Берег Живых. Наследники Императора - Анна Александровна Сешт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В тот момент, когда появился отряд Нератиса, Хир почувствовал, что напряжение его немного отпустило. Крепче сжав меч, он даже выкрикнул своим бойцам несколько команд, бессмысленных, вроде «держать строй!» и «не отступать!», но придававших ему самому больше уверенности. Рэмеи не могли быть неуязвимыми. Их фланг уже ослаблен. Если тем, кто сражался сейчас на улицах, удастся прорваться и ударить в тыл имперскому авангарду – наёмники на Дворцовой Тропе разметают отряд…
Что-то пошло не так. Неужели глаза подвели его? Люди Нератиса, проклятого полукровки, не ударили с фланга, как должны были. Они предали своих и присоединились к рэмеи!
В тот миг, когда царевич вскинул свой изогнутый меч и рэмеи атаковали с новой силой, Хир понял, что больше не может находиться здесь. Он развернулся, растолкал своих людей и бегом побежал вверх по Дворцовой Тропе, к вратам акрополя. «Ворота тоже должен кто-то защищать», – успокаивал он себя. Но пока он бежал, ему казалось, что спину пронзает этот вездесущий взгляд… пронзает… обжигает… убивает…
Никто не заметил, чья стрела остановила бег командира небольшого отряда наёмников. Горевать о нём было некому, да и некогда – наступление продолжалось.
⁂
Ликир осушил залпом оставшиеся полкубка вина и откинулся на расшитых подушках. Вести из нижнего города были одна хуже другой. В том, что проклятые демонокровные сомнут стражу у ворот, он не сомневался – жертва была приемлемой, позволяющей купить время и забрать у врага часть силы. Но теперь его собственные воины с трудом удерживали Дворцовую Тропу! Разорвите гончие Каэрну этого самодовольного мальчишку, сожги его Владыка пустыни! А лучше и то, и другое вместе. Но прежде Ликир ещё преподаст ему урок повиновения. Рабский ошейник пойдёт ему куда лучше золотых ожерелий, а за горами всегда нужны гладиаторы… Из рогатых, если их немного пообтесать, всегда получались хорошие гладиаторы для кровавых, не вполне законных зрелищ.
Как бы там ни было, этот юнец пожалеет, что вторгся в его, Ликира, город. А Император ещё непременно станцует под ту мелодию, которую напоют в Данваэнноне, – за призрачную надежду узнать, где держат его драгоценного живого сына. Кто убил старшего царевича, наследника трона, Ликир действительно не знал. Он старался не слишком углубляться в политику высокорождённых и не задавать лишних вопросов. Какой-то наёмный отряд пересекал его земли – их велено было не трогать. Но мало ли проходит здесь отрядов? Ссориться с Императором ему, конечно, тоже не хотелось, потому как Император жил значительно ближе, чем союзники за горами… Но сейчас демонокровные совсем обезумели. А этот гордый щенок, которому не помешало бы выдать несколько десятков палок, не просто выжил, но ещё и напасть посмел! Хуже того – он назвал себя хозяином его, Ликировых, земель!
Не справились обученные высокими господами танцовщицы… Мальчишка давно уже должен был отправиться к себе в логово, скуля и харкая кровью. Там бы его, конечно, вылечили местные чудотворцы, но соваться в Лебайю он бы впредь зарёкся. Разве ж можно было поручать такое серьёзное дело женщине! Женщины хороши для другого. Наверняка Мисра слишком широко ноги раскинула и позабыла о том, зачем её послали, иначе какие демоны принесли сюда войско?!
Ликир в раздражении снёс кулаком поднос с виноградом и сладостями. Две грациозные молоденькие танцовщицы, услаждавшие его взор под тонкий напев флейт, одновременно вздрогнули и сбились с ритма, хотя и быстро исправились. Увы, в последнее время градоправитель пережил слишком много тревог, и его уже почти не радовали ни сладкие девичьи перси, ни манящие изгибами чресла. Не вдохновляли его ни новые наложницы помоложе, которых ему старательно поставляли приближённые, ни даже его любимица – утончённая гордая Клийя, доставшаяся ему с такими хлопотами. Нрав Клийи, при всей её несговорчивости, приятно волновал его. Она напоминала Ликиру о том, что он, при должной хитрости и разумности, способен справиться с любым врагом. Ну а то, что её каждый раз приходилось принуждать – так и в том была известная доля пикантности… Градоправитель вздохнул. Нет, даже Клийю звать сейчас ему не хотелось. Гораздо больше он бы обрадовался добрым вестям от разведчиков. Конечно, ждать в акрополе он мог долго, очень долго… но союзникам следовало бы поспешить.
Также Ликир думал о том, что ему самому следовало бы несколько поменять своё окружение. На кого-то действовали награды, на кого-то угрозы, на кого-то хитрость. Он далеко не первый год занимал пост градоправителя и знал силы и слабости своих приближённых. Вот только слишком уж быстро многие из них задумались о том, чтобы переметнуться, – стоило только засверкать вдалеке имперским щитам. Что ж, когда всё закончится, он как следует почистит этот город. Но пока все эти блюдолизы ему так или иначе могли пригодиться – кто в качестве помощника, а кто и в качестве жертвы…
Эти невесёлые мысли прервал приход гонца. Пав ниц, он доложил о том, что войско царевича окончательно захватило нижний город и оттеснило защитников почти к самому акрополю. В гневе Ликир прогнал перепуганных танцовщиц, после чего, дабы хоть как-то поднять себе настроение, повелел заколоть посланника, принесшего столь неугодную весть. Выбрав лучшего из своих разведчиков, он направил его с вестью к союзникам по тайной тропе.
Акрополь готовился к затяжной осаде. Градоправитель же задумался о том, стоило ли дожидаться её окончания.
⁂
– Дай мне ещё отвара, милая.
– Деточка, да ты ведь себя всю и так внутри пережгла, – посетовала пожилая Тафена. – И господин наш в последние дни не то чтобы очень… силён.
– Не хочу, чтобы даже вероятность такая была, – Клийя решительно тряхнула головой и с ненавистью посмотрела на двери, через которые обычно приходил Ликир. – Дай ещё, прошу.
– Боюсь, ты никогда родить уже не сможешь… – Тафена тяжело вздохнула.
– И хорошо. Нет уже того, от кого я хотела выносить сына. А сейчас я жалею лишь о том, что не могу и вовсе выжечь своё чрево.
– Нет-нет, так не говори! Боги услышат – что тогда делать станешь?
– Пусть услышат… – Клийя устало откинулась на ложе и посмотрела в покрытый помпезными росписями с золочёными цветами потолок.
Она надеялась, что сможет привыкнуть, что ей станет безразлично. Человек ведь привыкает ко многому, тем более женщина, чья доля от рождения – терпеть. Но до сих пор её кожа горела под ненавистными прикосновениями, и она
