Паутина удачи - Оксана Демченко

– Ну и дела, – подражая тону брата, фыркнула Береника. – У меня мировецкая бабушка. Она живет во дворце. Там есть все, кроме сала и пирожков… Из чего следует, что аппетит у нее нормальный, она не привидение. Как этого пси уделала! Без звука и мгновенно. То есть уровень – вовсе не магистр, а полный доктор по классификации Дорфурстского университета, выше и не бывает почти что.

Дирижабль удалялся очень быстро. Когда он скрылся, Береника осознала окончательно: она все еще стоит без шубки на морозе и бормочет, часто повторяя словечко «мировецки». На душе легко и светло, радость сияет солнечными бликами. Хочется бежать, искать папу, Рони, Саньку. Всем срочно рассказать о чудесной Лео. Теперь уже нет сомнений, Надя выживет и очнется. Полная страхов и холодов зима в душе закончилась.

От ворот снова заскрипели снегом шаги. Петров… Смущенный переполохом и внезапным визитом дирижабля, но непреклонный в уважении к порядку. Опять несет нечто на опознание почерка.

– Это написано рукой Фредерики фон Гесс? – со вздохом спросил дотошный маг.

Одного текста достаточно с лихвой для опознания авторства!

«Дрожащим в тепле от весело пьющих на морозе – согревающее средство».

Почерк резкий, быстрый. Внизу указание личному шоферу Потапыча: срок доставки наверняка невозможный. Опять его «хорьг» распугивал окрестных жителей своим громким, требовательным сигналом. Вон он стоит у ворот. Знакомый адъютант в путейской форме машет рукой. У него ведь, пожалуй, еще поручения имеются, все спешные.

– Точно Фредди писала, – согласилась Береника без колебаний, махнув шоферу в ответ.

– Сам вижу, но подтверждение необходимо, служба… Принимай. – Петров сунул увесистый сверток в руки, придержал дверь. – И скажи всем: больше я никого посторонних не впущу и вас к ограде тоже не подпущу до вечера, пусть хоть из пушки палят, хоть с голубями прошения шлют. У меня служба, указания от Горгона имеются.

Береника рассмеялась. Осторожно, на ощупь, миновала лестницу. Что столь крупное и тяжелое могла прислать Фредди? Только зеркало. Настоящее, настроенное магами для просмотра гонки. Правильно, мама Лена хоть и делает вид, что дома сидеть ей нравится, но сама страдает, отвыкла быть в стороне от событий, шума и праздников. В коридоре Береника ненадолго остановилась, соображая, куда было бы правильнее отнести зеркало. На кухню? Туда не смогут выбраться дежурящие возле Нади. В кабинет? Ничуть не лучше. Девушка решительно постучала ногой в дверь комнаты Надежды. Вошла опять же на ощупь, сгрузила загораживающую весь вид массивную упаковку в углу, на стол. Отдышалась – тяжелое!

– Спасибо, – сказала она открывшим дверь то ли врачу, то ли Торгаю, уже оборачиваясь.

И удивленно ойкнула. Вот, значит, отчего Петров так строг. Врача нет! Вместо него у кровати больной сидит женщина средних лет, совершенно незнакомая. Лицо приятное, разве что усталое и какое-то грустное. Зато в темно-карих глазах теплится спокойный огонек приветливости.

– Я новая сиделка, звать можно Любовью Ильиничной или просто Любой. – Голос у женщины оказался тихий, какой-то чуть детский. Довольно высокий, она явно прятала его звучность, неудобную в присутствии больных, и оттого шептала. – Госпожа Леопольда оставила меня вместо вашего доктора.

– Сиделка! Как вы о себе небрежно, – расстроился Торгай, прикрывая дверь. И пояснил для Береники: – Дворцовый маг сказал, что Любовь Ильинична дипломированный врач. Нашего Семенова увез с собой, и правильно: пусть его пси посмотрят. Мало ли что на клавише пианино выстукивал тот негодяй. Скорее всего, активировал заранее встроенную программу действий, которую еще предстоит обезвредить.

– Я Рена. Вы с такими больными уже работали? – осторожно предположила Береника.

– Однажды доводилось, – легко согласилась женщина. – Очень давно, правда. Тогда я и решила получить образование врача. Мне казалось, оно поможет. Теперь вижу: не в этом случае. Ей не медик нужен, а родные и домашнее тепло. У вас всего необходимого в достатке.

По коридору простучали торопливые шаги Ленки. Торгай открыл дверь. Рыжая баронесса вбежала с подносом, быстро расставила на столе чашки, блюдца, миску с пирожками. Покосилась на сверток:

– Торгай, ты правда умеешь баранину запекать по-особенному?

– Умею и немедленно займусь этим, – пообещал охранник Корша. – Дайте мне пару часов – и я вас угощу по-настоящему, дорогая Елена Корнеевна.

Он поклонился и вышел. Ленка решительно разрезала ленты на упаковке, бросила дочери соединенную зажимом кипу листков, извлекла зеркало и бережно его установила. Несколько раз поправила, делая просмотр удобным для всех.

– Надю следует посадить в кровати, она хоть и не в сознании, но ей полезно, – заверила сиделка. – И вы будьте с ней, я сама настрою, я умею. Уже приходилось подобные зеркала видеть.

Береника пролистала несколько страниц: списки команд, биографии гонщиков, записи бесед с важными людьми. Даже с самим Потапычем – на целый листок. Знакомый текст, Хромов его вчера подготовил и согласовал. А вот и по поводу зеркала. Рекламка. Рена рассмеялась и зачитала вслух:

– «…персонального просмотра дубль-зеркало. Настройка стабильна в пределах сорока километров от точки создания сигнала. Призматического типа: позволяет переключать источники, отслеживая гонку постоянно, от одной обзорной зоны до другой. Цена одного дня пользования с доставкой – восемьдесят рублей, бесплатно прилагается раструб для прослушивания сопроводительных речей. Общее количество – сто штук. Для заказа оповестите не позднее двадцать восьмого февраля ректорат магического колледжа. Вам сообщат о наличии и сроках подвоза».

– Спорим, Фредди умыкнула сто первое неучтенное? – весело предположила Ленка, обнимая безвольные плечи Нади и устраивая ее голову на удобной подушечке. – Надюшка, теперь мы ничего не упустим. Может, даже твоего братика покажут. Он шустрый, он в любое зеркало угодит да еще рожицу скорчит.

– Готово, – звонко оповестила Люба. – Звук сейчас пойдет, а я вам пока чаю налью. Сидите, не суетитесь. Я сиделка, меня следует слушаться во всем.

Береника кивнула, ей не хотелось спорить. Пока что важнее разобраться, как различать машины и за кого болеть. Получасом позже, когда Торгай прибежал из кухни на шум, он застал весьма необычную картину. Ленка держала спящую Надю за левую руку. Люба – за правую. Береника сидела на коленях прямо на полу, разложив веером бумаги и время от времени делая в них пометки. Когда успевала. Чаще она зачитывала отрывки сведений, охала и визжала. Впрочем, остальные вели себя не лучше…

– Юрка, дави синерылого! – азартно кричала баронесса и сжимала кулаки, вспомнив путейские замашки и обороты речи. – А ну гэть! Гэть с дороги, шавки лупоглазые!