Паутина удачи - Оксана Демченко

– Юрка, дави синерылого! – азартно кричала баронесса и сжимала кулаки, вспомнив путейские замашки и обороты речи. – А ну гэть! Гэть с дороги, шавки лупоглазые!

– Хорошо прошел поворот, – звонко радовалась Люба, подрастерявшая в новом обществе усталую печаль. – Ну хорошо же… Дальше прямая, можно прибавить.

– «Хорьг» за седьмым номером окончательно сошел с трассы по вине собственного самоуверенного мага, – гаденько улыбнулась ничуть не склонная сочувствовать чужому горю Береника, вычеркивая «семерку» из общего списка. Вздрогнула, посадила кляксу, закричала громче матери: – Сёмка! Ну наконец показали! Ура! Гони!

– Поленька спит, – строго нахмурился Торгай, недавно убаюкавший малышку и оставивший ее на кухне.

– Буди и тащи сюда, – предложила Ленка, хоть и заметно тише. – Пусть смотрит, как кузен ей золотую игрушечную машинку выигрывает.

– Трасса имеет форму песочных часов с неравными долями, черта старта и финиша находится в самом узком ее месте, в горлышке, – подражая комментатору, тараторила Береника, пользуясь коротким затишьем на трассе, где автомобили «золотого» заезда выбрались из города на длинный скоростной участок. – Проехать следует два полных круга. Расчетная продолжительность движения – восемь часов двадцать минут по предварительному замеру. За улучшение этого времени на полный час столичная пожарная служба установила премию пятьсот рублей. Также имеются иные дополнительные награды…

– Полный газ! – взвизгнула Люба и виновато прикрыла рот ладошкой: красно-белая машина шла вровень с сине-стальной по глянцевому речному льду. Смотрелось очень красиво.

– Жги! – припомнила Береника любимый вопль Потапыча.

Получилось как-то особенно звучно. Даже в комнате стало на миг как будто светлее. Девушка виновато прикусила губу. Не зря отец велел ей не смотреть гонку и тем более не посещать. Всей душой пожелала удачи. Так недолго и пробить общий ровный фон, то есть довести Юрку до дисквалификации. На сей раз обошлось, она уверена. Успела осознать и рассеять посыл криком, превратить его в своеобразную радугу удачи, которая сейчас сияет в комнате, – только никто из присутствующих, конечно, неспособен рассмотреть… Жаль. Красиво.

– Красиво.

Шепот оказался таким тихим, что о нем можно было лишь догадаться. Но зато догадались все! Ленка охнула, прижала к груди ладошку Надежды, которую не отпускала ни на минуту. Осторожно обернулась, опасаясь спугнуть чудо, однако не нашла и малых причин для страха. Надя полулежала в той же позе. Только теперь все могли впервые рассмотреть толком, какого цвета у нее глаза – широко распахнутые, серо-карие, задумчивые и спокойные. Незримая радуга отражалась в них переливами оттенков и бликов. Даже, кажется, лицо порозовело, обрело краски. Ленка победно рассмеялась, обняла девочку, прижала к себе:

– Наденька! Очнулась, вот умничка. Сейчас мама Лена тебя покормит. Кашку мы будем кушать. Вкусную овсяную кашку в белой рубашке. Любишь кашку? С изюмом, с курагой, с вареньем.

– С вареньем, – так же тихо попросила Надя, пробуя улыбнуться.

Береника сорвалась с места и убежала на кухню. Ей хотелось прыгать до потолка и кричать в голос. Удача умерла, как же… А вот вам! Рыбаки недоделанные, до наживки жадные. Не замерзла птица в зиму, не упала и не погибла. Удачу видит, себя хоть как-то, а помнит: говорит внятно, понимает окружающих. Все будет замечательно. Оказывается, гонка очень полезна для больных птиц. Как и любое иное событие, тесно сплетающее судьбы и обстоятельства, дающее широкое поле для соединения случайностей в прихотливые узоры… такие яркие, что над ними радуга выгибает спину. Кашу удалось согреть в пару минут. Когда Береника вернулась с мисочкой, Надя сидела, укутанная одеялом. Под спину ее поддерживала Люба, шептала в ухо ободряющие слова. И тоже радовалась, аж глаза светились.

