Масонство, культура и русская история. Историко-критические очерки - Острецов Виктор Митрофанович

Н.А. Маклаков после убийства Распутина 16 декабря 1916 года написал Государю письмо, в котором просил Государя не уступать «общественности», — иначе произойдет анархия. Письмо произвело впечатление и заговорили о назначении Н.А. Маклакова, по убеждениям правого, бывшего министра внутренних дел, уволенного Царем как раз за его правые убеждения летом 1915 года, вновь в правительство. Но этого не произошло. Маклаков настоятельно рекомендовал Царю разогнать Думу. Царь, однако, крепко по каким-то причинам держался за Думу, пишет далее Спиридович, даже после провокационных речей в ноябре 1916 года Милюкова и других кадет и прогрессистов против правительства.

8 января (1917 г.) Н.А. Маклаков был принят Государем и передал записку, составленную человеком правых убеждений Говорухо-Отроком, которая была как бы дополнением к записке из кружка сенатора А.А. Римского-Корсакова, в который входили и лидеры правых монархических организаций, включая А.И. Дубровина и Н.Е. Маркова, и правые депутаты Гос. Совета и Думы. Впрочем, к слову сказать, еще в августе — сентябре 1915 года даже самые либеральные министры А.В. Кривошеин, Н.Б. Щербатов, С.Д. Сазонов и другие считали необходимым разогнать Думу, которая подрывает авторитет государственной власти и которая ведет страну к революции, (см. Архив русской революции, т. 18. — Тяжелые дни. Секретные заседания Совета Министров 16 июля — 2 сентября 1915 года. Составлено А.Н. Яхонтовым)

Записки правых, составленные как в кружке Римского-Корсакова, так и Говорухо-Отроком, предупреждали Царя о намеченном на ближайшее время государственном перевороте, о котором, впрочем, открыто говорили в обществе. И сигналом к его непосредственному осуществлению, надо сказать, стало странное всепрощенчество, Николая II в отношении к убийцам «друга», т.е. Распутина, (см. об этом выше у Михайловского).

14 января И.Г. Щегловитов предоставил Государю содержательную записку «Русских православных кругов города Киева», представлявшую целую программу действий по борьбе с левой угрозой. Как об очевидном говорилось о скором выступлении революционной толпы и заговорщиков и попытке переворота. Ее содержание сделалось широко известным и наделало много шума. Записка понравилась Царю и Он наложил резолюцию «достойно внимания». Государь передал записку в Совет Министров для обсуждения. Понятно, ничего не было сделано. В эти два последних месяца Царь получал многочисленные записки, письма, обращения и просьбы и все они были вызваны уверенностью в скором осуществлении штурма власти. Печать, собственно говоря, уже и не скрывала, кажется, своего ликования в виду близкой кончины Самодержавия. Общество устало от демонстрации бессилия власти и готово было согласиться на любую, лишь бы это была власть, а не размазня, которая то ли есть, то ли нет. Общество было раздражено безвластием. Пассивность Царя провоцировала бунт и переход на сторону заговорщиков многих видных чиновников. Никто не был заинтересован в анархии, бунте и погромах. И кадеты тоже. И надо было что-то решать. Как-то бунт предупреждать. Царь же молчал.

10 февраля Родзянко предупредил Царя, после резкого разговора, что это его последний доклад Государю ввиду близкой революции. Царь остался глух и встает вопрос — почему? И снова приходится предполагать наличие каких-то масонских внушений, но идущих на более высоком уровне, чем российское масонство. Возможно, он получил какие-то личные гарантии.

XIV. Толстой И. И. Дневник 1906-1916. (Спб. 1997)

Государь Николай II часто менял свое мнение о прошедших событиях, признавая ошибочность тех или иных своих решений. Так было и относительно мирного договора с Японией. В 1908 году Государь считал, что «он, Витте, его обманул. Государь считает и Портсмутский договор ошибкой, так как, по Его мнению, мы, в сущности, уже победили японцев, и только мир помешал доказать эту победу ясно». — (с. 182; запись от 17 марта 1908.

