"Фантастика 2023-195. Книги 1-17 (СИ) - Горелик Елена Валериевна

– Да как же это может быть?

– Да запросто, – объяснил Фарсал. – В любом трупе отдельные клетки продолжают существовать ещё очень долго. Ногти лежащего в гробу человека способны вырасти на целый локоть. Но ты же не станешь утверждать, что покойник развивается? У них уничтожена программа, по которой развивалось тамошнее общество. Вернее, в эту программу внедрился паразит и сожрал костяк их цивилизации, как личинка осы выедает гусеницу. Та ещё долго ползает, даже питается, но в конце концов от неё остаётся всего лишь шкурка. И это необратимо. Поражённая гусеница уже не в силах что-то изменить. Вот в этом смысле их мир абсолютно безнадёжен.

– И вас тревожит...

– Меня тревожит, что такая же судьба ожидает и нас, если эта паразитическая дрянь перехлестнет через астральный барьер. А она это сделает.

Воцарилась тишина. Ольга аккуратно сортировала цветные порошки, работая механически, но очень точно. Никита толок в ступке крупу, которую забыл туда насыпать. Тарас просто сидел, скрестив ноги, и смотрел на Фарсала широко раскрытыми глазами. Маг усмехнулся. Он отложил перо и уже собирался вернуться к чтению, когда Тарас потянулся к нему ладошкой и совершенно по-детски попросил:

– Расскажите, пожалуйста, ещё.

– Что рассказывать-то? – снова буркнул Фарсал, стараясь казаться недовольным.

– Про этот мир. И про наш. Всё, что сочтёте нужным.

В другое время Тарас точно схлопотал бы за столь расплывчатую формулировку, но сейчас маг был настроен благодушно. Возможно, ему редко удавалось обсудить эту тему с кем бы то ни было.

– Ладно, оглоеды. Никто из них не слышит вероятностного поля и не чувствует струн. – Никита кивнул, продолжая толочь пестиком пустоту. Это следовало из нулевого развития магии. – Хотя они знают, что в любой человеческой культуре складывается ритуал жертвоприношений. Но леность их остаточного мышления такова, что они, видимо, считают своих предков идиотами. Что, возможно, и правильно. Или предполагают, что у древних людей существовал такой избыток, что быков на кострах сжигали просто так. Ради развлечения. Нормальной логике это не поддаётся. Они пьют мертвую, специально убитую хлором воду, иногда предпочитая для этого углекислоту. Дышат мертвым воздухом, живут без огня, при мертвом свете, едят обработанные куски трупов и поклоняются мертвецам. Они убивают мельчайшие частички жизни в воде, считая, что они разносят заразу. Нормальной логике это не поддаётся. Последние годы они даже в зерне ухитрились убить живое начало, обрубая последние ниточки, что ещё поддерживают их на плаву. Они живут в огромных городах, где давно уже перестали размножаться, и постепенно вымирают, но эта ситуация никого не беспокоит. Они ездят на металлических чудовищах, что оставляют вокруг грязь и копоть, они закрыли живую землю специальной коркой, асфальтом, засыпали её битыми стёклами и перестали ходить босиком. Они живут в каменных клетках, пронизанных металлическими решётками, называя эти камеры квартирами, пропускают воздух через фильтры и постоянно поддерживают вокруг себя электромагнитное поле – вы даже не знаете, что это за мерзость. Они дважды в день смывают со своей кожи всё, чем организм пытается защищаться, применяя при этом специальные химикалии. Вся эта дрянь впитывается через поры вместе с мыльной водой, но и эти пустяки их не беспокоят. Потом они наносят на кожу специальные кремы, пытаясь компенсировать утрату того, что сами убирали жидкими растворителями. Вообще объяснить их поведение с помощью нормальной логики невозможно. Это коллапс, прогрессирующий процесс распада.

– Ещё, пожалуйста, – попросила Ольга.

