Неожиданная Россия (СИ) - Волынец Алексей Николаевич

Но именно благодаря крупным иностранным инвестициям за 25 лет перед Первой мировой войной металлургическая и горнодобывающая промышленность России показала впечатляющий рост – производство чугуна выросло почти в 8 раз, так же в 8 раз выросла добыча каменного угля, а производство железа и стали выросло в 7 раз.

В 1913 году купить на рынке килограмм железа в России стоило в среднем 10–11 копеек. В современных ценах это порядка 120 рублей, минимум в два раза дороже современных розничных цен на металл.

В 1913 году русская металлургия занимала 4-е место на планете и по ключевым показателям примерно равнялась французской, но всё ещё отставала от самых развитых стран мира. Россия в тот эталонный год выплавляла стали в шесть раз меньше США, в три раза меньше Германии и в два раза меньше Англии. При этом львиная доля руды и почти половина металла России принадлежали иностранцам.

Глава 66. Путешествие парижского банкира в Россию

Знаменитая книга маркиза де Кюстина «Россия в 1839 году» до сих пор остается эталонным примером взгляда на нашу страну с Запада. И ныне не стихают споры, чего же больше в произведении французского аристократа – откровенной русофобии или же нелицеприятного, но объективного анализа.

При этом мало кто знает, что в ту же «николаевскую» эпоху Россию посетил и описал еще один высокопоставленный француз. В отличие от маркиза, банкир Шарль Верн являлся аристократом бизнеса, а его «русский отчёт» был конфиденциальной служебной запиской, не предназначенной для публикации и развлечения публики.

Шарль Верн (Charles Vernes), франкоязычный швейцарец, с начала XIX века был одним из ведущих банкиров Парижа. К моменту визита в Россию он уже второе десятилетие являлся заместителем управляющего Banque de France, центрального банка крупнейшей державы Западной Европы. В Петербург банкир прибыл весной 1847 года с конкретной целью, вызванной неурожаем пшеницы во Франции и окрестных странах. Крупные закупки зерна в три раза сократили денежные запасы Парижа. Займы в Лондоне оказались дороги и недостаточны, в итоге французы решили найти кредит для закупок русского хлеба непосредственно в Петербурге.

Так второй по рангу банкир Франции оказался в столице Российской империи. Шарль Верн не только побывал на приёме «в русском Версале» у царя Николая I, но и ознакомился с состоянием экономики и финансов загадочной для француза страны. Из Петербурга банкир проследовал в Москву, а затем, через Киев, в Одессу, откуда шли основные поставки русской пшеницы во Францию.

В отличие от скучающего аристократа де Кюстина, поездка банкира была сугубо деловой. В Москве и Петербурге он вел переговоры с местными чиновниками и финансистами, из «старой столицы» французский банкир повёз в Одессу миллион наличных рублей. Примечательно, что такую фантастическую для той эпохи сумму француз вёз в своей карете без опасений и большой охраны. Путешествие по дорогам «варварской» России оказалось быстрым и безопасным.

Впрочем, термин «варварская» банкир и не употреблял – его отчет о поездке в Россию был деловит и сух, лишь иногда сопровождаясь короткими лирическими замечаниями. «Находясь в Москве и Санкт-Петербурге лучше понимаешь русский народ, он чувствует себя хозяином в своей стране. Санкт-Петербург, этот удивительный современный город посреди болот, имеет более имперский вид…» – писал Верн своему начальнику, графу д’Аргу, главному банкиру Франции.

«Москва меня поразила обилием производимых товаров и изделий… Именно Москва является промышленным центром России. На большом базаре в Санкт-Петербурге продаются только товары российского производства…» – рассказывает парижанин, сетуя, что в российском бизнесе активно участвуют англичане и немцы, но мало представителей Франции.

Главное внимание Верн сосредоточил именно на финансовой и банковской сфере России. Петербургский монетный двор он охарактеризовал как «достаточно передовое предприятие», а государственный коммерческий банк как «достаточно эффективный в более удаленных областях России». Но больше всего его поразило хранилище наличных драгметаллов в Петропавловской крепости.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

«Во время моего пребывания в России я был свидетелем пополнения резерва в Крепости на 12 миллионов рублей, – пишет банкир, – Двери данного хранилища открываются для пополнения запаса или для выдачи наличных денег только в присутствии комиссии, в состав которой входят высокопоставленные государственные служащие, представители дворянства и коммерческих кругов, которые составляют соответствующий протокол».

«Общая сумма государственных долговых обязательств относительно невелика…» – характеризует французский банкир российский госдолг. «Анализируя всё предыдущее, можно утверждать, что кредитной системе в России уделяется достаточное внимание, и она имеет развитые формы существования…» – резюмирует второй человек в банковской системе Франции. Одним словом, Россия в его деловом описании отнюдь не похожа на «соединение крайнего варварства и заимствованной цивилизованности» из сочинений маркиза де Кюстина.

Глава 67. Царская Россия глазами Китая

Какой в XIX столетии виделась Российская империя из Китая

Интересующемуся историей российскому читателю давно известны произведения, описывающие взгляд на нашу страну иностранца с Запада, из Европы. Начиная с «Записок о Московии» Сигизмунда фон Герберштейна XVI века до «России в 1839 году» маркиза де Кюстина.

И посол императора «Священной Римской империи» (фактической предшественницы современного Евросоюза) барон фон Герберштейн и, как бы сказали сейчас, «независимый журналист» де Кюстин дали весьма любопытный взгляд на нашу страну извне. Взгляд чужой, зачастую недоброжелательный, но меткий – и оттого очень интересный и полезный. Ведь не зря русская пословица гласит о том, что «большое видится на расстоянии».

Споры о таких взглядах иностранцев на Россию – о том, чего там больше, откровенной русофобии или нелицеприятного, но объективного анализа – ведутся уже как минимум третий век. При любых итогах таких споров, бесспорно одно – мнения европейцев, их взгляд на нашу страну с Запада, как минимум в России всегда вызывали повышенный интерес.

При этом взгляд на Россию с противоположной стороны света, с Востока, в нашей стране как правило никому не известен за исключением единиц узких специалистов-востоковедов. Парадоксально, но мнение о России ничем не прославленного, кроме собственно «Записок» о нашей стране француза де Кюстина обсуждается уже не первый век. При этом почти никто не знает, что одновременно с де Кюстином о Российской империи писал ещё один очень внимательный (и в чём-то столь же недоброжелательный) иностранный наблюдатель.

Только был этот посторонний исследователь нашей страны одним из первых лиц своего огромного государства, самого населённого на планете. И вот об этом взгляде со стороны – со стороны Востока, вроде бы дальнего, но плотно примыкающего к нашим границам – Россия не знает почти ничего.

Попробуем исправить эту ошибку.

«Серебряный журавль» против европейского опиума

В 1839 году, том самом, когда французский маркиз Астольф Луи Леонор де Кюстин катился в карете из Петербурга в Москву, на 8 тысяч вёрст юго-восточнее столицы Российской империи, из Пекина в самый большой порт на юге Китая ехал новый начальник. Карету ему заменял паланкин, который на своих плечах несли десятки слуг.

54-летний Линь Цзэсюй был отмечен титулом «чжитай», в соответствии с которым ему полагался серебряный журавль, вышитый на груди чиновничьего халата. Титул «чжитай» в России переводили как «наместник», а в Англии – как «Viceroy», вице-король.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Линь Цзэсюй, китайский рисунок XIX столетия. Хорошо виден знак чиновника 1-ранга с изображением журавля