Дитя Феникса. Часть 1 - Барбара Эрскин

Как Роберт и обещал, синяки и кровоподтеки на теле Элейн были скрыты от посторонних глаз, когда она вошла рядом с ним в зал, где был накрыт стол. Она была бледна, но она нашла в себе силы улыбнуться королю, когда садилась на свое место. Роберт уселся рядом, по правую руку от нее. Выглядел он чрезвычайно довольным и через мгновение уже поднимал первый кубок с вином. Не была подана еще и половина блюд, а его голова уже покоилась на широком столе среди подносов и объедков.

Король не сразу обратил на это внимание, а когда заметил Роберта, то обратился к Элейн:

– Похоже, миледи, что вашему мужу слишком понравилось наше вино. Не приказать ли отнести его в спальню?

Элейн, молчавшая почти все время, резко ответила:

– Нет, сир! Я думаю, свежий воздух будет ему гораздо полезней.

Александр жестом подозвал слуг:

– Отнесите сэра Роберта во двор, пусть он поспит под открытым небом! – Потом он повернулся к Элейн и спросил: – Тебе понравилась охота?

– О да! Очень понравилась. – Ей хотелось броситься к нему на грудь, заплакать и попросить о помощи, показать свои синяки и увидеть, как Александр бросится вслед за слугами и задушит Роберта собственными руками. Но она знача, что не сможет сделать этого, что должна оставаться спокойной. Она не могла рисковать тем, что из-за нее, избитой собственным мужем, может начаться война, и тем более не могла она рисковать своим возлюбленным – Александру грозило отлучение от церкви или еще хуже того.

Король взял ее за руку.

– Я должен поговорить с тобой, позже, наедине. Твой муж слишком пьян, и ему не до нас.

– Нет! – Ее голос дрожал от страха, который она пыталась скрыть. – Нет, – повторила она еще раз, спокойнее, – не здесь. Фолкленд слишком мал, и здесь слишком много посторонних глаз. Все узнают, что…

– Подозреваю, что все уже знают, милая. – Александр улыбнулся. – Но они снисходительны к своему королю и знают, когда нужно вовремя отвернуться!..

Замок был погружен в сон, когда королевский слуга тихо постучал в массивную дверь спальни. Он пошептался с Нестой, и та на цыпочках подошла к постели Элейн. Та не спала, будучи не в силах унять терзавшую ее тело боль. Лунный свет наполнял спальню через задернутые занавески, было далеко за полночь.

– Король ждет вас, миледи, – прошептала Неста. Она поставила подсвечник с горящей свечой на пол, взяла со стула бархатную ночную рубашку Элейн и помогла ей одеться. Наконец-то король увидит свежие следы, которые оставило это чудовище на теле ее любимой госпожи! С первых дней их пребывания в Шотландии Неста была тайным связным между Элейн и королем и была счастлива услужить им обоим, тем более что эти услуги были вознаграждены Александром с поистине королевской щедростью. Как и прочие слуги, Неста была крайне низкого мнения о сэре Роберте.

Сначала Элейн хотела передать королю, что ей нездоровится, но тоска и желание видеть его пересилили боль. Взяв в руки свечу и кутаясь в халат, она последовала за слугой в королевскую опочивальню. Камин, несмотря на теплую ночь, пылал вовсю, изгоняя из каменных стен холод и сырость. Король сидел рядом, на столе горела одинокая свеча. Когда слуга почтительно прикрыл дверь за вошедшей Элейн, король встал и протянул ей руки. Она молча припала к нему, спрятав лицо на его груди, и стояла неподвижно несколько минут, пока он не понял, что она плачет.

– Элейн! – сказал Александр, отстранив ее от себя и вглядываясь в ее лицо. Полутьма мешала ему разглядеть милые черты, но несколько горячих капель на ее щеках обожгли ему пальцы. – Что случилось, девочка моя?

Элейн боялась, что голос выдаст ее, и молчала; она хотела, чтобы Александр снова обнял ее, но он удерживал ее дрожащие плечи на вытянутых руках и требовательным голосом, с повелительными нотами, сказал:

– Скажи, в чем дело!

– Не могу! Сейчас, когда я с тобой, это не важно!

– Важно, Элейн! Я никогда раньше не видел тебя плачущей. – Он взял свечу и зажег еще дюжину, так что темнота отступила в углы, и он смог увидеть лицо Элейн. То, что он увидел, заставило его тихо выругаться. Снова обняв Элейн, он спросил: – Этот негодяй де Куинси обидел тебя?

Она кивнула:

– Ничего, я привыкла!..

– Привыкла?! – Его шепот перешел в рычание. – Клянусь Господом, я заставлю его пожалеть, что он родился на свет! Я насажу его голову на копье!..

– Нет, нет! Пожалуйста, ты не должен. – Элейн уже не сдерживала рыданий. – Разве ты не понимаешь? Он угрожает рассказать о нашей связи королю Генриху, а священникам донести, что мы совершаем кровосмешение. – Она рухнула на колени в подушки, лежавшие у камина. – Он говорит, что если с ним что-то случится, то Генрих использует это как повод для того, чтобы вторгнуться в Шотландию, и тогда начнется война! Он прав, милый, мы не можем ничего сделать! – Закрыв лицо руками, Элейн скорчилась на подушках.

– Он переоценивает собственную важность, – процедил сквозь зубы Александр.

– Я знаю, но он же прав! Ведь Генрих действительно может расторгнуть договор! Разве ты не понимаешь?

Александр смотрел на Элейн и в бессильной ярости сжимал кулаки. Инстинкт убеждал его в том, что Роберт де Куинси должен умереть, но он понимал: Элейн права. Он – государственный муж, и прежде всего должен думать о Шотландии, а потом уже об этой прекрасной и необузданной женщине, которую, как он признавался самому себе, полюбил почти до безумия.

Александр опустился рядом с Элейн, обнял ее, стараясь успокоить, и нежно поцеловал. Она пылко ответила ему, не в силах сдерживать страсть. Когда она сбросила рубашку, то ощутила, как пальцы Александра легли на ее плечи: он увидел кровоподтеки на ее нежной коже. Элейн вскрикнула от боли, но тут же прошептала:

– Забудь об этом, милый, все это не страшно, если я с тобой! – Она обняла его за шею, притянула голову к своей груди. – Если из-за меня будет причинен вред Шотландии, ты возненавидишь меня, а я не смогу этого вынести. Пусть все остается, как есть!

Она еще крепче обняла его и, откинувшись на подушки, притянула его к себе. Отсветы пламени падали на тело Александра, озаряя его золотистым светом, образуя огненное сияние вокруг его головы. Элейн повернула лицо к камину, но не видела пылающих поленьев, – ее взор устремился вдоль пламени, и вместе с волной наслаждения, захлестнувшей ее, она снова скорее почувствовала, чем увидела это…

Огненный всадник несся во весь опор, его плащ развевался по ветру, небо было пронизано огненными молниями. На знамени, реявшем над головой всадника, был изображен лев с разверстой пастью, стоявший на задних лапах. В своем стремительном галопе всадник не разбирал дороги, что ложилась под копыта его коня, он несся все быстрее и быстрее вперед, победно смеясь, навстречу огненному дождю…