Архивы Дрездена: История призрака. Холодные дни - Джим Батчер

Я резко повернулся к Уриилу:

– Она… она здесь?

– Фортхилл хотел найти самое безопасное место, куда он смог бы поселить вашу дочь, Дрезден, – ответил Уриил. – В общем, не думаю, чтобы он смог сделать более удачный выбор.

Я поперхнулся от волнения:

– Она… я имею в виду, она…

– О ней заботятся, – сказал Уриил. – И любят, конечно же. Неужели вы думаете, что Майкл с Черити будут делать для нее меньше, чем для своих собственных детей? После того как вы спасали их, и не раз?

Я поморгал – в глазах защипало. Дурацкие глаза.

– Да нет. Нет, конечно не думаю. – Я сглотнул и попытался совладать со своим голосом. – Я хочу ее видеть.

– Это не переговоры о судьбе заложников, Дрезден, – проворчал Уриил, но все же улыбнулся.

Он поднялся на крыльцо и обменялся кивками со стоявшим у двери ангелом-хранителем. Мы прошли сквозь дверь в лучших традициях призраков, хотя настоящему призраку, боюсь, это бы не удалось. Порог у Карпентеров мощнее и неприступнее Великой Китайской стены. Я бы не слишком удивился, если бы его можно было разглядеть на снимках с орбиты.

Мы прошли по затихшему, спящему дому моего друга. Карпентеры ложатся рано, но рано и встают. Непостижимо, но кто из нас без изъяна? Уриил провел меня вверх по лестнице, мимо еще двоих ангелов-хранителей, в одну из верхних спален – в ту, что раньше служила Черити пошивочной. Помнится, злополучные чародеи тоже пару раз находили здесь приют.

Мы прошли сквозь дверь, и там нас приветствовал негромкий предупредительный рык. Огромная груда мягкого меха, лежавшая рядом с односпальной кроватью, встряхнулась и встала на лапы.

– Мыш, – проговорил я, падая на колени.

Я даже не скрывал слез, когда мой пес едва не снес меня с ног. Он честно пытался приглушить свою радость, но его хвост громко колотил по всему, что под него подворачивалось, а из пасти вылетало негромкое, восторженное, совсем щенячье повизгивание, пока он лобызал меня своим шершавым языком. Я зарылся пальцами в его густой мех, и тот оказался теплым, осязаемым, настоящим. Я чесал его, и обнимал, и говорил ему, какой он хороший пес.

Уриил стоял над нами, улыбаясь и не произнося ни слова.

– Я тоже соскучился по тебе, мальчик, – сказал я. – Я… вроде как зашел попрощаться.

Мыш перестал вилять хвостом. Его большие собачьи глаза серьезно посмотрели на меня, и он вопросительно повернулся к Уриилу.

– То, что начато, должно быть доведено до конца, братец, – сказал ему Уриил. – А у тебя еще есть здесь дела.

Мыш мгновение смотрел на архангела, потом шумно вздохнул и привалился ко мне боком.

Я почесал его еще немножко, обнял – и посмотрел на кровать, где спала моя дочка.

У Мэгги Дрезден темные волосы и темные глаза, что неудивительно с учетом родителей. Вот кожа у нее немного темнее моей и смотрится куда здоровее, чем у меня. Я вообще бледноват – после всего времени, проведенного в подвальной лаборатории, чтения по ночам и частой профессиональной активности в темное время суток. Черты лица у нее… идеальные. Красивые. Когда я впервые увидел ее, помню, несмотря на все, что тогда происходило вокруг, я был потрясен тем, насколько она прекрасна. В жизни не видел ребенка красивее – ни в кино, ни где-либо еще.

Хотя, наверное, все родители думают так о своих детях. В этом нет логики. Но это так.

Она спала без задних ног, как спят только в детстве, закинув руки за голову. Вместо пижамы на ней была одна из старых футболок Молли с изображением R2-D2 и вылетающих из его динамика букв «БИП-БИП-ДЕ-ДИП».

Я опустился рядом с ней на колени, продолжая гладить Мыша по загривку. Но когда попытался дотронуться до Мэгги, моя рука прошла сквозь нее, не встречая сопротивления. Я прижался головой к массивному, твердому лобешнику Мыша и вздохнул.

– Ей будет хорошо в этом доме, – тихо произнес я. – С людьми, которые окружат ее заботой. Которые любят детей.

– Да, – согласился Уриил.

Мыш несколько раз похлопал хвостом по ковру.

– Да, приятель. И у нее будешь ты. – Я покосился на Уриила. – Сколько еще… Я имею в виду, большинство собак…

– Известно, что храмовые псы живут веками, – ответил он. – Твой друг более чем в состоянии защищать ее всю жизнь. Даже если она будет жить долго, как чародей.

Что ж, хорошо, если так. Я знал, каково это – расти без родителей, знал, как не хватает сироте той уверенности, чувства защищенности, о которых большинство других детей даже не задумываются. Мэгги осталась без приемных родителей, потом без родной матери, а потом и без отца. Теперь она нашла новых приемных родителей – но Мыш будет с ней всегда.

– Черт возьми, – сказал я Мышу, – сдается мне, в том, что касается общения с ней, ты меня обскакал.

Мыш фыркнул и улыбнулся своей собачьей ухмылкой. Говорить он не умел, но я без труда понял, что он имел в виду: он, разумеется, сообразительнее меня. Ну да ладно, не такая уж высокая планка.

– Позаботься о ней, приятель, ладно? – сказал я Мышу и пару раз похлопал его по мощным плечам. – Да нет, я знаю, что ты хорошо позаботишься.

Мыш сел передо мной и с серьезным выражением протянул мне лапу.

Я так же серьезно пожал ее, встал и повернулся к архангелу.

– Ладно, – тихо произнес я. – Теперь я готов.

Глава 51

Уриил снова протянул мне руку, и я взялся за нее.

Дом Карпентеров скрылся у нас за спиной, и мы снова оказались в мире бесконечного белого света. Только на этот раз имелось одно отличие: прямо перед нами виднелись две стеклянные двери. Одна вела в какую-то контору – нет, я сразу же узнал за ней интерьер ведомства капитана Джека в Чикаго-Между. На моих глазах мимо двери прошел Кармайкл, сверяясь с блокнотом и роясь в кармане в поисках ключей от машины.

Вторая дверь вела в темноту. В неизвестное будущее. В То, Что Следует Дальше.

– С трудом могу вспомнить, когда в последний раз я тратил столько времени на одного смертного, – задумчиво произнес Уриил. – Жаль, что нет времени проделывать это чаще.

Пару секунд я молча смотрел на него, потом покачал головой:

– Не понимаю.

Он рассмеялся. Громко, тепло, от души.

Я понял, что тоже улыбаюсь, и составил ему компанию.

– Не понимаю, какую игру во всем этом ведете вы.

– Игру?

Я пожал плечами:

– Ваши ребята обманом заставили меня чудовищно рисковать моей душой. Думаю, это только так и можно назвать. – Я взмахнул рукой. –