– Последние годы их мир всё же потянулся к магии. Это уже рефлексия, судорожное движение, которое запоздало на несколько столетий – какая-то часть их сознания продолжает работать и, видимо, ещё пытается что-то изменить. Их дети, как и наши, легко воспринимают сказки, играют в чудеса, раскачивают мыслеобразы при помощи абракадабровых заклинаний и готовы свернуть на верную дорогу, но уже к пяти-семи годам взрослые выдалбливают из них эту «ересь». Они не понимают, как тончайшая аура чистых мелодий мягко формирует сознание. У них доминирует жёсткая, тяжелого ритма, диссонансная музыка, разрушающая не только вибрации, но и сами струны. Но агония общественной психики зашла уже так далеко, что многим это доставляет удовольствие. Они не понимают, что такое огонь. Что такое глаза. Что такое мозг. Что такое личность. Вода и кровь для них просто растворы. Морская вода для них тоже рассол. Они знают, что в ней не живут насекомые, но не делают из этого никаких выводов. Они не понимают, почему Луна и Солнце имеют один видимый размер, считая это случайным совпадением. Наложение орбит, дающее возможность затмений, они также считают случайным совпадением, а всю астрологию – ерундой. В их обществе стремительно распространяется порча крови, разлагается хранилище коллективной души, но они считают это новой болезнью. – Фарсал вздохнул. – Впрочем, кое-что они уже начинают чувствовать. Страх их социума отражается в кинофильмах. Наиболее жуткое место для их подсознания – это заброшенные заводы, работающие цеха. Именно там они снимают себе страшилки, обильно насыщая сцены насилия искрами электричества. Но в целом они ничего не понимают, сохраняя при этом потрясающий апломб.

Ольга робко подняла руку:

– Они что, даже взгляда не чувствуют?

– Нет, почему же. Взгляд они чувствуют, хоть и плохо. Но при этом продолжают считать глаза оптическим придатком их отмороженного мозга.

– Но если они чувствуют взгляд... Они же должны сообразить, что лучи света в глазу только преломляются. А они что-то чувствуют. Что?

– Они не задумываются над такими пустяками. Им вообще не свойственно размышлять.

– Но на этом базируются целые профессии. Лицедеи на сцене прекрасно знают это ощущение. И политики.

– Они называют это жаждой славы. Этот ярлык всё им объясняет. Кстати, у них есть неплохая статистика игры в так называемый футбол. Там игроки буквально вязнут в недружественных взглядах, проигрывая матчи на выезде. Они делают ставки, изучают эту статистику. Не пытаясь её объяснить.

– Но почему?

– Они не вполне люди. Скорее зомби. Гусеница только кажется живой.

– Они зомбированы? Все или какая-то часть?

– Они клетки мёртвого организма. Оболочки, в которых еле теплится остаток жизни. Когда-нибудь я расскажу вам об этом подробно. А сейчас...

– Ну ещё хоть что-нибудь... – взмолилась Ольга. Фарсал даже не потянулся к посоху.

– Хорошо. Подсознательно они тянутся к магии, как к естественному руслу, что выражается в виде сказок, песен, легенд и кинофильмов. Последнее – это что-то вроде проекции, похоже на пишущие образы веретёна, но более примитивно. Передают, и то с изъянами, только звук и цвет.

– А телепередачи... – робко спросил Никита.

– Хм... – одобрительно буркнул Фарсал. – Быстро сориентировался. Телепередачи – это почти то же самое. Тоже псевдоинформация, подаётся в самой привлекательной форме. Интеллект калечит не хуже мескалиновых, вызывает устойчивую зависимость попавшего в ловушку мозга.

– А вы говорили, что слышите их телепередачи...

– Да. И в сотни раз лучше, чем ваши слухачи. Но, кроме этого, я имею возможность наблюдать их через астрал. А это мерзкое зрелище.

– Непонятно.

– Ох, свалились вы на мою голову, – снова начал раздражаться Фарсал. – Ещё раз, с самого начала. Кое-что придётся объяснять в терминах их мира, поскольку у нас не хватит аналогов. Слушайте всё подряд и заткнитесь, старайтесь уловить общую мысль.

Тарас, Никита и Ольга кивнули, скрестив руки на груди.

– Около полутора столетий назад это был вполне благополучный мир. Несмотря на полное забвение магии. Тамошний просвещенный люд развивал так называемую науку. И даже добился некоторых успехов.

– В смысле?

Фарсал с наслаждением вытянул Никиту посохом вдоль спины. Тот прикрыл рот ладошкой, затем снова скрестил на груди руки.

– Они, конечно, гадили вокруг, поскольку производство без магии природу портит. Но питание было вполне пристойным, быт удовлетворительным, развитие общества хоть и странным, но... с проблесками здравого смысла. На тамошнем Востоке возникали такие структуры, которым и нам не грех поучиться. Но общий фон всё равно был ниже – они никогда его не улучшали, а только подрезали почти каждым своим действием. А потом появилась Тварь.