов они избавились практически от всей крови. Бен закончил тем, что выкрутил лампочку из патрона над раковиной и поставил новую, которую взял из коробки с лампочками в кладовой. Их там хватало: Элфрида Марш закупила двухгодичный запас у «Львов Дерри», когда прошлой осенью те проводили ежегодную распродажу лампочек.

Они использовали ведро Элфриды для мытья пола, ее чистящий порошок «Аякс» и много горячей воды. Воду меняли очень часто — никому не хотелось опускать в нее руки, едва она становилась бледно-розовой.

Наконец Стэнли отступил к двери, обвел ванную критическим взглядом мальчика, которого никто не учил поддерживать чистоту и порядок, потому что он с этим родился, и сказал остальным: «Думаю, это все, что мы можем сделать».

Едва заметные следы крови еще оставались слева от раковины, но обои в том месте были такими тонкими и ветхими, что Стэн решался лишь на самые легкие прикосновения. Однако и там кровь заметно поблекла: пастельный оттенок пятен не позволял утверждать, что на обои брызнула именно кровь.

— Спасибо вам, — сказала Беверли. Она не помнила, чтобы когда-то еще испытывала такое глубокое чувство благодарности. — Спасибо вам всем.

— Ерунда, — пробормотал Бен. Конечно же, вновь покраснев.

— Это точно, — согласился Эдди.

— Давайте закончим с тряпками. — Лицо Стэна было строгим, даже суровым. Потом Беверли подумает, что только Стэн, возможно, понимал, что они сделали еще один шаг к какому-то невообразимому столкновению.

Они позаимствовали у миссис Марш чашку стирального порошка «Тайд», а потом пересыпали его в пустую майонезную банку. Беверли нашла бумажный пакет, сунула в него окровавленные тряпки, и вчетвером они направились в прачечную самообслуживания «Клин-Клоуз» на углу Главной улицы и Коуни-стрит. Пройдя еще два квартала, они увидели бы Канал, сверкающий синевой под солнцем, уже опускавшемся к горизонту.

В «Клин-Клоуз» компанию им составила только одна женщина в белой форме медсестры, которая дожидалась, когда остановится сушилка с ее бельем. Она недоверчиво посмотрела на детей и вернулась к книге в карманном формате, которую читала, «Пейтон-Плейс».[165]

— Холодная вода. — Бен понизил голос. — Моя мама говорит, что кровь надо отстирывать в холодной воде.

Они загружали тряпки в стиральную машинку, пока Стэн менял два четвертака на четыре монеты по десять центов и два пятачка. Вернувшись, он подождал, пока Беверли насыплет на грязные тряпки «Тайд» и закроет дверцу. Потом сунул два десятика в щель для монет и нажал кнопку пуска.

Беверли потратила большую часть выигранных центов на фраппе, но нашла четыре, которые затерялись в глубинах левого кармана джинсов. Выудила их и протянула Стэну, на лице которого тут же отразилась обида.

— Ну вот, я привожу девушку на свидание в прачечную, а она сразу хочет уплатить за себя.

Беверли рассмеялась:

— Ты серьезно?

— Я серьезно, — как обычно, сухо ответил Стэн. — Я хочу сказать, у меня сердце рвется из-за того, что я лишаюсь этих четырех центов, Беверли, но я серьезно.

Вчетвером они отошли к пластиковым стульям, стоявшим у стены из шлакоблоков, и сели молча. Стиральная машина «Мейтэг», в которую они загрузили тряпки, пыхтела, в ней плескалась вода. Хлопья пены бились в круглое окно из толстого стекла. Поначалу — красные. От их вида Бев слегка мутило, но она не могла отвести глаз. Кровавая пена в каком-то смысле завораживала. Женщина в форме медсестры все чаще и чаще смотрела на них поверх книги. Поначалу, возможно, боялась, что они начнут буянить, но теперь их молчание, похоже, нервировало ее. Когда сушилка остановилась, она вытащила белье, сложила, убрала в синий пластиковый пакет и в последний раз бросила на них недоуменный взгляд, уже направляясь к выходу.

Бен заговорил, едва за ней закрылась дверь:

— Ты не одна такая.

— Что?

— Ты не одна такая, — повторил Бен. — Видишь ли…

Он замолчал и посмотрел на Эдди, тот кивнул. Посмотрел на Стэна, который выглядел подавленным… но и он после короткой заминки пожал плечами и кивнул.

— О чем вы? — спросила Бев, которой надоело, что в этот день ей постоянно говорят что-то непонятное. Она схватила Бена за руку. — Если ты что-то об этом знаешь, скажи мне!

— Хочешь рассказать? — спросил Бен у Эдди.

Эдди покачал головой. Достал ингалятор и вдохнул огромную порцию распыленного лекарства.

Говоря медленно, выбирая слова, Бен рассказал Бев о том, как встретился в Пустоши с Биллом Денбро и Эдди Каспбрэком в последний день учебы… почти неделю назад, хотя верилось в это с трудом. Рассказал, как на следующий день они построили в Пустоши плотину. Рассказал историю Билла о школьной фотографии его мертвого брата, на которой тот повернул голову и подмигнул Биллу. Рассказал свою историю о мумии, которая шла по замерзшему Каналу в разгар зимы, с шариками, летевшими против ветра. Беверли слушала со все возрастающим ужасом. Чувствовала, как глаза раскрываются шире и шире, а руки и ноги холодеют.