Рубеж - Генри Олди

Их бы всех - в этот котел! Вэй, славный кулеш бы вышел!

А вот и пан сотник - с есаулом лясы точит, не иначе план военный составляет.

Архистратиги!

Так-так! Выходит, никто кроме меня, и не заметил? Ай, славно!

Я вновь прилег, расстегнул ворот рубахи. Что-то странное поплыло перед глазами. Слепил Великий Горшечник Сосуды…

- Эй, хлопцы! Как там жид? Не убег?

- Да куда ж ему? Они, жиды, жизнь свою поганую любят! Пуще серебра!

…А вот это верно! Люблю я свою жизнь больше серебра.Но не больше крови! Их - этих убийц народа моего - проклятой крови!

- Спишь, что ли, Юдка?

- Сплю, панове, сплю!

…Слепил Великий Горшечник Сосуды, да уложил их горлом к Эйн-Соф - Мировому Пламени. А что будет, ежели Сосуды… Ежели кувшины горлышком к костру уложить? Сверху взглянуть - вроде круга.

…И бесконечный путь вдоль подступившей к ним Бездны!

Бр-р-р-р!

Что за ересь пришла к тебе на ум, глупый Юдка? Или не ходил ты в хедер? Или не читал Тору? Или не открывал великую Книгу "Зогар"? Где же там такое написано? Чтобы горшки горлом к огню, а вокруг - дорога, вроде ленты, что гойские девки в косы заплетают?

И проходы! Окна в каждый Сосуд!

Прости меня Святой, благословен Ты, ибо пришла в башку мою глупая ересь. И такая глупая ересь! Такая глупая!…

Не хотел погубить нас великий Рахаб! И на путь верный направил! Верный - но не прямой! Не иначе, прошли мы мимо нужного Сосуда, Самаэлевым воинством едва не убитые, а посему послали нас по дороге дальней, вокруг всех Сосудов идущей!

Не вокруг ли Света Божьего?

- Эй, жид! Юдка! А ну проснись!

Проснулся жид Юдка.

Так-так, опять гости. Да не один - толпа целая. Скалятся, перемигиваются. Видать, решили с жида Юдки поглумиться.

Я не против. Глумитесь, панове-молодцы!

- Так что мы твоей мосци, пане Юдка, ужин принесли. Не изволишь?

Кто шапку снял, а кто и в пояс поклонился.

Ага! Уже в пояс кланяться стали!

- Кулеш его мосци!

А вот и кулеш - котелок полный, дымится еще.

- Звиняй, пан зацный, что ложка не серебряная! Как думаете, хлопцы, простит нас пан Юдка?

- Гы! Гы-гы!

- Простит! Как есть, простит! А ну, жри, сучий потрох!

От котелка несло горелым салом. Ах, вот чего они удумали! Вэй, как смешно - жида салом кормят!

- Жри, сволочь! Зря, что ли, кланялись?

…Гибли мои предки перед алтарями, не желая идоложертвенное вкушать. Эх, встать бы мне, как тезке моему Иегуде Маккаби, да воззвать перед смертью к Б-гу Израиля!

А зачем?

Первая ложка глоталась с трудом, вторая уже легче.

- То спасибо, панове черкасы! А в следующий раз сало тмином заправьте. И чесночку бы, чесночку!

Хохотнули - да как-то невесело. Переглянулись, кто-то плечами пожал…

Весело было мне.

Стоят дурни, не видя, не чувствуя, что за их спинами - Спасение. Задницами повернулись. А жид Юдка знай себе кулеш трефной наворачивает.

- Ну будет, тебе! Весь котелок съешь!

А почему бы и нет? Не в сале смак - в закуске. А вот она закуска - дюжина дураков, которых ждут - не дождутся в их гойском пекле.

Цимес!

Иегуда Маккаби разрешил войску своему сражаться в шаббат. Иегуда бен-Иосиф дозволил себе вкушать трефное.

Умри, душа моя, с филистимлянами!

