Башня из пепла (сборник) - Джордж Мартин

— Не суйся туда, — сказала она и тряхнула головой, чтобы отбросить волосы с лица. — Полетели регуляторы тяги. Идет утечка радиоактивности.

— Ага, — кивнул Трейджер. Он уже и думать забыл об автодробилке, но понимал, что нужно произвести впечатление и сказать что-нибудь умное. — Эта штука взорвется? — И тут же сообразил, что ляпнул глупость.

Юноше было хорошо известно, что утечка радиоактивности не приводит к взрыву. Однако Джози улыбнулась — так он впервые увидел ее ослепительную улыбку, — и ему показалось, что это относилось к нему, Трейджеру, а не к дрессировщику трупов.

— Нет. — Она покачала головой. — Он просто расплавится. Там даже температура не повысится, поскольку в стены встроена защита. Просто туда лучше не лезть.

— Ладно. — Надо что-то сказать… — И как мне быть дальше?

— Наверное, работать с оставшейся частью команды. Эту машину придется пустить на слом. Судя по внешнему виду, в прошлом ее уже не раз чинили. Ну и глупо! Машина раз за разом ломается, а ее продолжают отправлять в карьер. После такого количества неполадок нельзя рассчитывать, что она будет нормально работать.

— Верно, — согласился Трейджер.

Джози вновь ему улыбнулась, поставила панель на место и собралась уходить.

— Подождите!

Слово сорвалось с его губ прежде, чем он успел прикусить язык. Джози склонила голову набок и вопросительно посмотрела на него. И Трейджер вдруг сумел извлечь силу из стали, камня и ветра; под серными небесами его мечты вдруг показались ему не такими уж недостижимыми. Отчего бы нет?

— Э-э-э… Меня зовут Грэг Трейджер. Мы еще с вами встретимся?

Джози ухмыльнулась.

— Конечно. Приходи сегодня. — И она дала ему свой адрес.

После того как она уехала, он уселся в свою автодробилку и вернулся к своим шести телам. Теперь все они были охвачены огнем жизни и принялись грызть камень с особенным удовольствием. Темно-красное сияние на далеком горизонте вдруг стало напоминать восход.

Когда Трейджер добрался до дома Джози, он обнаружил там четверых ее друзей — он попал на вечеринку. Девушка часто устраивала вечеринки, и он с того дня стал постоянным ее гостем. Джози разговаривала с ним, смеялась, он ей нравился! Вот так неожиданно его жизнь изменилась.

Вместе с Джози он увидел такие районы Скрэкки, о существовании которых даже не подозревал, и стал делать вещи, которых раньше не делал никогда:

— он стоял с ней в толпе, собиравшейся на улице вечерами, на пыльном ветру, под болезненным желтым светом, сочившимся из окон бетонных зданий, делал ставки и кричал до хрипоты, подбадривая испачканных смазкой механиков, которые устраивали гонки на желтых грохочущих гусеничных тракторах;

— он гулял с ней по непривычно тихим, белым и чистым подземным офисам и коридорам, где едва слышно шипели кондиционеры и где жили и работали обитатели других миров, чиновники и администраторы;

— он бродил с ней по магазинам — огромным одноэтажным зданиям, которые снаружи напоминали склады, а внутри искрились разноцветными огнями, где было полно игровых комнат, кафетериев и баров, где выпивали дрессировщики;

— он посещал с ней спортивные залы, где другие дрессировщики, менее искусные, чем он, устраивали кулачные бои между своими трупами;

— он сидел с ней и ее друзьями в тихих тавернах, и они будили тишину своими разговорами и смехом, а однажды Трейджер увидел человека, ужасно похожего на Кокса, который смотрел на него с противоположной стороны зала, и тогда он улыбнулся и еще ближе наклонился к Джози;

— он едва обращал внимание на других людей, толпами которых окружала себя Джози; когда они с ней отправлялись на очередную безумную прогулку, в которой участвовали еще пять, шесть или десять человек, Трейджер говорил себе, что это они с Джози гуляют, а остальные просто присоединились к ним.

Изредка обстоятельства складывались для Трейджера удачно, и они оставались вдвоем у нее дома или у него. И тогда начинались разговоры — о далеких мирах и о политике, о трупах и жизни на Скрэкки, о книгах, которые оба поглощали в огромных количествах, о спорте, играх и друзьях. У них было немало общего. Но юноша ни разу не проговорился о своих чувствах.

Конечно, Трейджер ее любил. Подозрения возникли в первый месяц знакомства и вскоре превратились в убежденность. Он любил Джози, именно такой любви он ждал.

Но вместе с любовью пришла мука. Дюжину раз юноша пытался рассказать о том, что творится в его сердце, но так и не сумел произнести нужных слов. А что, если Джози к нему равнодушна?

Его ночи оставались одинокими: все та же маленькая комнатка, яркий свет, книги и боль. Только теперь он стал еще более одиноким; умиротворение рутиной, полужизнь с трупами — все теперь ушло. Днем он проводил в движение огромную автодробилку, заставлял трупы выполнять команды, колол камни, плавил руду и мысленно повторял слова, которые скажет Джози. И мечтал о том, что услышит в ответ. Конечно, у нее были мужчины, но она любила только Трейджера и тоже не могла ему признаться. Когда он сумеет найти нужные слова и наберется мужества, он все ей скажет. Каждый день юноша повторял это себе, продолжая вгрызаться в чрево земли.

Но стоило ему вернуться домой, как уверенность покидала его. А потом с ужасающим отчаянием Трейджер понял, что обманывает себя. Он ей всего лишь друг, ничего больше, и это никогда не изменится. Зачем лгать себе? Разве мало получено намеков? Они не были любовниками и никогда не будут; в тех редких случаях, когда он набирался мужества и прикасался к Джози, девушка улыбалась и под каким-нибудь предлогом отодвигалась, чтобы у него не создалось впечатления, будто его отвергли.

Он бродил по коридорам, мрачный, угрюмый, мечтая поделиться с кем-нибудь своими проблемами. И все его прежние шрамы вновь стали кровоточить — до следующего дня. Когда Трейджер возвращался к своим машинам, вера приходила вновь. Юноша знал, что должен верить в себя, и громко кричал о своей вере. Он должен перестать себя жалеть, должен что-то сделать. Он должен сказать Джози!

И она будет его любить, кричал день.

И она рассмеется, отвечала ночь.

Трейджер целый год преследовал Джози, это был год боли и надежд, первый год, когда он жил по-настоящему. Лишь в этом ночные страхи и голос дня соглашались — да, теперь он живет. Трейджер больше никогда не вернется в пустоту прежней жизни, до Джози, и никогда не придет на мясную фабрику. Во всяком случае, этого ему удалось добиться. Он может измениться, и когда-нибудь у него хватит сил и найдутся слова для признания.