Древо исчезающих времен - Василий Головачёв

Базарян дернул себя за ус, скривился, хотел что-то сказать в свое оправдание, но посмотрел на молчавшего Златкова и проглотил возражения. Промямлил:

— Комиссия разберется… разрешите идти?

— Идите, — выдохнул Косулин, достал из стола белый тюбик адаптогена, чмокнул присоской в шею, бросил тюбик в ящик. — Извините, Атанас, не сдержался. Такая беда!

— Не торопитесь с отставкой, — тусклым голосом произнес ученый. — Надо спокойно разобраться, может быть, служба безопасности и не виновата ни в чем. А что там с выходцами из Ствола?

Косулин несколько оживился, сел за стол, кинул взгляд на плывущие строки бланк-сообщений, вырастил усик микрофона и бутон эмкана, одним движением нацепил дугу с наушником на голову. Теперь он мог общаться мысленно и в звуковом диапазоне с десятком абонентов сразу.

— Сейчас их отмывают, кормят и лечат. Через час приведут сюда. Сначала с ними поговорим мы, потом устроим пресс-конференцию для представителей средств массовой информации. Все-таки после возвращения Марича это лишь второй выход из Ствола живых людей, явление, можно сказать, уникальное.

Златков промолчал, с иронией подумав: «Знал бы ты, что за Марич вернулся из вылазки в лабораторию…»

Лишь самому Атанасу было известно, что под личиной Марича действовал агент «хронохирургов», да, возможно, об этом догадывался Ромашин.

— Так вот, уважаемый коллега, — продолжал Косулин. — Вчера вы изволили заявить, что Ствол перестал быть опасным для природы планеты и человека. Хотелось бы знать, на чем основано ваше заявление. Ведь не далее чем два дня назад, вы во всеуслышание дали добро на уничтожение остатков хроноускорителя.

— Я ошибался, — равнодушно ответил Златков, принимая свой обычный сонный вид.

— Когда? Два дня назад или вчера?

— Хроноквантовый ускоритель вовсе не является таковым, это название не соответствует его назначению.

— Да Бог с ним, как бы он ни назывался, он до сих пор работает и преподносит сюрпризы. — Косулин вдруг задумался, озадаченно глянул на собеседника. — То есть как это ускоритель не является таковым? Это же ваша идея, вы его рассчитывали, конструировали, строили…

— Я ошибался, хронокванты ускорить нельзя, их можно только задержать, выбрать один из вариантов ветвления… — Златков пожевал губами. — Простите, Лев, я вряд ли способен нарисовать наглядную картину преобразования хронополей. Во всяком случае, Ствол — не ускоритель и не машина времени.

Брови Косулина поползли вверх.

— Но ведь она… он… э-э, проник в прошлое…

— Недавно появилась революционно смелая работа Марка Прашкувича по теории времени. Согласно ей сигналы, посылаемые в прошлое, полностью гасятся своим эхом. Ознакомьтесь, и вы поймете, что ни о каком хронобурении прошлого речь идти не может. Справедлива, вероятнее всего, версия Эверетта.

— О ветвлении Вселенной? Но вы же сами месяц назад разнесли эту версию в пух и прах!

— Я ошибался, — в третий раз признался Златков, и глаза его на мгновение блеснули энергией, иронией и болью. От усилия сдержать эту внутреннюю боль он побледнел, и начальник Центра поспешил перевести разговор на другие рельсы.

— Хорошо, только не волнуйтесь, Атанас, поговорим на эту тему позднее. Как вы думаете, что произошло на самом деле со Стволом? Почему он, во-первых, едва не вызвал вселенскую катастрофу и, во-вторых, легко отвел ее?

Златков вытер ладонью лоб, улыбнулся с долей насмешливости и сочувствия к самому себе, покачал головой.

— Ну и аппетит у вас, Лев. Ответ на этот вопрос знает только Бог… да еще, может быть, Те, Кто Следит… если они вообще существуют. Я же — человек, способный ошибаться, как выяснилось, чаще других.

— Так уж и чаще, — проворчал Косулин, теряя интерес к разговору. — Вы меня ни в чем не убедили. Я считаю, что Ствол опасен и его следует уничтожить. Подготовка уже начата, вам же надо рассчитать фронт взрывных работ и последствия взрыва. С этим вы, я надеюсь, справитесь?

— А если там внутри еще бродят люди?

— Что? Какие люди? — смешался начальник Центра.

— Жданов, члены группы Белого. В Ствол было направлено по крайней мере два десятка человек, вернулись двое… вернее, трое. Где остальные? Вы уверены, что они погибли?

