Когда мертвые оживут - Джон Адамс

Батальонный лазарет. Долина реки Гильменд, Афганистан

Час назад

— Никогда не думал, что такая красотка может меня напугать до усёру. — Голос звучал так, будто в глотку сержанта-морпеха насыпали битого стекла.

— Расскажите о ней, — приказал я.

Он так быстро отвел глаза, что я догадался: этого вопроса он ждал. Сержант пытался сохранять на лице бесстрастие, но кое-что выдавало неуверенность. Недосып, усталость и смутное подозрение, что твоя задница в опасности, не проходят бесследно даже для такого крутого сукина сына, как сержант Харпер. Он повернулся ко мне, кривя губы от стыда и сожаления, но его глаза говорили об ином. Только мне сейчас было не до его переживаний.

— О чем вам рассказать? О том, что я боюсь теперь закрывать глаза, потому что она сразу мне является? Или о том, что меня колотит с тех пор, как мы нашли ее в пустыне? Не хочу про это распространяться.

Сержант собирался что-то добавить, но опомнился и покачал головой.

Здоровая рука Харпера усыпана веснушками, покрыта следами пороховых газов, и на двух костяшках сбита кожа. То и дело он проводит дрожащими пальцами по песочного цвета волосам. Вторая рука, забинтованная и похожая на белый кокон, лежит на коленях.

Я ждал. У меня было больше времени, чем у него.

— Откуда она пришла? — спустя долгую минуту спросил я.

— Беженка, — вздохнул Харпер. — Мы встретили ее в предгорьях.

— Беженка? Откуда?

— В пустыне было так жарко, что все расплавилось.

— В долине реки Гильменд?

— Да.

Он не добавлял обязательного «сэр». Он плевать хотел на меня, и пока это меня устраивало. Сержант не знал, кто я, не подозревал, в какое дерьмо вляпался и какую глубокую яму сам себе вырыл. Ему было ясно только то, что карьера морского пехотинца летит под откос, а сам он сидит за маленьким столом напротив парня без нашивок или других знаков различия. Никаких медалей, шевронов или беджей. Но Харпер не мог не заметить, как уважительно ко мне обращался полковник. Наверняка счел меня шишкой, которой я на самом деле не являюсь. Я даже не служу в вооруженных силах США. Однако особое задание делает меня более важной птицей, чем любой из командиров, даже чем любой, кто на этом континенте носит военную форму. Если Харпер хочет выкарабкаться, ему надлежит уповать на меня и на Бога. От встречи с последним его отделяют считаные часы.

Конечно, Харпер ничего этого знать не мог, но, как человек умный и хитрый, догадывался, что я обладаю определенной властью. С одной стороны, он справедливо полагал, что в моих силах столкнуть его в яму еще глубже той, что он для себя вырыл. А с другой — понимал, что обладает нужной мне информацией, и тянул время, прикидывая, как выгоднее разыграть единственную козырную карту.

— Сколько времени меня собираются здесь держать?

— Сколько потребуется. Вас что-нибудь беспокоит? Неприятные ощущения?

На уловку он не повелся.

— Это случилось три дня назад.

— Не совсем. Сорок семь часов с небольшим.

— А кажется, прошло больше времени.

Он даже не знал, что мы уже встречались. Сержант не был уверен, видел ли меня раньше, а я не собирался рассеивать его сомнения.

Открыв портфель, я вынул тонкую папку.

— Взгляните на эти фотографии. — Я положил на стол два цветных снимка размером восемь на десять.

Если бы я выпустил живых скорпионов, вряд ли он отпрянул бы резче.

— Господи!..

— Это она? — кивнул я на фото.

— Мать твою, — бормотал сержант. — Мать твою, мать твою, мать твою…

Это должно было означать «да».

Я спокойно ждал, пока он придет в себя. Лоб морпеха блестел от пота, стекающего из-под волос. Он вонял мочой, табачным дымом и тестостероном, но, кроме этого, я ощущал запах страха. И еще много чего. Раньше я всегда считал, что это выдумки, что пахнуть могут только собаки или лошади, но в последнее время многому научился. Откуда это у меня? Я различаю множество разных запахов, даже на самом себе. Но в любом случае я не собирался раскрывать душу перед этим засранцем.

— Можно… Можете вы перевернуть фото? Не хочу выглядеть слюнтяем, но невыносимо, что она пялится на меня все время. Понимаете?

— Понимаю. — Я выполнил его просьбу, но снимки со стола не убрал. Успокойтесь. Если хотите, можете закурить.

