Наследница - Елена Невейкина

— Так вот ты какая, панна Кристина, — прошептала она, обращаясь к портрету. — Ты всегда с ним. Не бойся, я не обижу твоего Яноша, я вернусь и тогда уже не оставлю его. Ты посмотри за ним, пока меня не будет дома, а потом мы вместе будем оберегать его.

Теперь нужно было уходить. Тихо, не оглядываясь, Элен вышла из комнаты и спустилась по лестнице. Оставалось пройти только просторную переднюю.

— Элена!

От неожиданности она вздрогнула, шарахнулась в сторону и больно ударилась ногой, налетев в темноте на стоящий здесь столик. Все её мысли были ещё там, в комнате дяди возле портрета, и она не узнала тихий голос, окликнувший её.

— Кто здесь?

— Ты уже не узнаёшь меня? — на середину помещения, где хоть что-то можно было рассмотреть, вышел Гжесь. — Ты всё-таки едешь? Почему же тайно? Почему не попрощавшись?

— Гжесь, так будет лучше. Не стоит говорить об этом. Пусть все считают, что я убежала из дома.

— Убежала? С ним? С этим красавчиком? Он обманет тебя, вот увидишь!

— Гжесь, не надо. Ты просто обижен на меня. Но только я не понимаю, за что. Я же не навсегда уезжаю.

— Причём тут это? Навсегда — не навсегда… Ты у-ез-жа-ешь. И уезжаешь с ним. Неужели тебе здесь плохо?

— Гжесь, не начинай, пожалуйста, всё с начала, не надо. Чего ты хочешь? Чтобы я осталась? Мы уже говорили с тобой, что это невозможно. Тогда чего?

— Если не хочешь… или не можешь остаться, возьми с собой меня. Меня, а не этого красавчика! Ведь мы с тобой вместе росли — неужели ты мне доверяешь меньше, чем ему?

— Гжесь, — Элен подошла к нему вплотную и теперь видела хоть немного его лицо, — я доверяю тебе, иначе не говорила бы сейчас с тобой. Но так сложились обстоятельства. Дядя Янош сам принял решение сделать пана Юзефа моим телохранителем, я его об этом не просила.

— Ну и что! Если бы ты осталась, я бы доказал, что могу защитить тебя не хуже твоего Юзефа!

— С каких это пор он мой?

— С таких. Я слышал, что вы всегда с ним были вместе, когда учились в той школе. Ну, просто не расставались, ни на минуту!

— Конечно, ведь он мой друг.

— Мы с тобой тоже были друзьями, но это не помещало тебе уехать учиться без меня, не мешает и теперь.

Элен начала нервничать. Юзеф с лошадьми уже около получаса дожидается её на улице возле ограды. Не дай Бог, он пойдёт смотреть, не случилось ли чего, это может всё испортить.

— Послушай, ты был и остаёшься моим другом, но это же не означает, что у меня не может быть ещё и других друзей. Так же, как и у тебя. Мне очень жаль, что вы с Юзефом не смогли узнать друг друга лучше. Вы бы тоже подружились.

— Лучше? Ты считаешь, что мне не хватило общения с ним во время обучения? Благодарю, но больше я общаться с ним не хочу. Это ты забыла, как он вёл себя, как старался подколоть или высмеять, а я помню всё.

— Гжесь, с тех пор прошло время, он оказался совсем другим. Может быть, он и был таким, а может, изменился…

— Но я не изменился, — прервал её Гжесь. — И отношение моё к нему тоже осталось прежним.

— Что ж, очень жаль… Гжесь, это долгий разговор, который ни к чему не приведёт. Всё равно каждый останется при своём мнении, а мне нужно уходить. Срочно! Иначе все мои старания пойдут прахом! Если ты до сих пор считаешь себя моим другом, не мешай мне, не задерживай. Ну, пожалуйста!

— А если я сейчас пойду и разбужу отца и пана Яноша?

