Святой Грааль - Юрий Никитин

Олег тяжело дышал, когда Томас вскарабкался к нему на карниз, обернулся, обрадовался:

— Сэр Томас?.. Как кстати! А почему мясо не захватил? Неси, пожалуйста, только побольше.

Томас запыхался, глаза горели отвагой мученика, пролепетал, задыхаясь:

— Сэр калика... это... странные игры...

— Игры? — не понял Олег. — Сэр Томас, мне бы твое веселье! Работы поверх головы, не до игр.

— А...а... дракон?

— Дракон? — опять не понял Олег, — А, смок?.. Это и есть конячка, про которую говорил. Или я забыл упомянуть?

Томас опустил тяжеленный меч, чувствуя себя несколько глупо:

— Конячка?.. Сражаться... не надо?

— Не больше, сэр Томас, чем со своим конем. Разве что когда приучаешь к узде... Если будем кормить, не сожрет. Если же проголодается...

— Бегу! — крикнул Томас.

Он не решился бросить тяжелый меч, задвинул в ножны, торопливо кинулся со всех ног вниз по косогору. В голове сшибались дикие мысли, мелькали странные лица. Томас заставлял себя не о чем не думать, чтобы не рехнуться, а то в длинном мучительном походе из северных стран к Иерусалиму всякое случалось с людьми, попавшими в странный мир, где никогда не бывало зимы, люди ходили черные как вымазанные смолой — их сперва принимали за чертей, вырвавшихся из ада, — все было не так...

Он таскал мясо наверх, обливаясь потом, но так и не решившись снять хотя бы перевязь с двуручным мечом, не говоря уже о двухпудовом панцире. Олег швырял мясо дракону в пасть, тот раздвигал челюсти все неохотнее. Наконец распахнуть пасть отказался, Олег потыкал кровоточащим ломтем прямо в ноздри, дракон с отвращением посмотрел мутным взором и отвернулся, ибо век у него не оказалось, закрыть глаза, как понял Томас, не мог.

— Достаточно? — спросил Томас. Его шатало, мутный пот заливал глаза, а ноги подкашивались от беспрерывного карабканья вверх-вниз. Томас уже жалел обезьян, что целыми днями скачут по деревьям.

— Что ты! — удивился Олег. — Теперь самое время перенести сюда все мясо. Он нажрался, не кинется. Все не сожрал бы, но раскидает, растопчет... Все-таки это очень глупое животное. Бог создавал его давно, молодой еще был, не знал как лучше.

Томас на ватных ногах потащился обратно. Хорошо, успел отоспаться и отдохнуть, теперь, правда, хоть выжми и брось под ноги подошвы вытирать, но пока есть хоть капля сил...

Он таскал из расщелины мясо наверх, сквозь зубы проклиная глупого дракона, который не догадался вырыть нору пониже, там и земля мягче, свою нелепую судьбу, погнавшую на край света, хотя мудрый наставник говорил, что Бога можно встретить, не выходя из дома, ругал жару, а калика тем временем увязывал кровоточащие ломти мяса в шкуры, один такой узел закинул за спину, подошел к дракону и бесстрашно полез по огромной зеленой лапе, цепляясь за костяные пластины, вскарабкался на покрытую толстыми плитами спину. Томасу он показался вороной на крестьянской лошади: те вперемежку с грачами постоянно ездят на спинах коней, склевывают слепней и оводов, а то и белых червей, что в жару заводятся под кожей бедных животных. Такой конь ходит осторожно, старается не спугнуть остроклювых пришельцев, что облегчают его мучения.

Калика поерзал, устраиваясь, быстро привязал узел к широкому костяному шипу, заорал Томасу:

— Сэр Томас, отсель хорошо видать!.. Тащи остальное мясо.

Томас оглянулся на огромную морду дракона, тот положил ее на лапы и сонно опустил на глаза кожистую пленку. Из ноздрей струился пар.

— Сэр калика... Ты в самом деле хочешь на нем ехать?

