Костры на берегах - Андрей Леонидович Никитин

Нева с ее топкими, в то время еще более болотистыми берегами, ни Нарва с ее порогами, начинающимися почти у самого моря, не давали никаких оснований — ни археологических, ни географических — искать именно здесь поселения бьярмов. Тем более что в дельте Невы и на ее берегах до сих пор не найдено ни одного клада монет. Нет ничего похожего и на Карельском перешейке, где, по мысли В. Н. Татищева, следовало искать «город Бьярмы» на месте современного Приозерска, в прошлом — Кексгольма, древней Корелы…

Оставалось воспользоваться указанием скальда Глума, что Эйрик Кровавая Секира напал на бьярмов «с севера от восточного пути». Другими словами, искать «страну бьярмов» к югу от пресловутого «восточного пути».

К югу от Аландских островов и Финляндии лежат земли Восточной Прибалтики, населенные в те времена чудью русских летописей, ливами, куршами, или куронами, земгалами, пруссами, леттами и другими племенами, говорившими на финно-угорских и индоевропейских языках и диалектах. Туда, с «восточного пути», отходил к современному Таллину маршрут, по которому согласно документу XIII века должны были следовать корабли датских рыцарей. Возле Таллина никакой большой реки нет. Но стоило податься немного на юг, как путешественник оказывался в Рижском заливе, куда впадала одна из крупнейших рек Восточной Прибалтики — Даугава, в прошлом — Западная Двина. Двина — Вина? Или Вина — река Вянта, она же Виндава? А бьярмы — жители побережья Рижского залива и окрестных мест?

Таким был единственно возможный и до неприличия логичный вывод.

11

Биармия на побережье Рижского залива?

Очевидность ошеломляла. Решение казалось слишком простым и дерзким. И все же я должен был признаться, что внутренне был к нему давно подготовлен.

Вопрос — почему в реке Вине видели, именно Северную Двину, а не Двину Западную, испокон века связанную со всем скандинавским миром, — не раз вставал передо мной, пока я изучал саги и искал Биармию на побережье Белого моря.

Район Рижского залива всегда подвергался набегам викингов — шведов и датчан. На берегах Западной Двины позднее стояли укрепленные замки крестоносцев, не случайно избравших эти места для своего обоснования.

Наоборот, на Белом море и в низовьях Северной Двины напрасно было бы искать те географические приметы, которые нет-нет да и проскакивали в сагах. За годы северных странствий я смог ознакомиться с этим районом низких, поросших кустарником, затопляемых в паводок островов, на которых летом маячат стога да кое-где можно заметить палатку или шалаш рыбаков и охотников. Каждый, кто хоть однажды прошел устьями от Архангельска к Белому морю, видел болотистые, тянущиеся не на один десяток километров низовья величественной северной реки. Они выступают в Двинской залив бесконечными зарослями тростника, мелями, лабиринтом протоки болот, то уходящими под воду, то обнажающимися при отливе… Бесполезно искать здесь следы богатой, густонаселенной «страны бьярмов».

Противоречат сагам и топографические ориентиры.

Многочисленные протоки и рукава Северной Двины делают бесполезными поиски «Двинского устья» — в сагах оно всегда одно! — или «двинского леса», густого и темного, по которому идут викинги, сдирая с деревьев кору, чтобы по этим затесам найти дорогу назад. От моря до первого леса на месте современного Архангельска, стоящего на высоком сухом берегу, и сейчас, и тогда надо было плыть несколько десятков километров вверх по реке. Нет возле реки и «холмов», на которых норвежцы сражались с бьярмами. Да и с кем было здесь сражаться? Добравшись до этих мест, новгородцы нашли здесь почти не заселенную страну. А тысячу лет назад, когда уровень Мирового океана был несколько выше, чем в наши дни, низовья Северной Двины представляли собой еще более безотрадную картину болотистых пространств с угнетенным редколесьем, чахлыми сосенками, бесчисленными озерцами и протоками…

Наоборот, на берегах Даугавы и на побережье Рижского залива я находил все приметы «страны бьярмов», о которых упоминали саги. Здесь лес подходил местами к самой воде, образуя сосновые боры на взморье, а дальше, где берега поднимались грядой холмов за песчаными дюнами, поросшими вереском, можно было встретить густой лиственный лес. Вокруг реки простирались поля, луга, окружавшие «устье Вины», «Vinumynni», как называли его скандинавы, или Динамюде, как именовалось это место еще недавно.

Больше того, рядом с ним, в полном соответствии с сагами, находилась Юрмала, так удивительно перекликающаяся со «святилищем Йомалы» в рассказе о приключениях Торира Собаки!

Если «Вина» оказывалась Западной Двиной, то «Гандвик» надо было признать Рижским заливом…

Генрих Латвийский, прибывший в 1203 году вместе с архиепископом Альбертом в Ригу для миссионерской деятельности среди латышей, ливов и эстов, оставил уникальную «Хронику Ливонии», рассказывающую о первых десятилетиях рижской кафедры, основании города, строительстве замков, интригах крестоносцев против рижского епископа и о местном населении, достаточно многочисленном, потому что именно Западная Двина на протяжении многих веков, если не тысячелетий, была связующим звеном побережья Балтики с внутренними областями Восточной Европы. Она же была прямым путем из Балтики к верховьям Днепра, по нему — на черноморские берега, в Скифию и Грецию, а позднее — в Киевскую Русь.

Одним из первых в верховьях Западной Двины возникло русское Полоцкое княжество, чье начало, а также генеалогия первых правителей до сих пор остаются загадкой для историков. Полоцкие князья не были Рюриковичами. Были ли они скандинавами? Вряд ли. Скорее всего их предков нужно искать среди почти неизвестных нам княжеских династий западных, балтийских славян, оказавших на Восточную Прибалтику куда более значительное и благотворное влияние, чем набеги норвежских и шведских пиратов. И здесь было над чем поразмыслить. Остатки многочисленных поселений, торговых, ремесленных и культовых центров на территории Латвии и Литвы, которые открывают сейчас археологи, богатые погребения местных жителей, большие клады восточных и западноевропейских монет, приходящиеся как раз на время IX–XI веков, складываются в картину, совпадающую с повествованием саг о «стране бьярмов» и просто о набегах по «восточному пути».

А набегов, направленных на эти земли, подобных тому, что совершал Эйрик Кровавая Секира, было гораздо больше, чем те, что Снорри Стурлусон приурочивал непосредственно к «стране бьярмов».

Все в том же «Круге земном» мы встречаем конунга Фроди, вступившего на «восточный путь». Туда же в набег отправляется Сёлви, сын Хёгни, с острова Ньярдей. Ингвар, сын Эйстена-конунга и сам конунг в Швеции, отправляется «восточным путем» в землю эстов, чтобы отомстить за набеги «людям восточного пути».

Позднее, в 908–916 годах, по «восточному пути» не раз ходили в набеги Хальвдан Черный и Хальвдан Белый, а однажды в стране эстов им пришлось выдержать весьма жаркий бой. Сыновья Эйрика Кровавой Секиры собирали свое богатство только в набегах по «восточному пути».