— Но ведь они же… вы сами утверждали… условия внутри башни ускорителя не способствуют… выжить после взрыва…

Златков встал, холодно поклонился.

— И тем не менее придется учитывать этот вариант. Проверьте, уточните, убедитесь.

— Но как это можно проверить?!

— Запустить в Ствол спецкоманду, защищенную по высшему классу. А проводниками послужат вернувшиеся только что оттуда Белый и Полуянов. Позовите меня, как только они придут в себя и обретут возможность говорить. И на вашем месте я бы поставил возле них охрану.

Златков вышел, а озадаченный Косулин остался сидеть за столом, силясь понять, что имеет в виду руководитель исследовательской бригады Центра.

Григорий Белый отказался разговаривать с начальством Центра и участвовать в пресс-конференции, на которую слетелись сотни корреспондентов крупнейших информационных агентств со всех уголков Земли. Отказ он мотивировал усталостью и нежеланием видеть кого бы то ни было из людей, а также стрессовым душевным состоянием, вызванным гибелью комиссара Ромашина. Таким образом, Федору Полуянову пришлось отдуваться за двоих, а так как делал он это неохотно, на вопросы отвечал скупо, то и пресс-конференция закончилась быстро.

Златков, присутствовавший на совещании у начальника Центра и на пресс-конференции, прекрасно понял, что Полуянов о многом умалчивает, а многое преподносит совсем не так, как это происходило на самом деле. Было видно, что бывший хроноинженер (а также начальник группы риска «Роуд-аскер» службы безопасности) тщательно формулирует каждую фразу и пытается по вопросу определить, кто его задал — нормальный человек или «санитар». В конце концов он тоже сослался на усталость и покинул Центр, сопровождаемый обоймой подстраховки, которую приставил к нему вконец задерганный и расстроенный Базарян.

Придя к себе в кабинет, Златков проанализировал все услышанное, восстановил картину происшедших событий — там, на Дне Мира, у начала Ветви времени, порожденной провалом хронобура, и вдруг почувствовал страх. У него постепенно складывалось впечатление, что не только все эти масштабные события были спланированы неким колоссальным интеллектом, но даже мелкие детали вроде участия в операции отдельных личностей, Жданова или самого Атанаса Златкова, к примеру, были скрупулезно учтены и тщательно подогнаны одна к другой, образуя монолитный блок реализованного действия.

Так, может, и в самом деле прав был Блаженный Августин, говоря, что прошедшее и будущее времена существуют одновременно в общем пространстве событий? Недаром и Аристотель задавался вопросом: чем отличается физическая реальность вчерашнего дня от физической реальности дня сегодняшнего или позавчерашнего? Он наверняка был посвящен в истину, иначе зачем природа снабдила его мощным умом, интуицией и ясновидением, способностью творить миры…

На столе зажегся красный огонек вызова, и мысли Златкова свернули в другое русло. Снова перед глазами встало лицо Ромашина, лицо человека незаурядного, посвятившего всего себя без остатка службе безопасности, и снова в голове всплыл вопрос: где ошибся этот человек, провидевший практически все шаги «хирургов», вычисливший почти всех «санитаров»? Или все же он просто сделал хитрый ход? Успокоил врага своей гибелью, подтолкнув его тем самым к более решительным действиям, а сам тем временем готовит ответный удар?

Огонек на столе погас. Загорелся снова. Кто-то настойчиво пытался связаться с ученым, но тот оставался равнодушным к неведомому абоненту.

А если Ромашин все-таки погиб? Что в таком случае делать ему, Атанасу Златкову, осознавшему свое предательство (пусть невольное, запрограммированное хитроумной аппаратурой, но кому от этого легче?) и наполовину избавившемуся от контроля? Рассказать о встрече с комиссаром главе СЭКОНа? Который сам, возможно, является резидентом «хирургов»… Или просто застрелиться?

Дверь кабинета свернулась валиком влево, и в кабинет вошел Игорь Марич, бывший хроноинженер, бывший приятель Федора Полуянова, бывший человек. Включил шумовик, остановился посреди комнаты, сказал угрюмо, с нажимом:

— В чем дело, Атанас?

— А в чем дело? — спростодушничал Златков.

— Косулин приостановил подготовку взрыва Ствола до завершения работы комиссии по расследованию обстоятельств гибели комиссара.

— Разве в этом кроется нечто тревожное? На его месте я сделал бы то же самое.

— Но он издал распоряжение сразу после разговора с тобой! Кстати, что за самодеятельность? Зачем ты ему подбросил полено в костер сомнений — идею о том, что Ствол стал менее опасен? Да еще предложил запустить туда спецгруппу для обследования?