– Где Ромочка? – жалобно спросила Надежда. – Мой Ромочка. Он говорил, мы попадем в хорошее место и худого не случится… Темно было, вокруг все замерзло. Его я помню. Мой Ромочка, мама, он тут?

– Братик, – кивнула Ленка. – Вечером вернется, привезет тебе подарок, он обещал. Ты же знаешь, мальчики такие. Они не могут пропустить гонку. Кушай и смотри. Может, и его разглядишь.

Ленка ловко перехватила у Береники салфетку, повязала больной под подбородок, взяла мисочку и ложку, стала уверенно требовать кушать «за маму» и «за брата Ромочку». Потом и «за Любу», «за Рену»… Очень скоро Надя знала всех, кто был рядом в комнате, в лицо и по именам. Ее глаза лихорадочно блестели: впечатлений оказалось слишком много. Сиделка приметила это первой, добавила в чай несколько капель настойки, пузырек она украдкой извлекла из кармана и немедленно убрала, чтобы Надя не видела. Вряд ли та согласилась бы по доброй воле заснуть теперь, не дождавшись брата, единственного человека, по-настоящему родного, сбереженного даже полумертвой памятью. Девочка выпила чай. Зевнула, заморгала и стала пристально, перемогая себя, смотреть в зеркало… которое вдруг подернулось рябью – и потускнело. В равномерной серости проступили буквы: «Перерыв показа, смена магов поддержки».

– Я не увидела Ромочку, – расстроилась Надя.

– Скоро картинка восстановится, – ласково пообещала Люба. – Ты пока ляг ровно, подушечку под щеку, вот так… и одеялко повыше. Тепло?

– Тепло, – улыбнулась Надя. – Совсем тепло, очень.

Лена осознала коварство сиделки и включилась в игру. Погладила Надю по волосам и пообещала спеть песенку, чтобы легче было ждать восстановления картинки. И завела одну из южных, тягуче-неспешную, со сложными переливами. Люба, к немалому удивлению Ленки, взялась подпевать, и вполне удачно. На припевах едва слышно гудел низкие ноты Торгай. Береника выводила вторым голосом. Получилось красиво. Надя вслушивалась, моргала, зевала. Наконец сдалась, прикрыла глаза, сразу задышала ровно и тихо…

Торгай стукнул себя кулаком по колену и тенью метнулся на кухню проверять баранину. Люба открыла маленькую книжечку и внесла запись по поводу влитых в чай капель: сколько, какие, точное время приема. Пошевелила губами, беззвучно считая свое, врачебное.

– Проснется на закате, – решила она. – Хорошо бы этот Ромочка успел вернуться.

– Я пойду попрошу мага, – вздохнула Береника. – Петров хоть и строгий, но не бессердечный. Сообщит ректору Юнцу что следует.

– Беги, – согласилась Люба. – И не задерживайся, я сейчас зеркало перенесу на кухню. С Надей оставим ваше фамильное привидение, мне о нем говорили. Идеальный охранник.

Фредди-старший материализовался посреди комнаты, в походной треуголке, с подзорной трубой, важный. Он создал себе высокое вращающееся кресло и, кажется, сел в него. Береника уже не рассмотрела – побежала уговаривать мага-дознавателя. На ходу она прикидывала: машины прошли три четверти первого круга. Сейчас они как раз минуют трибуны и шатры на стартовом поле, оттого маги информационной службы и взяли передышку. Большинство обладателей зеркал – там, на стартовом поле, и не нуждаются в дальновидении, когда зрелище совсем рядом, доступное невооруженному глазу. Интересно, удалось ли Юрке обогнать второй экипаж из Арьи? Вечером было обсуждение тактики, и она слышала, что обгон следовало сделать до выезда на участок буреломов и заснеженного леса. Потому что там маги-трассеры станут намеренно портить погоду, создавать низовую поземку, затирающую следы и не позволяющую ехать за лидером, полагаясь на готовую, уже проверенную колею. И лучше торить ее, чем упираться в чужой бампер… Береника хмурилась и шептала, что Юрке надо стараться! Самому, без птицы удачи и подбадривания болельщиков.