Эротические рассказы - Подростки - Stulchik

«Молодец! Не теряется, не то, что я» — отметила про себя Марина.

— Мне? Хм… — Света искоса, уже кокетничая, посмотрела на Сережу. — Мне много чего… А ну, пойдем, расскажу! — и, ухватив его за руку, потащила в дом.

— Светка, чтоб тебе! Его Сергеем зовут! — со смехом крикнул ей вслед отец, но молодежь уже исчезла из дверного проема.

Повернулся к Марине.

— Нахальные они у нас, правда?

— Еще какие. И это, мне кажется, хорошо? — она вопросительно посмотрела на Вадима.

— Ну, в меру — да. А мы что, много лучше были, что ли? — он засмеялся.

Марина открыла багажник и достала сумки. Мельком, как-то совсем уже по-свойски, показала на одну: «Вадик, это — на стол», и они, продолжая беседу о юношеском нахальстве, не торопясь, пошли к дому.

В комнате, куда Света привела Сережку, было распахнутое в сумерки окно, широкая кровать и стол с компьютером, на экране которого было открыто окно «интернет эксплорера», а в нем — какой-то англоязычный сайт с явным преобладанием текста над картинками.

— Ого! Так у тети Лиды и на даче инет есть? — войдя в команту вслед за Светой, удивленно спросил Сережка.

— Ушлый какой. Может, это вовсе не инет, может, я с собой привезла? — съехидничала Светка.

— Ну, конечно, все может быть. Вот так взяла весь Интернет — и привезла? — Сережка шутовски оглядел комнату в поисках, очевидно, большой бочки с данными.

Света рассмеялась и шлепнулась на вращающееся кресло перед компьютером.

— Ну нет, конечно. Да на прошлой неделе подключили, какая-то радиосеть, что ли, вон, сзади антенна торчит, — девушка указала пальцем на системный блок.

— А. Тогда ладно. А то я уже испугался — как ты такую тяжесть сюда перла, вроде такое хрупкое, нежное существо? — Сережка поймал нужный тон.

— Это я — хрупкое и нежное? Вот, смотри! — и Света, соскочив с кресла, вдруг встала на руки. Подрыгала в воздухе босыми ступнями и, извернувшись, как кошка, в воздухе, оказалась в стойке. Засмеялась: — Я, если что, и весь инет утащу! А тебе так — слабо?

Сережка только хмыкнул. С места встал на руки, четко, строго вертикально держа сомкнутые ноги, трижды отжался от пола, потом положил, все так же касаясь пола лишь руками, тело горизонтально, медленно сел на шпагат и тоже медленно, безо всякого видимого напряжения, вышел в стойку.

Светка смотрела на это действо круглыми глазами, прижав руку ко рту.

— Ох, елки! Ты что, гимнастикой занимаешься?

— Ну, как тебе сказать… Уже, считай, нет. Я прошлый год связки в паху потянул, так мне полгода тренироваться запретили — ну, из спортшколы и того… Сказали, чемпионом тебе уже не быть, так что…

Он, не скрывая горечи, усмехнулся.

Светка уже сидела на кресле, с явным сочувствием и пониманием глядя на Сергея. Увидев выражение ее лица, он поразился — так на него не смотрела даже мама, когда он не так уж и просто переживал окончательное расставание с серьезным спортом.

— Сереж, так мы ж с тобой… это… товарищи по несчастью.

— Это как? — пришла пора делать большие глаза и парню.

— А вот так… Я год назад руку сломала, и тоже… того… А я уже к камээсу подбиралась…

— Стоп, Светик. А как мы с тобой тогда раньше-то не встречались? — Сережка посмотрел на девушку с некоторым подозрением.

— Так мы же не здешние… Я же на море выросла, папка-то — флотский врач. Главный хирург флота! — произнесено это было с гордостью. — Год, как сюда перебрались, папка в отставку вышел, ну и сюда его пригласили работать. И опять — с гордостью: — Здесь в фирме медициной заведует.

— А сейчас рука… как?

— Нормально. Вон, смотри, — Света подтянула вверх рукав куртки.

На внутренней поверхности предплечья, ближе к запястью, на слегка загорелой, нежной коже белел небольшой шрам.

Сережка подошел вплотную и взял ее руку в свои, поднес к глазам.

— Бедолага… Открытый перелом, это же ужас, я раз видел — у нас парень с перекладины загремел. Больно, наверное, было?

Рука была прохладная, гладкая на ощупь и странно притягивала к себе. Светланка, не отбирая ее, смотрела на Сережу с благодарностью.

— Терпимо… У нас, женщин, болевой порог выше, чем у вас, мужиков несчастных, — она засмеялась и отобрала руку. — Вы вообще — слабый пол!

— Это кто слабый пол? Это мы слабый пол? — Сережка, смеясь, резко крутанул кресло с сидящей в нем девушкой. Та, сделав пару оборотов, попыталась, не останавливая кресла, встать. И уткнулась головой в грудь Сережи.

«Вот, девка. Нарочно или случайно?» — мелькнуло у того в голове, а руки сами прижали девушку к груди, и голова наклонилась, вдыхая запах волос. «Интересно… мама пахнет более… терпко, что ли… Вот черт, встал… да ладно, Светка не почувствует, бедрами не прижалась…»

Светланка подняла на него глаза, посмотрела неожиданно серьезно и мягко высвободилась. Как-то интересно («обещающе?» — подумал с надеждой Сережа) улыбнулась:

— Пойдем на веранду. Есть охота, — и, взяв его за руку, потянула к выходу из комнаты.

А на веранде старшее поколение заканчивало приготовления к легкому, перед баней, ужину.

На столе уже стояли нарезки, привезенные Мариной бутылки легкого французского вина, немного хлеба. Обсуждая детей, ждали, пока придет Николай, обеспечивавший жар.

Тут пришли «обсуждаемые» дети. Светка проскочила к столу, схватила кусочек копченого мяса, сунула себе в рот. Следующий поднесла, обернувшись, ко рту Сережки, и тот, блаженно улыбнувшись, бережно, одними губами, взял его из пальцев девушки.

Марина перехватила взгляд Вадима, обращенный на парочку. Он по очереди посмотрел сначала на дочь, потом на ее сына. «А ведь посмотрел… одинаково!», и у нее внутри стало тепло. Следующий такой же взгляд достался ей, но тут уже Вадим чуть понимающе улыбнулся и едва заметно кивнул. Мол, молодцы детки, мне нравится, как они понимают друг друга. Она точно так же улыбнулась и чуть кивнула в ответ.

Отец повернулся к Свете.

— Светка, чтоб тебе! Пять минут подождать не можешь — стол растаскиваешь? Сейчас дядя Коля придет, и сядем!

— Пап, так я же не себе. У меня вот — мущщина голодный, — она погладила Сережку по плечу, и тот немного смутился.

Народ дружно засмеялся.

Дети устроились в креслах-качалках, подвинув их поближе друг к другу. Когда Светка усаживалась в кресло, Сережа тут же вспомнил кадр: она здесь, на таком же соседнем кресле, обнаженная, залитая солнечным светом, красивые длинные ноги закинуты на подлокотники, цветок внизу призывно раскрыт рукой, — и непроизвольно облизнулся. Член опять встал, и он поспешил поглубже усесться в кресло.