Цивилизации - Фелипе Фернандес-Арместо

Христос сносил всевозможные жестокости, вы тоже. Но если вы терпеливо перенесете кандалы, заключение, избиения, раны и презрительные клички, то он вознаградит вас как мучеников… Служа хозяину, служите ему не как человек служит другому человеку, а как человек служит Богу. Тогда вы будете служить не как рабы, а как свободные люди, и повиноваться будете не как рабы, а как сыновья[1098].

Правила поведения надсмотрщика на плантации сахарного тростника (1663 год) рекомендовали наказания для плохо ведущих себя рабов: не бить их палкой, не бросать в них камнями или черепицей, но, если раб того заслуживает, привязать его к экипажу и выпороть. После порки его следует исколоть острым ножом или бритвой, натереть раны солью, лимонным соком или мочой и затем на несколько дней заковать раба в цепи.

В конце столетия моралист-иезуит перечислил обязательства рабовладельцев: документ в неявной форме описывает, как хозяева обращались с рабами: недоедание, тяжелая работа, сексуальные притязания, когда «хозяин обладает рабами, как Люцифер наслаждается своими дьяволами», отсутствие одежды, доходящее до непристойности, жестокие и несправедливые наказания, отказ в помощи больным[1099]. Земля для белых считается, чистилищем, но для черных она ад[1100]. Согласно итальянскому капуцину, который в 1682 году посетил Багию, «рабы, прожившие семь лет, считались долгожителями»[1101]. Из малоизвестного, ужасающе прозаического перечня болезней Вест-Индии, составленного в 1764 году, мы узнаем о средствах лечения фрамбезии (называемой еще «тропический сифилис»; нужно часто сплевывать, а также прикладывать ярь-медянку и сурьму) и язв на ногах у «беглых негров, а также у ленивых, у тех, кто ест грязь… что делают… не только женщины»[1102].

Поэтому, просто чтобы поддерживать необходимое количество работников, требовался постоянный ввоз. К концу XVII века в Новый Свет было перевезено свыше полутора миллионов черных рабов. На самом деле из Африки их вывезли значительно больше, но плавание через Атлантический океан, по крайней мере длительное, для многих оказывалось смертельным. Рабы поступали — в разных количествах в разное время — с атлантического побережья Африки, особенно с выступа Западной Африки — из Конго и Анголы. Обычно их поставляли черные продавцы, приобретшие рабов в ходе войн и набегов, в ходе которых вторгались на многие сотни миль в глубины материка. Несмотря на обширность территории, где происходили захваты, вывоз рабочей силы серьезно подействовал на общины, бывшие целью работорговцев. Историки много спорят о последствиях, но некоторые положения считаются общепринятыми. Так, например, ангольский рынок какое-то время поставлял преимущественно женщин. Отдельные районы по окраинам территории, где происходила охота на рабов, обезлюдели. Рынок рабов привел к войнам между черными за добычу и к возникновению в Африке грабительских королевств. В Дагомее дорога к королевскому дворцу была вымощена человеческими костями. В глубине Анголы злобные королевы бросали вызов людоедскому царству Лунды в соперничестве за рабов. А тем временем количество портов на побережье Атлантики, откуда отправляли рабов, все увеличивалось.

В пути рабы умирали сотнями; поскольку покупали их дешево, а продавали дорого, владельцы груза не жалели рабов и выбрасывали трупы за борт[1103]. В 1820 году французский работорговец в пути держал рабов в бочках, чтобы быстрее выбросить их за борт при появлении патрульного корабля. Когда на борту «Кентукки» в 1844 году казнили взбунтовавшихся рабов, им сначала отрубали ноги, «чтобы сберечь кандалы»; согласно рассказу участника казни, «она превращалась во всевозможные развлечения»[1104]. В 1781 году хозяин «Зонга» утопил 133 больных раба, потому что, умри они естественной смертью, он не получил бы за них страховку: «рабы приравнивались к лошадям, бросившимся за борт»[1105].