Хорошо спится над Бездной!

Крепко!

Так крепко, что панам черкасам пришлось жида клятого под ребра толкать.

- Гей, Юдка! Вставай, вставай! В синагогу опоздаешь!

Серое небо, серые скалы, темная шевелюра рощицы. Зеленая, наверное. А вот и тараканы! Уже и котел вымыли, и коней оседлали. Сейчас дальше поскачем - вокруг Мира Б-жьего. Гой-да, гой-да, как говаривал пан Станислав.

- Пане сотнику! Пане сотнику! Там! Там!…

Эге, а это кто? Черноусый, в левом ухе - серьга серебряная - и шабля в руке. Тоже в левой.

- Чего сталось, Свербигуз?

Ой, точно! Свербигуз! Знавал я одного Свербигуза - еще за Днепром. Паном был зацным да все с прозвищем непотребным маялся. Не выдержал, поклонился попу битыми талярами, тот и дозволил сменять - СвербигуЗа на СвербигуСа.

- Батька! В леске том! Баба! В смысле девка! И без всего!

Грохнуло - словно из сотни гаковниц грянули.

- Ой, хлопцы! Ой, гляньте на него! Ну, Свербигуз, ну, силен! И в пекле девку отыщет!

Только трое не смеялись: черноусый, сотник Логин - и я. Этот хлопец был там! Не понял, не догадался, но - увидел!

- А ну цыть, бесово племя!

Огромная ладонь взметнулась вверх. Пан Загаржецкий дернул бровью.

- Цыть, говорю! А ну, рассказывай, какая-такая девка? И чего шабля в крови?

Спросил - но не на хлопца поглядел. На меня. А я смотрел на шаблю. И вправду - в крови!

- Ты чего, Свербигуз, никак девке башку снес?

Вновь бы засмеялись, да взглянули да пана сотника - и осеклись.

- Рассказывай!

Свербигуз и сам на шаблю взглянул, правой рукой чуб густой поправил.

- Так от, панове. Пошел я, стало быть, в лес по нужде. По великой…

На этот раз уже никто не смеялся.

…Итак, шел черкас по рощице, шаг, другой, ан - глядь - тропка. Он по тропке - да вниз. Тут пан Свербигуз уже и о нужде своей великой забыл. Виданное ли дело? Роща к склону горы прилеплена, а тропка вниз идет!

- Иду, я хлопцы, а тропка вроде как шире становится. А за нею - полянка. А на той полянке…

- Баба? - не выдержал кто-то.

- Тьфу! - черкас не выдержал: сплюнул. - Да не баба! Дерево! Такое…

Свербигуз долго пытался изобразить, какое именно. Я пригляделся. Как по мне, получалось не дерево, а именно баба.

- А на дереве - сливы. То есть не сливы, а чорт его знает что, но похоже. Вот!

На его ладони появилось что-то большое и круглое. Я пригляделся. Эге, видел! В Таврии, на бахчисарайском базаре. Не слива, конечно - гранат. Терпкий, челюсти вяжет!

- Сорвал я, понюхал, а есть не стал. Мало ли, а вдруг это ягода волчья? И вдруг - ползет змеюка. Большая, зараза! И говорит мне человеческим голосом…

На этот раз уже ничто не помогло. Хохотали, катались по земле, утирали слезы кулаками. Даже сам пан сотник в усы ухмылялся.

- Да не вру я, хлопцы! - завопил в отчаянии Свербигуз. - Не вру! Говорит мол, съешь, вкусно! Я ее и послал. А сам в кусты, по нужде. Припекло совсем…

Лучше бы и не говорил. Тут и я на землю сполз.

- А после выхожу, шаровары поправляю, а там девка! Без всего! Да не гогочите, панове! Девка говорю, а змеюка - возле нее, ягоду эту волчью в зубах держит. Я ее шаблей, гадину…

- Девку?

- Да не девку!…

Пока славные черкасы валковские по земле ползали да с земли вставали, я прикрыл глаза.