Зимняя сказка - Марк Хелприн

Кто знает, может быть, все это ему только привиделось. Отличить иллюзию от реальности в ситуации, когда ты не имеешь ни малейшего представления о том, кем являешься на самом деле, практически невозможно. Что касается коней, то эти красивые и грациозные животные нравились не только ему, но и многим другим людям.

Он побывал практически во всех городских конюшнях и стойлах. Он посещал все аукционы и показы лошадей и частенько наблюдал за главной конной дорожкой Центрального парка. После длительных раздумий он пришел к выводу, что его интересуют не лошади как таковые, но вполне определенный белый конь.

Если бы долгие поиски не обострили его чувств, он вряд ли обратил бы внимание на Кристиану (на которую, надо заметить, обращал внимание не только он). Ему нравилось то, что ее глаза не были голубыми, что она не носила жемчужных ожерелий и что он мог смотреть на ее лицо, не испытывая ни тоски, ни боли. Он несколько раз сталкивался с ней возле конюшен, находившихся в разных концах города. Однажды он увидел ее в Ред-Хук, где можно было встретить не только скромных шетландских лошадок, но и роскошных белых жеребцов. Встречая ее на конных выставках, он приветствовал ее кивком головы. Он обратил внимание на то, что во время аукционов они были единственными людьми, не принимавшими участия в торгах.

Когда наконец они разговорились, выяснилось, что помимо лошадей у них существуют и иные точки соприкосновения. Когда Питер Лейк сообщил Кристиане о том, что он работает главным механиком в редакции газеты «Сан», она воскликнула:

– Должно быть, вы господин Предъявитель?

– Откуда вам это известно? – изумился Питер.

Она слышала эту фамилию от своего супруга. Он тоже имеет отношение к редакции «Сан»? Он работает на редакционном катере. Сама же она работала прислугой в доме Пенна, и ей приходилось читать ему газеты и книги в тех случаях, когда Джессика уезжала на гастроли или участвовала вместе со своим мужем Прегером де Пинто в его предвыборной кампании.

– Мне довелось повстречаться с ним, – сказал Питер Лейк, – после чего я проголосовал за него двенадцать раз. Я знаком и с вашим супругом, который иногда угощает меня рыбой. Повар «Френч Милл» как-то раз поджарил мне подаренную им пеламиду. Наши механики благодарны Эсбери не только за рыбу, но и за то, что он любит слушать их рассказы о машинах…

– Сейчас он относительно свободен, – подтвердила Кристиана. – На заливе лед, да и двигатель пора сдавать в ремонт. Сам он с таким старьем вряд ли разберется.

– Что же мешает ему обратиться ко мне?

– Вероятно, он не хочет лишний раз вас беспокоить.

– Беспокоить? Я люблю копаться в моторах! Вы только скажите, когда я смогу к нему подойти.

– Думаю, в любой момент.

– Я постараюсь сделать это завтра.

Питер Лейк не верил своему счастью. Неужели у него появится друг? Дружба делает людей счастливыми, а счастье может помешать его поискам. Но разве он не может заняться ремонтом мотора Эсбери? Хуже от этого никому не будет. Ведь он, в конце концов, работает не где-нибудь, а в «Сан».

Возвращение Абисмиллы

В ноябре корпоративные гиганты начали скупать культовые здания. Крейг Бинки, не желавший отставать от других, купил полдюжины баптистских церквей в Вест-Сайде. Впрочем, это не смогло улучшить ему настроения: куда ему было тягаться с фаворитами, к числу которых принадлежали Марсель Эйпэн, приобретший три епископальных храма в центре города и греческий православный храм в Астории, и Кроуфорд Виз, купивший разом шестьдесят синагог.

Крейг Бинки никак не мог оправиться от того, что Прегер де Пинто не только выступил против него в ходе предвыборной кампании, но и с легкостью обошел всех своих конкурентов. Де Пинто, судя по всему, обладал какой-то информацией об огромном корабле, стоявшем на Гудзоне, однако наотрез отказывался делиться ею с кем-либо, обещая представить публике некий связанный с ним таинственный проект уже в декабре.

– Но ведь публика – это я! – кипятился Крейг Бинки. – Если я не буду знать подобных вещей, я утрачу весь свой запал! Я поддержал вас во время предвыборной кампании, вы же хотите, чтобы я катался на водных лыжах самостоятельно!

Так ничего и не добившись, Крейг Бинки вернулся в офис.

– Выходит, что единственный человек, который ничего не знает, это я! Но ничего, я это дело так не оставлю!

Он обратился к представителям преступного мира. Ему пришлось выложить сто тысяч долларов за имя Джексона Мида, являвшегося центральной фигурой, и по пятьдесят тысяч долларов за имена преподобного Мутфаула и господина Сесила Були. Во время одного из осенних банкетов, устраивавшихся издателями газет, Гарри Пенн, до которого дошли слухи о том, что Крейг Бинки считает себя самым сведущим лицом в этом вопросе, тут же понял, что слухи эти соответствуют действительности, ибо своей напыщенностью донельзя довольный собой Крейг Бинки стал походить на корнуэльских бойцовых петушков. В конце своего выступления (в котором он расхваливал обозревателя Ю. Оуэна Лемура, посвящавшего все статьи своему любимому руководителю) он окинул присутствующих победным взором и, прежде чем опуститься в кресло, возгласил:

– Кстати, мне известны имена людей, приплывших в наш город на этом огромном пароходе!

Гарри Пенн, сидевший рядом с Крейгом Бинки, прошептал ему на ухо:

– Вы имеете в виду Джексона Мида, преподобного Мутфаула и господина Сесила Були? Крейг, даже вашим разносчикам эти имена известны давным-давно, и потому вы могли не платить Солу Фаппиано те двести тысяч.

– Откуда они могут быть им известны?! – изумился Крейг Бинки, став белым, словно рафинированный сахар.

– Они прочли об этом в «Сан», – солгал Гарри Пенн. – Все они потихоньку читают мою газету. Я полагал, что вам это известно.

Крейг Бинки тут же решил, что для спасения собственной репутации ему необходимо досконально разобраться в происходящем, чего бы ему это ни стоило. Для начала он решил прибегнуть к помощи суперкомпьютера.

Сменив покрышки на одном из своих туристских автомобилей, он тут же понеся в Коннектикут, где на высившемся над мирной долиной известняковом утесе стояло гигантское угрюмое здание, в котором находился один из терминалов вашингтонского общенационального компьютера. Большую часть времени силиконовый столичный монстр в атмосфере строжайшей секретности занимался неудобопонятными для простых смертных вещами и лишь в течение нескольких минут работал в условно-открытом режиме, обслуживая частных лиц.

– Это он и есть? – спросил Крейг Бинки директора, увидев перед собой помещение, набитое снизу доверху контейнерами со сложнейшим электронным оборудованием.