Непокорная фрау Мельцер - Анне Якобс

– Мне потребовалось много времени, чтобы понять, Мари. Прости меня. Твоя мать – одна из нас. – Внезапно слезы побежали по ее щекам. То, что так долго мучило ее, наконец-то исчезло. Она была свободна, и теперь, когда он обнял ее, она улыбнулась ему сквозь слезы. – Я люблю тебя, Мари, – услышала она знакомый голос. – Вернись ко мне. Пожалуйста, вернись…

Он даже не осмелился поцеловать ее. Просто крепко прижал ее к себе, словно опасаясь, что в следующий момент она снова убежит.

– Пауль…

– Пожалуйста, Мари.

– Прямо сейчас?

Он слегка оттолкнул ее от себя и увидел, что она дразнит его. Его глаза засверкали от счастья.

– Что еще? – воскликнул он, схватив ее за руку.

41

Эти призрачное сумеречное состояние перед пробуждением. Проплывающие мимо образы, ощущение невесомости, парения, небо пастельных тонов. Мысли, крутящиеся в голове, которые растворяются и уплывают, как легкие нити, пение птиц, приветствующих утро. Мари обхватила подушку и удобно повернулась на другой бок.

– Ты проснулась?

Она почувствовала его нежную руку на плече, в волосах. Он погладил ее по шее, пощекотал ухо, скользнул двумя пальцами по подбородку, вниз по шее.

– Что ты делаешь? – засмеялась она.

Он взял ее за другую руку, и когда она перевернулась на спину, его уже было не остановить. Пауль, мужчина, которого она любила, мужчина, которого она желала, мужчина, который так страстно овладел ею прошлой ночью. Да и сама она уже почти не понимала, что делает, она зажимала рот углом подушки, потому что стыдилась своего желания. В соседней комнате спала свекровь, а с другой стороны была комната Лизы и Себастьяна.

Теперь, ранним утром, он занимался с ней любовью не спеша, смакуя нежные прикосновения, которые, как он знал, были ей приятны, отдаваясь ее ласкам. Она чувствовала, как сильно ему приходилось сдерживать себя, чтобы как можно дольше продлить это приятное занятие.

– Осторожно, моя дорогая. Ты оставила меня одного слишком надолго, это опасно. Мари!

Несмотря на все их усилия, игра закончилась быстрее, чем они надеялись, но опьянение, охватившее обоих, было сильнее, чем накануне, и длилось дольше. Некоторое время они лежали неподвижно, представляя, что они – одно целое, два существа, слившиеся воедино, две души, обнимающие друг друга в порыве любви. Затем в детской комнате раздался требовательный голос самого младшего жителя дома, и они, улыбаясь, посмотрели друг на друга.

– Есть преимущества в том, что наши дети уже взрослые, – заметила Мари.

– О, я не против начать все сначала.

– Опять двойняшки? – засмеялась она.

– Может быть, и тройняшки.

Они смеялись вместе, поворачивались на бок, не отпуская друг друга. Пауль убрал волосы с ее лица, шептал, что она прекрасна, целовал в кончик носа, в губы. Из соседней комнаты слышался резкий голос Лизы. Она ругалась на няню, Себастьян пытался ее успокоить и был решительно отстранен. Он смирился с этим и замолчал.

– Счастливая семейная жизнь, – улыбнулась Мари.

Она вспомнила, что Паулю пришлось уйти на войну всего через несколько дней после рождения детей. Он не видел, как они росли – когда он вернулся, им было уже по четыре года.

– Ты знаешь, что Лиза и Себастьян собираются пожениться осенью? – спросил он.

Мари еще не знала этого. Лиза только сказала, что Себастьян наконец-то сделал ей предложение. Он решился, потому что теперь у него была работа и он зарабатывал достаточно, чтобы содержать семью.

Пауль поднял голову, чтобы взглянуть на улицу через узкую щель между шторами. Солнечные лучи вспыхивали, рисуя блестящие пятна на кремовых занавесках и проникая в спальню в виде тонких золотистых линий. Взглянув на часы, Мари поняла, что уже девять.

Оба лежали, смеялись, наслаждаясь вновь обретенной чудесной близостью, которой они могли так свободно предаваться здесь, в своей спальне. К сожалению, было уже слишком поздно топить колонку в ванной, а пользоваться общей – совершенно неприлично. Тем более, что теперь Лиза, Себастьян и ребенок также пользовались ванной, и они не могли долго ждать.

– Давай отложим это до полудня, – предложил Пауль. – Когда мама будет спать после обеда, а семья Винклеров и их няня будут гулять в парке.

– У вас большие планы, господин Мельцер, – весело произнесла Мари.

– Нам предстоит многое наверстать, фрау Мельцер, – усмехнулся он в ответ.

Когда они вошли в столовую одетые, он побритый, она причесанная и с невинным выражением лица, их появление было воспринято совершенно по-разному. Алисия укоризненно посмотрела на Пауля и холодно пожелала «доброго утра». Она старательно делала вид, что не замечает Мари.

Лиза, напротив, встала, чтобы обнять Мари и брата. Себастьян дружелюбно улыбнулся, однако не решился открыто высказываться на тему их воссоединения. Что, безусловно, было очень умно с его стороны.

– Вчера вечером мы немного задержались, – сказал Пауль Алисии. – Мы взяли на себя смелость хоть раз хорошо выспаться. Надеюсь, ты не будешь на нас обижаться, мама.

Так как Алисия не ответила, а лишь продолжала класть варенье в свою тарелку, Пауль пододвинул стул Мари, чтобы она села.

– Могу я понимать это так, что ты решила вернуться к своему мужу? – наконец Алисия строго взглянула на Мари.

Мари почувствовала, как рука Пауля заботливо легла на ее колено. Она сохраняла спокойствие, потому что давно научилась как можно меньше проявлять свои чувства.

– Вы все правильно поняли, мама. И я очень надеюсь, что вы тоже будете этому рады. Позже мы поедем на Фрауенторштрассе за детьми и багажом.

Выражение лица Алисии немного смягчилось – упоминание о детях было весьма кстати. Но Мари понимала, что вернуть благосклонность свекрови будет не так просто.

– Мама, конечно, рада, Мари. – Пауль попытался стать посредником между ними. – Просто у нее это займет немного больше времени.

Поскольку Алисия ничего не ответила на это, а лишь обеспокоенно по-матерински посмотрела на сына, Лиза вмешалась в разговор:

– Вы знаете, почему Клиппи не пришел вчера вечером? Он в Мюнхене, чтобы помочь своей будущей невесте в учебе. Она должна знать анатомию человека наизусть. Я как-то заглянула в одну из ее книг – там одни изображения голых людей.

Она прервалась, потому что в этот момент вошел Гумберт и принес второй кофейник и свежеиспеченные булочки. Его лицо светилось от радости при виде Мари. Предлагая ей корзинку с булочками, он тихо прошептал:

– Рад видеть вас снова здесь, госпожа. Это мнение всех служащих. Госпожа Брунненмайер передает вам особые приветствия.

– Все в порядке, Гумберт! – прервала его Алисия. – Вы можете идти.

Он поклонился, поставил корзинку с булочками на буфет и не торопясь вышел.

– Когда ваш отец еще был