Несмотря на огромные потери в пути, в месте назначения рабы составляли большинство колониального населения: например, в 1700 году на Ямайке приходилось сорок пять тысяч черных на восемь тысяч других людей всех категорий. В Лиме, самом испанском городе Перу, согласно переписи 1614 года из населения в 24 454 человека черных было больше десяти тысяч. К концу XVII века черные составляли подавляющее большинство во многих районах Мексики и прибрежного Перу — вообще везде, где росла экономика плантаций. Большинство таких районов располагались на океанском побережье или вблизи него: английская Северная Америка от Виргинии к югу, Вест-Индия, а также прибрежные районы Мексики, Центральной Америки, Венесуэлы и места выращивания сахарного тростника в Гвиане и Бразилии. Самыми африканскими районами становились поселения маронов — мятежные республики или разбойничьи царства, основанные беглыми рабами. В Эсмеральде, в Колумбии, такое царство маронов заключило в 1599 году договор с испанской короной. В Суринаме первая маронская община возникла в 1663 году, когда португальские евреи отправили своих черных рабов в глубину страны, чтобы не платить за них налог[1106]. В Пальмаресе, в Пернамбуко, независимое черное царство просуществовало с середины столетия до 1694 года: в период высшего расцвета этого государства король Зумби мог выставить армию в пять тысяч человек[1107].

Культура Пальмареса была гибридной — частично африканской, частично португальской. На посетителей этого государства производила впечатление эффективность управления и достоинство, которым были окружены государственные институты. Согласно отчету одного иезуита, у короля был дворец и дома для его семьи, в его дворце постоянно находилась охрана и чиновники. Обращались с ним со всеми почестями, какие полагаются королю и правителю. Когда он входил, в знак признания его власти и уважения к нему все преклоняли колени. Его называли «ваше величество» и проявляли удивительную покорность[1108].

Черная элита Пальмареса была достаточно богата, чтобы покупать собственных рабов и большое количество оружия, с помощью которого отражались попытки португальцев вернуть себе территорию. Столица государства — Макако — считалась неприступной. После смерти Зумби и краха его царства покойный король продолжал вдохновлять черных на восстания — он превратился в короля-призрак, в тень Африки.

Культура большинства рабских общин была плюралистической, поскольку в одну общину попадали люди из самых разных районов Африки. Но в анклавах маронов это всегда была африканская культура, почти не затронутая влиянием белых. Власти католических государств поощряли крещение рабов: в Бразилии, например, рабам разрешалось посещать мессы и они могли крестить своих детей. Однако на практике владельцы не выполняли подобные распоряжения, желая держать рабов подальше от относительно человечного обращения священников. Рабов, отправлявшихся в Бразилию, грузили на корабли со словами: «Знайте, что теперь вы дети Господа. Вы направляетесь в португальские земли, где узнаете суть святой истины. Больше не думайте о своих родных землях и не ешьте собак, лошадей и крыс. Будьте счастливы»[1109].

Это было самое близкое знакомство с христианством, какое дозволялось большинству рабов. Развлечениями рабов были племенная музыка и танцы; с 1681 года папа дал рабам конголезского происхождения в Бразилии разрешение выбирать на время праздника Богородицы «короля» и «королеву»; они должны были руководить песнями и танцами[1110]. Пища — основной элемент культуры — готовилась и распределялась так же, как по другую сторону Атлантики. У рабов преобладали свои методы установления справедливости, а управление делами, в особенности в английских колониях, хозяева передавали черным «губернаторам» или избранным «королям»[1111]. Украшения, брачные обычаи, выбор имени — все это делалось, как в Африке: «почти чисто африканская цивилизация»[1112]. Практика крещения и роль крестных родителей создавали основу, на которую накладывались ритуальные родственные отношения; рабы в своей новой земле продолжали поддерживать племенные и национальные связи. Духовное утешение предоставляли колдуны. И сегодня на пляжах Рио или Багии по ночам, когда туристов сменяют духи, по-прежнему практикуется своеобразный синкретизм черных религий: соединение христианских образов с формами вуду, привезенными непосредственно из Африки[1113].

За пределами мира плантаций черные постепенно превратились в этническое меньшинство, состоявшее из домашних слуг, наложниц, освобожденных рабов, занимавшихся самым непопулярными ремеслами или, если они прибывали из соответствующих областей Африки, технических работников на шахтах. Как ни парадоксально, но чем меньше их было относительно других колонистов и местных жителей, тем легче они интегрировались и тем легче их отпрыски могли попасть в белую элиту или элиту смешанного происхождения. По крайней мере в испанских и португальских владениях потомки свободных черных по закону пользовались равными правами с белыми. Яркие примеры использования этих прав дают дон Энрике Диас и дон Жоао Фернандес Виейра, которые за услуги, оказанные Бразилии в войне против голландских захватчиков с 1644 по 1654 год — в так называемой «Войне за божественную свободу», — были произведены в дворяне. Однако в целом административная дискриминация и врожденный расизм постоянно угнетали черных. Женщина, посетившая аукцион, полагала, что черные относятся к тому, что их продают, так же как коровы или овцы. Рынок превращал черных рабов в обычный товар. Однако на каждом этапе своей истории работорговля насмехалась над законами экономики.