Государь, признавая ошибочность тех или иных своих решений, имел вместе с тем обыкновение говорить, что у Него это решение было вырвано тем-то и что Его обманули. Так было, например, с манифестом 17 октября 1905 года. Но надо признать, что оснований для такого мнения у Царя было немного: целый ряд предшествовавших указов и прочих государственных актов возвещал все те свободы и гарантии, которые затем нашли себе место в этом манифесте. Кроме того, все «свободы» и учреждение законодательной палаты поддерживались Государем и после отставки Витте и Николай II и Сам был убежден до самого момента своего ареста и ссылки в Тобольск в благодетельности всех этих демократических принципов, провозглашенных манифестом 17 октября 1905 года. Впрочем, возможно, что Государь осознавал в глубине души, что Он постоянно уступает либеральной общественности и что эти уступки оппозиционные силы использовали исключительно в своих интересах, но продолжал политику уступок, во всем виня окружающих. Это признание Государь сделал Воейкову 2 марта 1917 года. (см. Воейков. Воспоминания, с. 160) Именно в этой привычке слабых людей искать виновников своих ошибок среди своего окружения и надо искать отгадку слов Государя — «вокруг трусость, обман и измена». Царь Сам выбрал курс на либерально-демократические преобразования в стране и поверил в силу «общественности».

1998г.

ПРИЛОЖЕНИЕ. Мученики долга

(выборочные портреты)

 Мученики долга, монархисты, яркие представители многомиллионного русского народа, его дум и чаяний, преданные Верховной, Императорской властью, травимые либеральной еврейско-кадетской общественностью. Те, кого стараются не вспоминать и в наше время.

Марков Николай Евгеньевич (1866-1945). Сын известного писателя, очеркиста. Курский землевладелец, один из первых, создавших вместе с графом Доррером в Курске монархическую организацию и издававший газету «Курская быль». Видный политический и общественный деятель, депутат II и ГУ Гос. Думы. Один из самых известных думских ораторов. Непреклонный монархист. Возглавлял одну из двух ветвей Союза Русского Народа. В эмиграции принимал активное участие в монархическом движении. Автор книги "Войны темных сил ". Ему принадлежат слова, зафиксированные наружным наблюдением тайной полиции в Берлине: "Лучше сто лет власти большевиков, чем вел. князь Кирилл Владимирович на русском престоле". Принимал активное участие в издании журнала "Двуглавый Орел", выходившем в 20-е годы сначала в Берлине, затем в Париже. Умер в Париже в 1945 г.

Дубровин Александр Иванович (1855-1921). Родом из Пензы. Выходец из бедной дворянской семьи. Врач. Окончил Военно-медицинскую Академию. Служил военным врачом, затем работал детским врачом в Сиротском Даме Ведомства Императрицы Марии Федоровны. Входил в попечительский Совет. Член Монархического Русского Собрания (в Петербурге). Создатель и бессменный председатель Союза Русского Народа, издатель газеты "Русское Знамя", публицист. Все свои личные средства отдал своему Союзу. Был арестован в первый день февральского переворота. Содержался в Трубецком бастионе Петропавловской крепости. Позднейшие сведения о нем противоречивы. По одним данным, он был расстрелян в 1918 г., по другим — в 1920-м, по третьим — в 1921-м. Надо подчеркнуть, что обвинения д-ра Дубровина в приписываемой ему организации убийств Герценштейна и Иоллоса не подтвердились, и следственная комиссия не обнаружила ни одного намека на его участие в каком-либо противоправном действии, о чем имеется и справка в его следственном деле. Женат, имел двух сыновей: оба инженеры. Один служил т железной дороге, другой — в Морском ведомстве.

Булацель Павел Федорович (? — 1918). Семья Булацелей— выходцы из Молдавии. Еще в XVI веке приняли русское подданство. Многие представители этого рода прославились на службе у Русских Царей. Присяжный поверенный. Пламенный публицист. Отличался резкостью и непримиримостью взглядов. Ярый оппонент П.А. Столыпина, он обвинял его и весь правительственный курс Премьера в потворстве левым, разрушительным силам (см. "Борьба за Правду, 1908, тт. 1-2). Соратник А.И. Дубровина по Союзу Русского Народа. В течение нескольких лет был редактором "Русского Знамени". Как адвокат защищал по всей России неимущих черносотенцев, т.е. русских людей, принявших участие в подавлении еврейско-революционного бунта в 1905-1906 гг., а затем судимых за «Незаконные действия» в последующие годы.