Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I - Френч Джон

Но Эвандер Григора все понимал, и в каждом новом кошмарном видении, извлеченном из Потока, он замечал крохотные элементы Схемы, словно пророки и безумцы всей Галактики в едином вопле выплеснули все свои бредни и стремления. Схема разворачивалась здесь, прямо перед ним, а ключ к разгадке тайны, которую он изучал на протяжении всей своей сознательной жизни, был скрыт в мозгу Кая Зулана.

Сарашина говорила, что она передает предостережение. Но кому оно предназначено? И что это за предостережение, если его не огласили с самой высокой башни во весь голос, а спрятали в сознании больного телепата?

Истинная суть была где-то рядом, скрывалась в ночных кошмарах астропатов, и Григора был твердо намерен ее отыскать. Нейролокуторы Легио Кустодес не добились успеха, пытаясь вытащить секрет Сарашины из головы Зулана, но этот секрет оставался и в самой Башне Шепотов, в этом Григора не сомневался.

Чтобы его отыскать, нужно только время.

Глава 12

ВНУТРЕННИЙ ВРАГ

БРАТСТВО ТЩЕСЛАВИЯ

ОБЕЩАНИЕ ВЫПОЛНЕНО

Уттам Луна Хеш Удар наблюдал за смертными солдатами, катившими раздатчик питания по мосту на парящий в центре Кхангба Марву остров, и, несмотря на защищавшие от подземного холода доспехи, ощущал неприятный озноб. Со скрывавшегося во тьме потолка пещеры сеялась мелкая морось, капли влаги конденсировались на лезвии его алебарды, мгновенно испарялись силовым полем и шипели при этом, словно невидимые змеи.

Так недолго и разрядить оружие, а в окружении врагов несколько секунд, требуемых для подзарядки, могут стоить ему жизни. Рядом с ним стоял Сумант Гири Фалгун Тирта, и его алебарда тоже шипела в туманной сырости пещеры. Кустодий поднял голову, и по золотым пластинам шлема покатились капли воды, похожие на слезы.

— Дождь внутри горы, — заговорил он. — Никогда не видел ничего подобного.

— В мире над нами похолодало, — заметил Уттам. — Что бы это значило?

— Гора плачет, — сказал Тирта.

— Что?

Тирта пожал плечами, словно сомневаясь, стоит ли продолжать.

— Выкладывай, — приказал Уттам. — Что тебя беспокоит?

— Я читал историю Кхангба Марву, — сказал Тирта. — Там говорится, что в день побега Заморы гора плакала.

— Сегодня никто не сбежит, — заверил его Уттам. — Только не в нашу смену.

— Как скажешь, — согласился Тирта.

Хотя его лицо скрывалось под шлемом, Уттам чувствовал в его позе томительное напряжение.

— Пошли, — сказал он. — Не позволяй подземному конденсату отвлекать воинов Легио Кустодес от службы.

— Конечно, — ответил Тирта, увидев, что солдаты подтянули раздатчик на островок.

Неожиданно блуждающая волна от мощных генераторов, удерживающих на весу скалистый остров, вступила во взаимодействие с репульсорным полем, и массивный раздатчик качнулся. Солдат в сером плаще Уральских Владык Шторма, незначительно пострадавший от разряда, сердито выругался и выпустил свою ношу.

— Проклятье, смотрите, что вы делаете, — огрызнулся он.

— Держи нормально свой конец, и ящик не будет раскачиваться, — сказал его напарник, ветеран-сержант Цитанского Эскорта, элитного подразделения пилотов, базировавшегося в Байконурском кратере.

— Я и так держу половину твоего веса, — сказал солдат.

Уттам вспомнил, что его зовут Натараджа и что до сих пор он считался одним из самых надежных членов команды.

— Тихо, — приказал Уттам. — Вам запрещено разговаривать во время дежурства.

— Прошу прощения, кустодий, — ответил Натараджа. — Это больше не повторится.

— Мы все единое целое, — добавил его напарник.

Но Уттам понимал, что возникшая между ними неприязнь не исчезнет и после выхода на поверхность.

— Как только закончим дела здесь, вы подниметесь на поверхность и получите приказы об увольнении. Мне не нужны люди, которые не выполняют приказов, — сказал он.

— Кустодий… — встревожился Натараджа.

