Знающий не говорит. Тетралогия - Людмила Астахова

– Мы можем заплатить за женщину, лангер-сидхи. Хорошая цена за сомнительный товар. Сотня золотых алуро – в Сакше это цена за трех пятнадцатилетних девственниц.

– Нет, – ответил Альс не терпящим возражений тоном. – Уходите, пока целы. Я никем не стану торговать.

– Это твое последнее слово, эльф? – серьезно поинтересовался главарь охотников.

– Самое последнее, – отрезал тот и, чтобы не оставалось сомнений, принял боевую позу, подняв оба меча.

– Будь по-твоему; эльф, но мы еще вернемся за ней, – пообещал аймолаец и что-то сказал своим людям на резком, лающем диалекте южан.

Их лица озарились вдохновенной ненавистью, но привычка к послушанию взяла верх. Охотники оставляли поле боя, напоследок окатывая Джасс взглядами, полными бешеной, но бессильной ярости.

«Надо сильно постараться, чтобы так задеть людей, – подумалось Ириену. – Не женщина, а источник мирового зла».

На дворе всех уже поджидали вооруженные алебардами стражники падшха. Их командир разумно решил дождаться финала баталии, чтобы выяснять подробности, когда страсти утихнут сами собой. Зачем совать собственную башку в опасную передрягу, если пришельцы-чужаки рубят друг другу головы и пускают кровь. Очень разумно и предусмотрительно с его стороны, тем более что никто из горожан не пострадал. Приказ был прост. Командиров ланги и охотников доставить во дворец падшха Джофейра. Живыми или мертвыми. Ириен предпочел не сопротивлялся и без возражений отправился вслед за офицером.

В любом другом случае прогуляться через роскошный дворцовый сад Ириену было бы куда как приятно. Аллеи, засаженные белыми розами, подстриженные под линеечку кусты и деревья, журчание десятков фонтанов делали этот уголок Дгелта чарующим кусочком красивой южной сказки. Падшх Джофейр, несмотря на довольно поздний час, не поленился и лично принял нарушителей спокойствия своего города. Если бы Ириену пришлось выбирать себе монарха, которому служить верой и правдой, то он бы непременно склонился к кандидатуре Джофейра. Падшх умудрился из умненького уравновешенного юноши стать умным и толковым властителем. Редкостное качество, свойственное лишь правителям далекого прошлого, непонятным образом воплотилось в нем – падшх на первый план ставил интересы Дгелта, а только на второй – удовлетворение своих желаний.

Молодой мужчина, слегка полноватый от роскошного образа жизни, с ухоженной бородкой, в золотистых шелках, внимательно изучал представленных ему буянов, взирая на них с высоты своего трона. Он молчал, перебирая в воздухе унизанными перстнями пальцами, и то было нехорошее предзнаменование. Падшх и не думал скрывать свое раздражение и недовольство.

– Я не потерплю кровопролития в моем городе, – молвил он, делая знак страже, чтобы лангера и охотника подвели поближе. – Что вызвало ваше столкновение, тунг [20]Фурути?

Старший охотник низко поклонился и, бросив злой взгляд на лангера, сказал, старательно подбирая слова на общем:

– Нам нужна женщина по имени Джасс, заклинательница погод из Храггаса. Она убийца и клятвопреступница. Храггас погиб по ее вине. Выдай нам убийцу тысячи человек, о светлейший.

– Храггас – это где? – спросил падшх у пожилого советника, почтительно склонившего голову за правым плечом Джофейра.

– Маленький городишко на самом юге аймолайского побережья, светлейший, – пояснил тот.

– Понятно, – кивнул падшх. – Я сужу только преступления, совершенные в Дгелте, и никого никому не выдаю. Что скажешь ты, лангер-сидхи?

Ириен тоже поклонился, прежде чем заговорить.

– Женщина находится под моим покровительством, светлейший.

– И все?

– Да, светлейший.

– Понятно.

Джофейр молча изучал обоих, и вид прожженных степных головорезов его вовсе не радовал.

– Фурути, ты и твои люди должны покинуть Дгелт до рассвета. Передашь в Сакше сам знаешь кому, что Дгелт исправно поставляет девушек нужного возраста в храм, чтобы быть избавленным от внезапных посещений охотников.

– Но светлейший… – начал было возражать охотник, но осекся под испепеляющим взглядом правителя. Стражники сделали шаг в его сторону. – Как прикажешь, светлейший падшх.

Обозленного охотника быстро вытолкали из зала.

– Тебе я советую сделать то же самое, Ириен Альс, – проворчал падшх, вставая с резного трона и направляясь к эльфу.

– Дай мне время хотя бы до заката, светлейший, – смиренно попросил тот.

– До заката так до заката. Только чтоб духу твоего больше в Дгелте не было. Покровительствуй бродячим хатамиткам, рубись с охотниками, отрезай пальцы разбойникам, развлекайся как пожелаешь, но делай это в каком-нибудь другом городе, – тихо сказал Джофейр, подойдя к Ириену вплотную, так чтобы слышал только эльф. – Хочешь свалить Волка? Да поможет тебе Великая Пестрая Мать! Сделай это, и в степи станет легче дышать. Только не забудь старую маргарскую поговорку: «Нанял колдуна – готовься в преисподнюю, нанял лангу – готовься, что тебя и туда не пустят», – прошипел падшх и громко добавил: – Убирайся с глаз моих!

Воистину светлейший падшх, правитель Дгелта, войдет в анналы истории как величайший из правителей благословенного богами оазиса. Он не хотел, чтобы Бьен-Бъяр в отместку предал его уютный город огню и мечу, если вдруг ланга не справится со степными разбойниками.

Ланга в полном боевом облачении терпеливо ждала своего командира. Яримраэн сердито молчал. Мэд деловито осмотрел героев битвы в духане. Унанки отделался несколькими глубокими порезами, Тору выбили левое плечо, а у Джасс медленно заплывал подбитый глаз.

– Ничего падшх Ириену не сделает, – заявил самоуверенный Сийгин.

– Посмотрим, – пробурчал Пард, терзающий свою бороду обеими руками от избытка чувств. – Как бы нас не поперли из города. Джофейр на безобразия сквозь пальцы смотреть не станет. Выгонит нас в чисто поле. И все из-за тебя, барышня. На кой ты с охотниками связалась?

– Я их не трогала, – обиженно фыркнула Джасс.

– Ты спятил? Это ж охотники за женщинами! – вмешался Торвардин, морщась от боли.

Отношение тангаров к женщинам общеизвестно, а Тору только дай волю спасти какую-нибудь даму из лап негодяев. Маленькие девочки, юные девицы, зрелые женщины и древние старушки могли смело идти к Торвардину, сыну Терриара, не приведи боги случится с ними какая беда-печаль. Пард справедливо полагал, что, родись тот не огнепоклонником-тангаром, а человеком, быть бы золотоволосому богатырю рыцарем-паладином у какой-нибудь королевы. Пард и сам не брезговал общением с женщинами, но защищать каждую бабью блажь считал делом безнадежным и дурацким по определению.