— Ехать? — переспросил Олег озабоченно. — Смоки не очень хороши в беге. Потому первые семь лет вовсе прячутся в пещерах, а скот воруют только по ночам. Ждут, когда отрастут крылья.

— Крылья?

— Летают они все же лучше, чем бегают, — объяснил калика с гримасой.

Томас, ошалев от пережитого, устало таскал последние тюки с мясом, подавал калике, тот умащивал на спине дракона — там были расщелины между плитами, шипы, выросты, и калика сплел буквально настоящую паутину из веревок, где было место для мяса и для людей. Он ходил по загривку дракона, как по крыше сарая, дракон осоловел от сытной еды, дремал, на топчущегося по голове калику обращал внимания не больше, чем пес на муху. Томас, подавая мясо наверх, всякий раз косился на темный зев пещеры, откуда высунулся дракон: там угадывалось что-то огромное, страшное, из глубины сильно пахло тиной, застоявшейся водой и лягушками.

Дракон вдруг пошевелился, грозно открыл глаза. Зевнул, широко распахнув пасть, захлопнул с таким жутким стуком, что у Томаса кровь похолодела в жилах. Даже в стальных доспехах сплющился бы в тонкую металлическую пластинку, даже кости размололись бы в кашицу...

— Сэр Томас, — вскрикнул Олег обеспокоенно. — Полезай сюда!

Дракон выпустил струйки пара, медленно пополз из пещеры, каменный свод скрежетал, вне его распрямлялся прижатый по всей длине спины в темной пещере огромный костяной гребень.

— Сэр Томас! — закричал Олег. — Дракон сейчас улетит!

По бокам выползающего дракона торчали огромные выцветшие бревна костей, длинные, как корабельные мачты, с натянутой на них толстой кожей, а вся масса кожи, сложенной широкими рядами, лежала на длинной спине дракона, что не как не кончалась, а калика сидел всего лишь на загривке, дракон же в самом деле был огромной длинной ящерицей...

Олег закричал яростно:

— Быстрее! Сейчас поднимется в воздух!!!

Он свесился вниз головой, зацепившись ногами, протянул руку. Томас, чувствуя в животе смертный холод, ухватился за покрытое костяными чешуйками бревно, что пронеслось мимо. Его мотнуло, но удержался, а бревно ударилось в землю, огромные, как ножи, когти скрежетнули по камню. Томас дотянулся до протянутой руки, его хрястнуло лицом о костяную пластину.

Олег взволок рыцаря наверх, набросил ремень вокруг пояса, закрепил за гребень, а для надежности еще и за костяные шипы и выросты. За спиной гребень все еще распрямлялся по мере того как дракон выползал из пещеры, в своде толстые иглы уже процарапали канавку. Томас громко читал все молитвы, которые знал, а знал он из каждой начальные слова, потому начинал снова и снова, наконец гребень стал укорачиваться, однако иглы тянулись до самого кончика — выглядели особенно острыми, свежими, словно хвост был намного моложе хозяина.

Дракон подполз к краю карниза, свесил голову на дряблой шее, уныло помотал из стороны в сторону. Олег вытащил кинжал, внезапно воткнул между пластинками, налег всей тяжестью. Дракон взвизгнул поросячьим голосом, сорвался с обрыва, лишь когти царапнули камень, а крупные глыбы покатились к подножию.

Воздух засвистел вокруг Томаса. Они падали в жутком ветре и криках перепуганных птиц. Томас уже похолодел, умер, видел место на камнях, где ляпнется, как болотная жаба, которую выронила в полете дура-цапля, только доспехи звякнут... Но внезапно его так прижало к костяной плите, что глаза на лоб полезли, он отяжелел, челюсть отвисла (вдруг представил, каким будет в семьдесят лет), упал на спину дракона. Ветер перестал свистеть в ушах, Томас услышал другой звук: мощные и широкие хлопки по воздуху, словно в шторм бился под ветром корабельный парус. Томас закрыл глаза и горячо взмолился Пречистой Деве, чтобы полотно не лопнуло, ибо потеря паруса почти всегда гибельна для моряков...