Книжные люди. Кто создает, продает, продвигает книги в России? - Зорина Светлана

Е.С.: Критерии общечеловеческие. Понятно, что текст должен соответствовать законодательным ограничениям, у нас в эфире не может быть натурализма, национализма и т. д. Кроме того, есть еще некоторые нюансы, связанные с озвучением. Например, исключение косвенной речи, то есть то, что практически никто из производителей аудио сегодня не делает. Косвенная речь – это всегда лишние слова. Если писатель жив, с ним можно договориться, но наследники страшно борются за каждую букву.

Ф.Т.: То есть фразы «сказал он», «спросил он»?

Е.С.: Представьте в тексте строчку: “«Ну, заяц, погоди!» – гневно крикнул волк”. И если актер в ходе озвучения негневно крикнул, то актера надо менять. А если он гневно крикнул: «Заяц, погоди!», то получается тавтология.

Про пиратов, права и будущее книги

С.З.: Сегодня большое предложение по аудиокнигам, появляются новые сервисы и платформы, но как при этом не ошибиться с выбором легального и нелегального контента?

Е.С.: Никак. Пиратство было, пиратство есть и всегда будет. Более того, в некоторых европейских странах даже такие политические партии есть.

С.З.: И бороться с пиратством не надо?

Е.С.: Бороться с ним невозможно. Сегодняшняя борьба с пиратами совершенно неэффективна, а иногда даже отдает глупостью. Можно в Роскомнадзор набрать сто тысяч сотрудников, которые будут этим заниматься, но они все равно не справятся, потому что Интернет победить невозможно. Тем более сейчас объемы информации измеряются эксабайтами, есть зеркала и много чего еще. Как за этим уследить? Это теоретически невозможно. На мой взгляд, вся система авторских и смежных прав просто в корне неверно построена. Именно эта система и позволяет существовать пиратству. Измените систему, и не будет пиратства. Например, у нас действует законодательство, сохраняющее права на тексты на протяжении 70 лет после смерти автора… Вопрос: а почему не 67,5 или 71? Можно, например, ограничиться пятью годами. Я не понимаю, почему дети известного талантливого человека должны ограничивать доступ людей к культурному наследию?

Ф.Т.: Я в этом вопросе никаких своих интересов не имею, потому что Лев Толстой при жизни отказался от авторских прав, ни дети, ни внуки никогда не получали никакие отчисления за его произведения. Но вы отказываете детям автора популярной книги в возможности пользоваться этими деньгами…

Е.С.: Я отказываю даже не его детям… Да и отказываю ли?

Ф.Т.: А издатели будут продавать эти книги и прибыль класть себе. Почему? Почему они должны быть в более выгодном положении, чем, например, дети?

Е.С.: Это не совсем верно. Издатель издает книгу, он несет затраты, но он не должен ничего платить наследникам, потому что книги – это культура страны. Очень хороший пример из такой области, как фармакология. В производстве новых лекарств наличие патентной авторской истории напрямую приводит к миллионам смертей ежегодно. Потому что патенты закрытые, и страны третьего мира не в состоянии их купить. Примерно то же самое, но с отсроченным эффектом, происходит и с книгами, и с культурой. Мы просто не можем это осознать, увидеть последствия сию секунду.

С.З.: Я думаю, здесь возможно компромиссное решение, как в случае с Евгением Водолазкиным: издательство и автор посчитали возможным передать бесплатно «Лавр» для приложения «Живые страницы».

Ф.Т.: Скажите, а что изменится, если будет не 70 лет, а 5? Как расцветет мир после этого?

Е.С.: Ограничение авторских прав – это лишь одна часть большого вопроса. Я считаю, что в принципе авторские отчисления должны по-другому строиться. Мы все, современные люди, так или иначе ежедневно по многу раз сталкиваемся с авторскими и смежными правами. Мы слушаем радио, смотрим телевизор, оцениваем фото в соцсетях и так далее. Так что вполне логично было бы перейти на вмененный налог каждому. Мы же платим подоходный налог? Плюс 0,5 % от всех доходов физического лица на налог по авторским и смежным правам, и тема закрыта.

Ф.Т.: Так предлагал Никита Сергеевич Михалков и, по-моему, реализовал. Но… ничего не расцвело после того, как мы стали платить налоги с флешек и жестких дисков.

С.З.: В любом случае, вопросы авторского права, разработанные для печатной книги, в цифровую эпоху требуют пересмотра. И IV часть Гражданского кодекса будет еще многократно меняться.

Е.С.: А при нынешнем положении вещей пираты будут всегда.

Ф.Т.: Слава богу, на слушателя это не действует, только на бизнес, никакого вреда от потребления контрафакта. Конечно, могут быть нюансы по качеству, но сейчас такой уровень, что уже и не отличишь.

Е.С.: Теоретически да. Но это же вообще особенность цифровой эпохи: в то время как уже пятая копия записи на магнитофоне была значительно хуже оригинала, нынешняя тысячная точно такая же, как и первая.

С.З.: Мы подошли к вопросу о будущем книги. Приложение «Живые страницы», на мой взгляд, – это некий прообраз тех моделей книги, которые окажутся в будущем.

Ф.Т.: Книга, как и другие сферы культуры, по крайней мере сейчас, живет на разных площадках и в разных платформах. И такое существование в разных форматах мне кажется правильным. Во всяком случае очевидно, что аудитория хочет так воспринимать не только книгу, но и самый разный культурный контекст. Еще сорок лет назад такого не было, но сегодня распространено повсеместно – в театре проводятся лекции, в нашем Литературном музее – выставки, а значит, надо придумывать, как переводить книги в изобразительный формат, создавать публичные программы и т. д. Это очень интересно для тех, кто имеет отношение к книге, литературе, – индустрия становится креативнее. Но самое главное, что это сейчас очень нужно слушателю, читателю. Сегодняшний автор понимает, в каком контексте книга выйдет, где и как ее будут читать. А если это, например, классическая литература, с которой мы работаем в музее Льва Толстого, то обязательным условием является ее упаковка в современную оболочку, чтобы сегодняшний человек понимал, зачем ему нужно читать Льва Толстого или Николая Гоголя.

Е.С.: С точки зрения оболочки будущая книга – это, конечно, конвергенция, т. е. сочетание различных аудио-, видео- и текстовых фрагментов, в том числе метаданных. И как бы мы ни любили печатную книгу, она будет потихоньку умирать, и ничего с этим не сделать. По-моему, у Ивана Ефремова в «Туманности Андромеды» персонажу на день рождения дарят книгу, он берет ее дрожащими руками и говорит: «О! Печатная!». То есть вот это да, вот это подарок! Но книга будущего станет технологичнее, удобнее.

С точки зрения содержания я не знаю, как ранжировать книги по честности и достоверности. Но эту огромную работу надо делать. Уже сегодня, для того чтобы докопаться до истины, нужно читать книги разных авторов, с разных сторон смотреть на то или иное событие. Вот недавно я читал книгу европейцев о крестовых походах, а затем сборник семи арабских авторов, описавших приход европейцев на их землю. На одно и то же авторы смотрели, мягко говоря, очень по-разному. Именно в таком столкновении взглядов и рождается истина.

Но все же, как оценивать качество книг, я не знаю. Создавать какие-то специальные комиссии глупо… Главное: книга должна быть доброй и умной. И конечно, честной.

Ф.Т.: Надо просто больше читать. И сохранять то разнообразие мнений и форматов, которые представлены сегодня в русской литературе, что чувствуется по ассортименту в книжных магазинах, по фестивалям. К сожалению, в российских средствах массовой информации это разнообразие не только не приветствуется, но исключается просто.