Первые. Наброски к портретам (о первых секретарях Краснодарского крайкома ВКП(б), КПСС на Кубани) - Виктор Салошенко

Этот «большой медведь» всегда мешал всем. И Никсон, и де Голь в свое время говорили: вас слишком много. А Советский Союз начал набирать мощные обороты.

Опять‑таки обратимся к Кубани. Если бы мы успешно осуществили ту интенсификацию сельскохозяйственного производства, которая уже громко заявила о себе в 87–88 годах, мы бы уже ломали голову над тем, куда девать продукты. Нам нужно было просто — напросто решить проблему тех 30 процентов продукции, которые пропадали от бесхозяйственности, да, собственно, не от бесхозяйственности, а от потребительского подхода к сельскому хозяйству.

Мы становились крепко на ноги, что и забеспокоило сильных мира сего. Что они сделали? Отказали нам в средствах защиты растений, в кормовых добавках. А потом и вообще забыли, что была такая продовольственная программа.

— Иван Кузьмич, вы перенесли инфаркт. На то были какие‑то личные причины или вы так пережили то, что случилось с партией, со страной? Что с вами произошло.

— Со мной произошло то, что должно было произойти с каждым нормальным человеком.

Я последние три года, вы помните, был в эпицентре политической борьбы и принял на себя шквальный огонь буквально всех калибров. Телевидение, «Огонек», «Комсомольская поавда», «Московские новости», «Известия» — не проходило л недели, чтобы я не был выставлен в самом карикатурном свете.

Меня и мою семью шантажировали телефонными звонками, угрозами, причем достали и самых дальних родственников. Нашлись добровольцы и поехали по тем местам, где я жил и работал, — а я по России поколесил порядочно. Искали на меня компромат.

Я понимал, что политическая борьба — это очень серьезно, старался держаться, не срывался. У меня внутри была пре дельная ясность: либо я предаю своих товарищей, дело наших отцов, ухожу в тень, либо надо держаться. Я и держался, сколько мог. Но не каждому суждено выдержать такой пресс. Мне было не суждено…

Зато у меня сейчас есть время обобщить, сказать себе самому, где и в чем я был сам виноват. Например, в силу своей неискушенности в большой политике многое принимал за чистую монету. Я думал, что политика не столь безнравственна, как оказалось.

Вы помните выступление бывшего шефа КГБ Крючкова на одном из Съездов народных депутатов об «агентах влияния»? Речь тогда шла о записке Андропова в Политбюро, которую он написал еще в 1978 году и которая до сих пор не предана огласке. Та система занималась не просто вербовкой агентов. Вспомните, с чего начиналась у нас критика существующего строя? С разговоров о том, что «у них» все лучше. Мы к ним ездили, нам показывали только хорошее. Понятное дело, какой же хозяин покажет плохое? А теперь выясняется, что не так все «там» безоблачно. Об этом много пишут сейчас наши диссиденты. Они криком кричат: что ж вы делаете, вы же совсем не знаете этой жизни!

Так вот, на первом этапе насаждалось такое мнение, что все у нас не так, что мы никуда не годны, нет никакой перспективы… Я знаком с некоторыми документами, которые проходили по Политбюро, по президентскому совету, МИДу, и знаю, какие усилия предпринимались в отношении России. И на этой почве прекрасно развивалась бацилла партократов. Вы же помните, как в Краснодаре пытались свергнуть крайком партии. Пять суток длился стотысячный митинг. Я выдержал, потому что мне персонально нельзя было ничего предъявить. Я не пил, не гулял, не принимал гостей за чужой счет, не владел ни дачей, ни машиной. Я постоянно жил среди людей.

А вот в Волгограде подобное удалось. Лучшего друга президента бросили на растерзание толпе. В Анапе, в Абинске были предприняты схожие попытки, мы спокойно вышли из кризиса.

— Значит, вы считаете, что события у крайкома партии в Краснодаре были спровоцированы не посылкой резервистов в Закавказье, а чем‑то другим?

— Посылка резервистов — не причина, а следствие. И этим следствием воспользовались совершенно определенные силы. Они слетелись на крайкомовскую площадь со всего Союза, я помню эти лица — лица тех, кто создавал народный фронт в Краснодаре.

— Иван Кузьмич, давайте поговорим о так называемой русской обиде. Есть такое понятие национальной обиды, которая сейчас выплескивается со страшной и разрушительной силой то в одном месте, то в другом.

