Мост через огненную реку - Елена Прудникова

– Не надо, милорд! – сказала она все тем же ровным голосом. – Если у вас плохая память, позвольте напомнить: вы обручились со мной в интересах дела, я с вами – чтобы избавиться от Рауля. Но теперь брак с Раулем мне не грозит, а ваше дело выиграно. Нас ничто больше не связывает.

– А мое слово, по-вашему, ничего не значит?

Не то он говорит, не то и не так, но ничего другого в голову не приходит…

– Не играйте в благородство, герцог, – поморщилась Сана. – Если вам нужна жена, найдите достойную вас женщину и оставьте меня в покое…

Как ни старался Энтони сдержаться, но не смог.

– А можно мне самому решать, – вспыхнул он, – какая женщина меня достойна, а какая – нет? Я предлагаю вам свою руку и свое имя. Решайте не за меня, а за себя и для себя – хотите вы их принять или нет? Я вас не тороплю, подумайте спокойно, а я подожду…

Энтони повернулся к столику и принялся рассматривать безделушки. Сана отошла к окну, уставилась на низко нависшие облака – кто знает, вдруг охватившее ее смятение как-то отражается на лице? И потом, как можно до чего-то додуматься, когда перед глазами этот точеный профиль… А может быть, утони оно все в дорожной луже? За эти дни она ни разу не вспомнила о своих козликах, ни разу не пожалела об отце, а это прекрасное лицо стояло перед глазами неотступно, и она искала и не могла найти предлог, чтобы еще хоть раз увидеть его – только увидеть, пусть всего лишь на несколько минут… А теперь достаточно лишь слово сказать – и она сможет видеть его каждый день, говорить с ним, любить его, рожать ему детей. Бейсингем благороден, он ничем не обидит жену, пусть даже нелюбимую. Теперь их сила, теперь можно и пожалеть девушку, потерявшую все, чем жила – вот он и жалеет, предлагает взамен себя. Сана задохнулась на мгновение: еще не хватало, чтобы Энтони Бейсингем жалел ее, Александру Монтазьен! Раньше он разговаривал по-другому. «Леди, а кто не даст в обиду меня»?

Она рывком повернулась: Энтони по-прежнему внимательно изучал безделушки, весь погрузившись в исследование фарфорового жеребенка. Ну да, конечно, аристократические браки – тот же племенной завод, жена должна быть хороших кровей и хорошей репутации, остальное неважно… Какая жалость, репутация не очень… впрочем, вы скажете, что вас это не волнует, милорд… Еще бы: благонадежности лорда Бейсингема хватит на десятерых нечестивых родственников. А что вас волнует? Может быть, то, что важно для всех мужчин?.. Еще отец говорил, когда предостерегал ее от опрометчивых поступков… Кажется, она нашла, что сказать, уж теперь-то прекрасный рыцарь оставит ее в покое!

– Послушайте, милорд! – язвительно произнесла Сана. – Если говорить о том, кто чего достоин… Я понимаю, мое прошлое вас не смущает. Но уж не думаете ли вы, что я занимала такой пост и осталась девственницей?

– Что? – не понял Энтони. Сана засмеялась:

– Дорогой мой лорд Бейсингем! Я ведь выросла в семье слуг Князя, не забывайте об этом. Я с четырнадцати лет участвовала в мистериях. От этого в нашей семье была избавлена одна лишь Бетти, потому что ей готовили другую участь. А я перепробовала всех мужчин, бывавших в этом доме. Ну что, вы по-прежнему считаете, что я вас достойна?

Мир с грохотом обрушился на Энтони и… с тем же грохотом встал на место. Перемещение мира заняло какое-то мгновение, даже лицо Бейсингема не успело дрогнуть. Причина проста: сад, пустая скамейка и нечеловеческая тоска. Что бы с ней ни было, кем бы она сама ни была… Он загнан в угол и выхода нет.

– Безусловно! – пожал плечами Энтони и аккуратно поставил жеребенка на место. – Теперь еще более достойны, чем раньше, потому что играете в открытую. Я лично знаю только одну девственницу – бедняжка уродлива, как помесь жабы с нетопырем. Да и для такого старого кобеля, как ваш покорный слуга, претендовать на девицу – непростительное нахальство. Так что я рад и с еще большей настойчивостью повторяю свое предложение.

– Ну что ж, – зло сказала Сана. – В таком случае я его принимаю. Глупо отказываться от подобной партии: жених красив, знатен, богат и абсолютно нетребователен. Давайте ваше кольцо!

…Будь на то воля Энтони, он обвенчался бы на следующий же день, чтобы покончить со всем этим как можно скорее. Но такого везения в суетной жизни не бывает. Свадьба – дело серьезное и оттого обставлена множеством хлопот, а уж свадьба маршала… По счастью, ему удалось уговорить Себастьяна не устраивать придворного празднества и воздержаться от присутствия на венчании. Сейчас, когда столько знатных семей в столице носят траур, шумные торжества неуместны – это он заявил во всеуслышание, а с глазу на глаз прибавил, что пожелания тех, чьи родственники погибли в Аркенайне, едва ли пойдут ему на пользу.

Еще одно везение было в том, что от тысячи мелочей, связанных с устройством торжества, его мягко отстранила Эстер, заявив, что он слишком молод, мужчина, военный и во всех трех этих ипостасях ничего в таких делах не смыслит. Энтони мог бы поспорить – едва ли устроить свадьбу труднее, чем содержать в порядке хотя бы полк, не говоря уже об армии, – но предпочел радостно принять ее заботу и вести прежнюю жизнь, стараясь не думать о том, что его ждет.

А время не торопилось. Надо сшить подвенечную одежду – приличия не позволяли сделать это быстрее, чем за десять дней, сие означало, что жених к свадьбе относится без должного почтения. Потом шла положенная перед заключением брака неделя покаяния. Почти двадцать дней, а за двадцать дней столько всего может случиться!

Ожидание – одна из самых неприятных вещей на земле, а ожидание, наполненное тревогой, нестерпимо. Энтони понимал, что задача перед ним поставлена по-военному: Сана должна стать его женой, и никакие оправдания не будут приняты. А согласие невесты, не то вырванное силой, не то добытое хитростью, стоило очень мало. Конечно, можно надеяться, что фамильная гордость Монтазьенов не позволит Сане передумать, но та же гордость могла заставить ее вернуть кольцо даже на пороге церкви. Попробуй, догадайся, как все сложится…

Пока шли приготовления к свадьбе, они виделись хоть и не подолгу, но ежедневно. Свита Бейсингема лишь усмехалась, когда маршал просил их несколько минут отдохнуть и выпить вина в таверне «Три кота» в квартале от особняка Монтазьенов – знали, конечно, что за дела у милорда, и удивлялись, что он справляется так быстро. Однако говорить им с Саной было не о чем. Энтони навещал ее на несколько минут, чтобы еще раз вглядеться и вслушаться, незаметно, но внимательно. Пока что невеста, хоть и обдавала его каждый раз холодом, от слова своего отказываться, похоже, не собиралась. Однако неотвратимо приближалась покаянная неделя.