— Не получится, — покачала головой Элен. — Они будут спать до утра, их никто и ничем не разбудит. Ты, если хочешь, расскажи им утром обо всём, что посчитаешь нужным. Только не при всех, ладно?

Гжесь молчал. Он больше не спорил, не просил. Только смотрел на её лицо, едва различимое в темноте.

— Ну, я пойду, хорошо? — Элен взяла его за руку, слегка сжала её. — Прощай, Гжесь. И спасибо тебе за то, что понял меня.

— А вот ты так и не поняла, — с горечью сказал Гжесь.

— Чего не поняла?

Он опять помолчал, не в силах произнести вслух то, что много раз мысленно говорил ей. Слова вырвались сами, как будто против его воли:

— Я люблю тебя, Элена.

Элен отступила на шаг и провела рукой по лбу. А Гжесь после признания почувствовал странное облегчение. Всё было сказано, теперь она знает, можно говорить дальше, не задумываясь, не скрывая ничего.

— Я это понял, когда ты уехала… Ты ничего не говори, не надо. Я просто хочу, чтобы ты знала. Если тебе понадобится моя помощь, я сделаю всё, что в моих силах. И даже то, что не в силах, сделаю всё равно, потому что… люблю.

Элен стояла перед ним и молчала. Она не могла придумать, что ответить.

— Гжесь, я…

— Не надо, — повторил он. — Всё, что ты скажешь сейчас — неважно. Важно только, что я успел тебе сказать самое главное до того, как ты исчезнешь. Скажи, я могу для тебя что-то сделать, хоть чем-то помочь?

Элен снова подошла к нему:

— Спасибо тебе.

— За что?

— За то, что ты сказал. Прости меня, что не могу ответить тебе тем же, но… А помощь… Гжесь, позаботься, пожалуйста, о пане Яноше до моего возвращения. Ему будет одиноко без меня. Береги его. Ладно?

— Да. Обещаю.

— Спасибо, — ещё раз сказала Элен. Потом положила ему на плечи руки и поцеловала в щёку, как недавно поцеловала дядю. — Прощай…

Он не ответил. Снял с плеч её руки, поцеловав каждую, и быстро ушёл.

Элен стояла растерянная, не зная, что теперь делать. Потом повернулась и пошла к выходу сначала медленно, потом всё быстрее. По двору она уже бежала и не только потому, что торопилась к заждавшемуся Юзефу. Ей вдруг захотелось оказаться как можно дальше отсюда.

Перелезать через ограду не требовалось, она уже давно обнаружила, что между одним из каменных столбов и металлическими прутьями, составлявшими ограждение, получился чуть больший промежуток, чем везде. Этого вполне хватало, чтобы протиснуться наружу. Юзеф услышал шорох раздвигаемых ветвей, потом разглядел её силуэт и подвёл коня поближе, намереваясь помочь ей сесть. Но Элен, не дожидаясь его поддержки, вскочила в седло и тут же послала лошадь вперёд так резко, что та от неожиданности сделала скачок с места и сразу пошла галопом. Юзеф догнал её только через несколько минут, когда Элен уже немого сдержала коня.

— Что случилось? — пытаясь разглядеть в темноте её лицо, спросил он.

— Ничего, — в голосе чувствовалось напряжение, он звучал глухо.

— Кто-то узнал о нашем отъезде? Или тебе не удалась твоя «цыганская хитрость»?

— Удалась.

— Значит, узнали. Кто?

— Гжесь, — отвернувшись, ответила Элен.

Юзеф замолчал, больше ни о чём не спрашивая. Он понял всё гораздо раньше.

Когда приехали на постоялый двор, где договорились встретиться, то первое, что они услышали, было ворчание Штефана. Он был очень недоволен тем, как повернулись события. Ему совсем не улыбалось обманывать пана Яноша, которого он любил, но и отпустить Элен одну он не мог (Штефан не воспринимал Юзефа, как серьёзную охрану и считал себя единственным её защитником). В дорогу отправились сейчас же, несмотря на глухую ночь.