— Никогда не понимал курильщиков, — покачал он головой. — Боже мой… Что вы от меня хотите?

Я достал из портфеля две бутылки минеральной воды, скрутил крышку с одной и поставил перед ним. Харпер осушил ее до дна. Потом я извлек несколько миниатюрных бутылочек с «Джеком Дэниелсом», какие подают в самолетах.

— Это вам поможет.

Он схватил первую, сорвал колпачок, выпил залпом. Раскашлялся. Бравады больше, чем мозгов.

— Расскажите об этой женщине, — попросил я. И о том, что произошло в пещере.

За то время, пока пил вторую бутылку, сержант собирался с мыслями.

— Вы знаете мою часть? — начал Харпер. Вторая экспедиционная бригада морской пехоты, легкобронированный разведбатальон. Мы участвовали в операции «Ханжар», обрабатывали часть провинции Гильменд, зачищая от прячущихся в холмах проходимцев. Карательные операции против партизан и побочная задача — уничтожать группы талибов, которые перевозят через эту территорию опиум. По большей части это все голые скалы, из рытые пещерами. Там можно спрятать сто тысяч человек вместе с верблюдами, и лет за пятьдесят никто и половины из них не отыщет. Именно поэтому гребаная война идет так медленно. Русские двадцать лет назад ничего здесь не добились, и с нами то же самое. Что сделаешь, если люди, которые встречают тебя как друга, смотрят и прикидывают, как бы всадить нож в спину?

— Довольно о политике, сержант. Давайте о женщине.

— Все это было довольно странным, — пожал он плечами. — На прошлой неделе произошел подземный взрыв. Поступило донесение, что рванула подземная лаборатория «Талибана», но это был не ядерный заряд. Что-то вроде работы с геотермальными зонами, или подвижка пластов, или еще какая-то хрень типа того. Провалился хороший кусок пустыни, а в воздух на несколько сот футов взвилось пламя.

— И никакой радиации?

— Никакой. Большинство наших парней носили значки ТЛД[60] и они оставались нейтральными. Тем не менее земля здорово нагрелась, просто натуральная печь. На внешнем периметре зоны происшествия мы заметили странное мерцание. Потом уж я понял, что песок пустыни переплавился в стекло. Напоминало лавовый поток, неровный и мутный.

— И там вы нашли эту женщину?

Сержант осушил второй пузырек «Джека Дэниелса», а потом надолго припал к бутылке с водой. Выглядел он паршиво — бледный, запавшие глаза обведены темными кругами, губы пересохли. Да и чувствовал себя, судя по всему, примерно так же. От одного только слова «женщина» его глаза начинали бегать.

— Да, — ответил Харпер. — Местные начали сообщать, что видели обгоревших людей. А потом кто-то донес, что заметил несколько скрытно передвигающихся групп. Мы выдвинулись… А вот после этого началось полное дерьмо.

И он отвернулся, чтобы спрятать заблестевшие влагой глаза.

Склад ОВН, полевой командный пункт, Балтимор

Девяносто два часа назад

Я работал на татами с новыми ребятами, которые должны были заменить в отряде «Эхо» потерянных в Филадельфии. Их было четверо, два рейнджера, морпех и бывший спецназовец из Лос-Анджелеса. На протяжении нескольких часов мы с Банни по очереди колошматили их, обстреливали из пейнтбольных ружей, пытались расписать незатупленными ножами, гоняли бейсбольными битами. Ничего лучше мы не придумали. Еще утром их было десять, осталось четверо: прочие или отправились в лазарет, или с руганью убрались туда, откуда пришли.

Мы как раз собирались начать практическое изучение уровня болевого порога, когда в спортзал быстрыми шагами вошел наш шеф, мистер Черч. Обычно он так торопится, если дела идут по-настоящему плохо. Я направился ему навстречу.

— Это те четверо или… — кивнул Черч на новобранцев.

— Типа того.

— Да? Ну и как они справляются?

— Вроде подходят.

Сержант Банни! — обратился Черч к моему напарнику. — Выдайте им снаряжение. Афганистан. Никаких идентификационных карточек или знаков различия. Отправляетесь в пятнадцать ноль-ноль.

Банни покосился на меня, хотя никогда не обсуждал приказы. Развернувшись, он погнал новичков в раздевалку Большую часть времени Банни оставался хорошим парнем, но иногда ему приходилось быть сержантом. Мы попадали вместе в разные переделки, и он отлично знал, как я отношусь к нерешительности.

— Что за приказ? — спросил я.

— Это было в аттаче к электронному письму. — Черч вручил мне пластиковый файл. — Два фото из разных источников.