Призрак гнева - Нелла Тихомир

Арнор принес воды, и Хелге обмыла Брану кожу. Потом снова положила мазь, натерла ею щеки, лоб и губы.

— Ну, вот, — промолвила она. — Теперь ладно. Лежи пока.

— Да я себя нормально чувствую, — пробормотал Бран, снова натягивая одеяло.

— Все равно полежи. И на улицу не выходи. Ты понял?

Бран кивнул. Хелге встала. Арнор с ногами влез на нары.

— Я отлучусь, — сказала Хелге. — Так ты понял, Бран? На улицу не ходи. Коль все ж захочешь встать, Арнор даст тебе одежу. Слышал, Арнор?

— Слышал, мам.

— Я пошла. Вода на столе, в кувшине. Не скучайте тут.

— Где это тебя так угораздило? — спросил Арнор, когда за матерью закрылась дверь. — А?

— Откуда я знаю? — буркнул Бран. — Не помню ничего.

— Асу убили. Слышал?

Бран кивнул.

— Ты у них в доме на полу лежал, — Арнор изучающе смотрел на Брана. Тот отвернулся. — Ночью, когда ее… Ты упал и сознанье потерял. Это помнишь?

— Помню.

— А где до того был, не помнишь?

— Нет. Не помню.

— У тебя морда прям как свекла, — заметил Арнор. — Счастье, что не умер, ты был весь ледяной. Если бы мы тебя не подобрали, ты бы точно…

— Я давно лежу?

— Да так, не очень. С ночи и лежишь. Сейчас смеркаться только начало. Пол-суток будет.

— Арнор.

— А?

— Ты мне вот чего скажи…

— Ну?

— Чем убили Асу?

— Говорят, кинжалом. По горлу полоснули.

— А кинжал нашли?

— Нет, понятное дело! Кто же будет кинжал оставлять, когда в поселке двое ясновидящих! Дураков нету.

Они услыхали, как кто-то вошел в дом.

— Кто это там? — Бран приподнялся на руке. Арнор выглянул наружу.

— Раннвейг, явилась, не запылилась, — Арнор задернул занавес и уселся поудобней. — Знаешь, что в поселке говорят?

— Ну?

— Что это Видар ее, — Арнор понизил голос. — Он же грозился, помнишь? Еще на первой сходке, когда Улла… Да и не только на сходке, он всегда грозился.

— Видар уехал, я сам видел. Я с ним разговаривал. Как он мог ее убить, когда он уехал?

— Подумаешь! Может, он кому-то приказал. Мало, что ли, тут таких, что по одному его слову родную мать зарежут? Это ж Видар!

— Видар, Видар… — из-за полога сказала Раннвейг. — Чего вы всё на Видара. Вас послушать, так Видар — прямо сам Локи, собственной персоной. А он, между прочим, наш родич. Можно зайти-то, Бран?

— Заходи, — сказал Бран.

— Не заходи, — Арнор сделал страшные глаза. — Он тут голый!

— Заходи, заходи, — Бран сел, кутаясь в одеяло. — Ничего я не голый, врет он все.

Раннвейг появилась из-за занавески, шлепнула брата по затылку, и тот заржал.

— Говорила же, что ты дурак, — вымолвила девочка. — Дурак и есть!

Она пробралась к стене. Помолчала, рассматривая Брана.

— Чего, красивый я? — усмехнулся Бран. Охнув, коснулся губ.

— Не трогай, — сказала Раннвейг. — Боги, ты ужасно выглядишь. Где тебя так?

— Сам не знаю, где меня носило. Слушай, Раннвейг…

— Да?

— А… Улла приходила? Ну, пока я здесь лежал?

Девочка кивнула. Бран спросил:

— Долго она тут была?

— Долго. Как рассвело, так и пришла, до обеда сидела с тобой. Может, еще придет.

— Она так сказала?

— Что ты… Она все молчит, не разговаривает.