— Мой лорд, пожалуйста…

— Замолчите оба, — приказал Уттам. — Я не потерплю разногласий. Вы не понимаете, чем занимаетесь здесь, не понимаете опасности преступников, к которым приставлены. Ваши старшие офицеры узнают о нарушении дисциплины.

Оба солдата уставились на него, и стимулирующие железы Уттама набухли, готовые впрыснуть медикаменты, поскольку его боевой инстинкт распознал проявление гнева и вероятность проявления агрессии. Уттам крепче стиснул древко алебарды, но гнев, едва только возник, мгновенно исчез без следа, как будто кто-то перевел тумблер выключателя.

— Следуйте за мной, — приказал он, развернулся и повел отряд по проходу между камерами.

Боевые стимуляторы все же попали в его кровь, и Уттам пристально всматривался в промежутки между камерами, отыскивая неприятелей. Все враги, имеющиеся на острове, были надежно заперты, но перебранка между смертными солдатами вывела его из равновесия. Он не верил в приметы, но инцидент на мосту вкупе с моросящим дождем заставил его насторожиться и приготовиться к бою.

Не самое лучшее состояние, когда требуется внимание и педантичность.

— Кто у нас первый? — спросил Тирта.

— Тагоре, — ответил Уттам и показал на камеру с правой стороны.

Уттам ненавидел Тагоре. Прежде чем его задержали, он убил триста пятьдесят девять человек, и это делало его почти таким же опасным, как кустодий. Солдаты развернули раздатчик, а Уттам тем временем занял позицию у двери.

Заключенный метался по камере, под кожей перекатывались напряженные мускулы, челюсти были сжаты, а зубы ощерены, словно у взбесившегося волка. Физическая мощь узника поражала воображение: настоящий гигант, одетый лишь в потрепанную набедренную повязку. Прежде у него имелся стандартный тюремный комбинезон, но великан разорвал его в клочья. Все его тело покрывала сеть шрамов, пересекающих генетически усиленные мышцы и укрепленные кости, а на коже красовался сплошной узор татуировок. Топоры и мечи соседствовали с черепами и распахнутыми челюстями, готовыми поглотить целые миры.

Затылок воина был чудовищно изуродован вмонтированными металлическими пластинами, а во взгляде сверкало безумие, которого не могли скрыть никакие остатки самоконтроля.

— Отойди от двери, предатель, — скомандовал Уттам.

Воин вздрогнул от слова «предатель» и злобно оскалился, но повиновался. Он прислонился спиной к дальней стене, однако напряженные мускулы выдавали готовность к бунту. Тагоре был Пожирателем Миров, и когда бы Уттам его ни видел, он всегда был готов к атаке. Такими же были все воины его легиона, так что оставалось только удивляться, как они могут сохранять самообладание. Кое-кто называл Пожирателей Миров недисциплинированными киллерами, психопатами, склонными к бессмысленным убийствам, но Уттам придерживался иного мнения. В конце концов, разве это не проявление дисциплины — постоянно поддерживать высокий уровень агрессии, но держать ее под контролем?

Пожиратели Миров были более опасными противниками, чем кто-либо мог предположить.

Тагоре уставился на него со злобной усмешкой, но ничего не произнес.

— Ты хочешь что-то сказать? — резко спросил Уттам.

Тагоре кивнул.

— Однажды я убью тебя, — пообещал он. — Пробью грудную клетку и вырву позвоночник.

— Пустые угрозы, — усмехнулся Уттам. — Я ожидал от тебя чего-то большего.

— Ты еще больший глупец, чем я думал, если считаешь это пустыми угрозами, — ответил Тагоре.

— Но ты все-таки остаешься в заключении.

— Тюрьма? — Тагоре посмотрел, как раздатчик питания забросил в его камеру два пакета с пайками. — Это ненадолго меня удержит.

Уттам невольно улыбнулся его хвастовству.

— Ты и в самом деле в это веришь? Или это говорит скверна, вбитая в твою голову?

— Я Пожиратель Миров, — с гордостью зарычал Тагоре. — Я не занимаюсь абстракциями, я живу в абсолютно реальном мире. И я знаю, что однажды убью тебя.

Уттам, сознавая бессмысленность дальнейшей дискуссии, покачал головой и направился в глубь тюремного комплекса. Остальные заключенные бросали в его сторону взгляды, наполненные ледяной ненавистью, но сильнее всего, как обычно, Уттама рассердил Атхарва.