Еще один шанс - Ерофей Трофимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Взвалив всё собранное на плечо, парень поволок железо домой. Дело было вечером, так что встретить на улице посторонних он не боялся. Раз уж так сложилось, то показывать, что ему в депо помогали, он не хотел. Не стоит подставлять людей, которые пытались от души тебе помочь. Свалив железо в сарай, Мишка умылся у колодца и уже поднялся на крыльцо, когда от калитки его окликнул незнакомый голос. Проверив локтем наличие оружие в кобуре, парень подошёл к воротам и, выйдя на улицу, вопросительно посмотрел на стоящего у калитки молодого парня.
Метрах в десяти от ворот стояла бричка с поднятым пологом, так что рассмотреть седока в сумерках не получилось. Позвавший его мужик, горделиво подбоченясь, процедил через губу:
– С тобой хозяин говорить желают. За мной ступай.
– Хозяину твоему надо, пусть сам приходит, – отрезал Мишка, уже догадываясь, кто сидит в бричке.
– Да ты кому как говоришь, смерд?! – взвизгнул шестёрка. – Тебе честь оказывают, а ты кобениться?!
– Пасть захлопни. Смердит, – рыкнул в ответ Мишка. – Сказал уже. С твоим хозяином у меня дел нет и не будет. Прочь поди, холоп.
– Да я тебя… – шестёрка широко, от души размахнулся, собираясь наказать дерзкого, но Мишка не стал ждать продолжения.
За то время, пока этот клоун размахивался, можно было, как любил повторять Мишкин тренер, чашечку кофе с сигареткой выпить. Сделав короткий подшаг вперёд левой ногой, парень ударил резко, по всем правилам. От бедра, с доворотом корпуса. Набитый кулак Мишки врезался в подставленную челюсть, и шестёрка, громко клацнув зубами, рухнул в лужу.
– Ты что творишь?! – раздалось от брички, и на дорогу выскочил ещё один холуй.
На этот раз, словно для разнообразия, с какой-то дубиной в руках. Деревяшкой примерно сантиметров семьдесят в длину.
– На место сел, – скомандовал парень, одним движением выхватывая револьвер. И дождавшись, когда команда будет выполнена, добавил: – А теперь прочь поехали. И чтоб я больше никого из вас тут не видел. Твари.
– Пожалеешь, – мстительно прошипел шестёрка из брички, настороженно осматривая Мишкино подворье.
«А ведь с них станется мне красного петуха подпустить, – подумал парень, проводив бричку мрачным взглядом. – Придётся сегодня в сарае ночевать. С оружием. И Монгола из денника выпущу. У него чутьё не хуже, чем у сторожевой собаки, и кусается, как тот алабай. Ладно, перебедуем».
Вернувшись в избу, он не спеша поужинал, попутно рассказывая тётке обо всём, что с ним случилось за этот вечер. Горестно вздохнув, Глафира кивнула и, удручённо махнув рукой, тихо сказала, утирая уголком платка глаза:
– Езжайте, сынок. Что ж делать, раз всё так повернулось.
– Так, не понял, – возмутился Мишка. – Что значит езжайте? А ты? А Танюшка?
– Так с ней и езжайте. А я уж тут как-нибудь. Ну куда я от дома своего, сынок? – всхлипнула Глафира.
– А куда мы от тебя? – в тон ей отозвался Мишка. – Ты хоть думай, что говоришь, мама Глаша. Танюшку я куда дену, когда сезон пойдёт? Я на заимку до самого Рождества уйду, и что с ней станется? А в доме кто хозяйничать станет? Да и куда я от пирогов твоих поеду? – закончил он, беря себя в руки и улыбнувшись.
– А что с домом делать? – робко спросила тётка.
– Соседям продадим. Вон, Лука сына женить собирается. Ему и продадим. Забор снимут и одним двором жить станут, – нашёлся парень, вспомнив свой разговор с соседом, у которого брал телегу.
– А Трифон вернётся? – еле слышно выдохнула тётка. – Ему куда?
– Нашла беду, – покрутил Мишка головой. – Трифон твой семь лет каторги получил. Так что вернётся он ещё не скоро. – «Если вообще вернётся», – про себя закончил парень. – Вот когда объявится, тогда и думать станем. Как бы ни было, а на улице не останется. В общем, так, мама Глаша. Или всем ехать, или никому. Но только ты помни, что дальше нам тут только хуже будет.
– Как скажешь, сынок. Ты хозяин в доме, – помолчав, кивнула Глафира и тут же сменила тему: – А скажи, Мишенька, девка та, Настя, глянулась тебе или как?
– Девка красивая, да только беда с ней, – нейтрально отозвался Мишка, насторожившись.
– Так ведь нет её вины в том, что бандиты спортили, – тут же завелась тётка.
– Я не про то, мама Глаша, – ответил Мишка, жестом остановив её тарахтение. – Да только знаю, что после такого многие бабы мужиков бояться начинают. Ну и какая тогда семья, ежели баба от собственного мужа шарахается?
– Бывает так, сынок, – с неожиданной улыбкой кивнула Глафира. – Да только мы с ней, пока маслобойку смотрели, потрещали по-бабьи. И я тебе так скажу. И ты ей глянулся. А про то не бери в голову. Не всё там так страшно было.
– Нет, мама Глаша, ты точно шпион, – растерянно буркнул Мишка, почёсывая в затылке. – Вас же, дай бог, полчаса в доме не было. Когда ж успели?
– Ой, сынок, ежели к бабе с лаской, так она, как та кошка, сама ластиться начнёт, – лукаво рассмеялась тётка. – Трудно ей, без родных да без матери. В дядькином доме её не обижают, но и ласки не видит. У атамана своих девок пять штук, да сынов трое. Вот он голову и ломает, как её с рук сбыть, да не обидеть. Чай, родная кровь.
– Мама Глаша, ты толком расскажи, что да как, а я подумаю, – вздохнул Мишка, устав от этого словесного потока.
– Их, когда с девками в тайге схватили, насильников по двое на каждую оказалось. Вот она и изловчилась. Когда первый заходиться начал, за ухо его укусила и у него же нож выдернула. А потом тем ножом обоих и порезала. Не насмерть, но сбежать сумела. Так что там, почитай, один и был. А уж потом казаки вернулись и нашли их. Да только беда уж случилась.
– Лихо, – одобрительно кивнул парень. – Сильна, подруга.
– Казачка, – поддержала его тётка. – Они завсегда боевитые. А Настя и сама уж замуж мечтает. Чтобы из дома дядькиного уйти. Да и то сказать, шестнадцать уже. Подружки все замужем, а она всё во вдовьем платке ходит. А девка сильная, справная и не белоручка. А уж если ты к ней с лаской, так она тебе ноги мыть станет да ту воду пить. Сам, небось, видел, как у неё глаза полыхнули, когда ты ей куклу подарил.
– Шестнадцать, – грустно усмехнулся Мишка. – Ей бы ещё в куклы играть, а её замуж. Дитя детей растить мечтает. Погоди. А откуда ты так подробно ту историю знаешь? – вдруг сообразил парень. – Только не говори, что сама рассказала.
– Была у меня знакомая добрая в станице, – улыбнулась Глафира. – Вот она и поведала. Да только имён не сказывала.