— А где она сейчас?

— Не знаю. Может, в капище пошла.

— В капище?

— Да. Там ведь Асу положили, до похорон, — Раннвейг прикусила губы. — И конунг там, и наш отец, да и все почти. Ох, не знаю, что теперь и будет.

— В смысле? — удивился Арнор.

— Так ведь Видар-то вернется. И чего тогда? Все шишки на него повалятся.

— А ты за него прям горой.

— Да ну тебя… Просто я не верю, что это его рук дело, вот и все.

— Ну, а чьих? Кому еще это было надо?

— Мало ли, откуда мне знать.

— Вот именно, откуда. Откуда тебе знать, что не он это сделал? Помяните мое слово: на этот раз Видар уж точно добился Божьего Суда. Вот ему-то этот Суд и устроят.

— Типун тебе на язык, — сказала Раннвейг, — чего болтаешь.

— А увидишь. Устроят, да еще как. За милую душу.

— Надо его как-то предупредить, чтоб сюда не возвращался, — выговорила девочка.

— Совсем баба спятила, — Арнор постучал сестре по лбу. Она отпихнула его руку. — Ты, подружка, в эти дела лучше не встревай, а то живо шкуру спустят. Ты конунга-то нынче видела?

— Видела, — Раннвейг поежилась, будто ей внезапно стало холодно.

— Вот-вот. Он теперь с кого хочешь шкуру спустит. Отец говорит, он совсем того.

— Будешь того, — отозвалась Раннвейг. — Он же ее так любит… любил. Он же… он же…

— Он у вас всегда был того, — сказал Бран.

— Тебе его совсем не жалко? — спросила Раннвейг. Бран не ответил.

— А мне жалко, — девочка вздохнула. — И Асу жалко. Она, конечно, была вредная, но она… ей только семнадцать лет… было. Как вот Арнору и тебе. И такая красивая… зачем надо было ее убивать?

— Зачем, зачем, — буркнул Арнор. — А то не ясно.

— А отец говорит, что… — начала было Раннвейг. В отдалении стукнула дверь.

— Тише, кто-то пришел, — Раннвейг спрыгнула на пол и скрылась за занавеской. Через минуту полог снова колыхнулся, и появилась Улла.

Бран застыл, и она тоже. Арнор сполз с постели, исчез, как испарился. Бран и Улла смотрели друг на друга.

— Улла, — сказал Бран. — Что же ты стоишь? Ты садись.

Она не шевелилась.

— Я ждал, когда ты придешь, — Бран протянул к ней руку. Она отшатнулась, будто он хотел ее ударить. У нее было бледное лицо, за этот день она, казалось, похудела.

— Я, наверное, спятил, — Бран попытался улыбнуться. — Стал по ночам блуждать.

Улла стиснула ладони.

— Я знаю, что произошло… с твоей сестрой, — Бран коснулся ее локтя. Она дернулась, спрятала руки за спину, и глаза уперлись в одну точку.

— Мне очень жаль, — промолвил Бран. — Она у меня была, просила помощи. Говорила, что ей снятся странные сны. Я ее не послушал, а она, наверное, чувствовала, вот как мы с тобой иногда. И сегодня ночью я тоже… я видел разные вещи. Ну, знаешь, как это бывает.

Улла отступила, огромные глаза стали еще больше.

— Послушай! — Бран попытался поймать ее за одежду, но Улла увернулась. — Я же не знал, не мог предполагать… иначе я бы ей помог. Я не думал, что кто-то действительно захочет ее убить. Улла, ну, постой, куда ты?!

Отбросив полог, она кинулась бежать по проходу. Бран вскочил, но тут же запутался в одеяле.

— Улла! — закричал он. — Улла, погоди!

Дверь затворилась. Бран стоял, глядя в темноту. Ледяной пол обжигал босые ноги.

— Не стой здесь, замерзнешь, — сказала Раннвейг. — Вернись в постель.