— Для русского народа вопрос этот особо важный и болезненный. Россия объединила все народы, проживающие на своей территории, лишившись собственного дома, собственного «я». Возьмем Москву. Что сегодня в ней русского? Театры, музеи — все «наше». И ничего национального, особенного. Я склонен сегодня утверждать, что русского ничего не осталось. Об этом недавно очень убедительно говорил артист, режиссер, талантливый режиссер ленинградский Игорь Горбачев. Как выживается, вытирается русский репертуар, русский колорит — это только на театральной сцене. Мы то же самое видим в кино, в литературе, в нашей самой обыденной жизни. И делали политику не россияне. И на этом мы потеряли очень многое.

Я не верю ни в общеевропейский дом, ни в общемировую коммуну, куда нас хотят втащить. Ведь берут либо с приданым, либо с целью. Нас берут с совершенно определенной целью, и цель эта предельно четкая. Россия, по данным ЮНЕСКО, имеет 61 процент мировых энергетических ресурсов, 22 процента мировых запасов леса, огромные пространства, хороший кадровый потенциал. И все это сейчас скупается по дешевке. Маховик производительных сил в Европе (да и в США) начинает давать пробуксовки, работать на холостом ходу. А обороты надо поддерживать. Для этого нужны мощные ресурсы, пространства, экология. Китай, Индия не пускают на свои территории. А в России открыли ворота. Причем сделали это под демагогической завесой все той же общемировой цивилизации общеевропейского дома… Юрий Черниченко, ваш коллега, кажется, первым отважился процитировать Достоевского: «Интернационализм — это последнее пристанище негодяев».

В заключении «ретровью» Иван Кузьмич с убеждением произнес: «Я верю в Советский Союз… Расчленение Советского Союза — убийство».

Не берусь судить, прав ли я, поместив в этой книге практически все, что говорил тогда И. К. Полозков в Новороссийске, но сделал этой с одной мыслью: дать возможность читателю самостоятельно, без авторского комментария, оценить и сделать выводы из того, о чем поведал нам бывший первый секретарь Краснодарского крайкома КПСС.

Давайте обратим свои взоры на деятельность И. К. Полозкова в сугубо производственной сфере, не забывая, однако, о его сложных и многоплановых заботах в иных плоскостях.

Естественно, точкой отсчета будет его пятилетняя работа на посту первого секретаря Краснодарского крайкома партии с июня 1985 года по июль 1990 года. А начиналась она с важного для края события. Как раз накануне избрания Ивана Кузьмича Полозкова первым секретарем крайкома КПСС в Краснодаре в мае 1985 года был принят в эксплуатацию девятиэтажный реабилитационный корпус на 200 коек краевого госпиталя инвалидов Великой Отечественной войны (улица Кирова, 9). Он был построен по индивидуальному проекту, разработанному институтом «Краснодаргражданпроект» (автор В. Д. Проценко, главный инженер А. Д. Чумской), и составлял единый архитектурный ансамбль с выстроенным в 1960–1969 гг. хирургическим корпусом, а также со старым двухэтажным зданием, в котором госпиталь размещался после войны.

Профиль отделений госпиталя (в 1993 г. переименованного в Краснодарский краевой госпиталь для ветеранов войн) соответствует характеру заболеваний ветеранов, учитывает их возрастную патологию. Это лечебное учреждение оказывает высококвалифицированную медицинскую помощь тем, кто потерял здоровье, выполняя воинский долг: солдатам старшего поколения и воинам — афганцам.

Надо сказать, что, будучи секретарем крайкома партии по идеологии, И. К.Полозков немало приложил стараний к открытию этого корпуса, а позднее, уже в качестве первого секретаря, внес ощутимую лепту в строительство студенческой поликлиники.

Удивительно, но с возвращением Полозкова на Кубань на улицах и в парковых зонах Краснодара стало заметно спокойнее: реже встречались подвыпившие граждане, а попытки рьяных любителей «змия» распить спиртное в общественных местах тут же пресекались милицией. Столь внезапное «отрезвление» обстановки в городе объяснялось просто: после Указов Президиума Верховного Совета СССР и Президиума Верховного Совета РСФСР от 16 мая 1985 г. в стране началась очередная кампания. Борьба с пьянством, отражающая нормальную заботу общества о здоровье нации, стала осуществляться в таких формах, что в итоге привела к по-

следствиям весьма плачевным (от вырубки виноградников до роста наркомании…).

Многолетняя работа руководителей всех звеньев в условиях постоянных, обязательных, всегда срочных отчетов по самым разным поводам (в этом отношении делопроизводство 1960–х — 1980–х годов — явление совершенно уникальное) породила своего рода условную реакцию: быстрее отрапортовать. Так оказалось и в данном случае. Уже через полгода после принятия Указов в декабре 1985 г. отмечалось, что в Краснодаре в пять раз сократилось число торговых точек, продающих спиртное, наполовину — объемы реализации винно — водочных изделий. Более того, «42 процента населения города уменьшили потребление спиртного, а 7 процентов, или