Раздражающие успехи еретиков - Дэвид Вебер

другой стороны, я бы предпочел сохранить как можно больше пространства для маневра. И, по крайней мере, мы благополучно вывезли Айрис и Дейвина из Корисанды.

Его лицо напряглось, тревога отца, который отправил двух своих детей в опасность, пытаясь защитить их от еще большей опасности, отразилась в его глазах, в плотно сжатых губах. Но потом он встряхнулся.

— В ближайшее время я не планирую посылать ему никаких предложений о капитуляции, — сказал он остальным троим. — Как я уже сказал, в конце концов, всегда есть шанс, каким бы ничтожным он ни был. И каким бы «милосердным» ни был Кэйлеб, я всегда могу надеяться, что один из его собственных приверженцев Храма в одну прекрасную ночь доберется до него с ножом.

.IX

Шатер императора Кэйлеба, герцогство Мэнчир, Лига Корисанды

— Должен ли я предположить, полковник, — холодно спросил император Кэйлеб, — что вы каким-то образом не поняли моих намерений в этом вопросе? — У полковника Бартола Рожира был вид человека, который хотел бы оказаться где-нибудь в другом месте, когда он стоял в командной палатке Кэйлеба лицом к лицу с разгневанным императором. Офицер-комиссар фактически был главным квартирмейстером армии Кэйлеба, и, по большому счету, до сих пор он проделывал выдающуюся работу. Чему помогала способность чарисийского флота быстро перевозить большое количество припасов по воде. Однако в данный момент он явно не ожидал, что его прошлые достижения будут иметь большое значение в сознании Кэйлеба.

— Нет, ваше величество, — сказал он.

— В таком случае, возможно, вы могли бы объяснить мне, почему мои приказы не были выполнены?

Голос Кэйлеба стал еще холоднее, и Рожир незаметно сглотнул, затем расправил плечи и прямо посмотрел на императора.

— Ваше величество, они нам не верят.

— Кто нам не верит? Ваши помощники комиссара?

— Нет, ваше величество — корисандцы. Корисандцы не верят, что вы говорите всерьез.

Брови Кэйлеба поползли вверх, и Мерлин с трудом удержался, чтобы не рассмеяться, когда Рожир посмотрел на своего императора с выражением, которое было отчасти мольбой, отчасти замешательством, а отчасти оскорбленной добродетелью.

В отличие от большинства комиссаров Сейфхолда, Рожир был на самом деле честен. По традиции большинство комиссаров «откусывали» десять процентов от суммы всех средств, проходивших через их руки. В большинстве королевств это считалось одним из преимуществ их положения; в Чарисе это было не так, и Рожир никогда не испытывал искушения подражать своим более цепким коллегам в других королевствах.

В дополнение к своей честности, он обладал такими достоинствами, как интеллект и энергия, но он был выдающимся примером того, что когда-то на Старой Земле называли «бухгалтером». Он был организован до фанатизма и был одним из тех, кто обеими руками ухватился за введение счетов и арабских цифр. Однако за пределами правил и требований комиссара у него было примерно столько же воображения, сколько у сапога. И он был одержим сильным чувством, что все должно делаться так, как делалось всегда, только более эффективно.

Теперь Кэйлеб устроился в походном кресле рядом со столом в центре своей палатки, глядя на Рожира, а офицер-комиссар нервно сцепил руки за спиной.

— Что вы имеете в виду, как они не думают, что я говорю серьезно?

— Ваше величество, я пытался объяснить им это. Они просто не верят в это.

Мерлин на самом деле не был удивлен, услышав это.

Кэйлеб и его командиры деловито отбирали каждый мешок риса, каждую корзину пшеницы, каждый сноп и каждую лошадь, корову, тяглового дракона, курицу и свинью, которых могли найти их отряды по сбору фуража. Это не удивило местных жителей, как бы сильно они ни возмущались этим. В конце концов, воровство продовольствия и грабеж фермеров — вот чем занимались армии. Ожидать, что они этого не сделают, было бы примерно так же разумно, как ожидать, что ураган не пойдет дождем, хотя в этой конкретной армии было на удивление мало изнасилований, которые часто сопровождали такой грабеж.

Однако в данном случае Кэйлеб собирал продовольствие и другие припасы не для пропитания своей собственной армии. Он собирал эти предметы в первую очередь для того, чтобы они не достались Гектору, хотя он также был вполне готов использовать конфискованную еду, чтобы накормить пленных, которые когда-то были армией сэра Корина Гарвея. Это конкретное различие в подходе не имело абсолютно никакого значения для несчастных первоначальных владельцев продуктов питания, животных и сельскохозяйственного оборудования. Что действительно имело для них определенное важное значение, так это то, что, вопреки практике почти всех других армий, морские пехотинцы фактически выдавали квитанции за захваченную частную собственность. Квитанции, которые будут погашены наличными в конце кампании. В этот момент Кэйлеб полностью намеревался использовать казну, находящуюся в настоящее время во владении Гектора, чтобы заплатить за них.

Это была новая идея, и она пришла в голову Кэйлебу совершенно самостоятельно. Как он указал, одним из лучших способов победить пропаганду «храмовой четверки» было завоевать доверие тех людей, которые действительно контактировали с Чарисом, конкретными делами, а не печатными листовками.

— Позвольте мне прояснить, — сказал он сейчас. — Вы хотите сказать, что фермеры Корисанды отказываются принимать квитанции, которые раздают наши фуражиры?

— Более или менее, ваше величество. — Рожир слегка пожал плечами. — Некоторые принимают их, но они не прилагают особых усилий, чтобы хранить и отслеживать их. А другие, боюсь, продают их любому, кто «достаточно глуп», чтобы предложить им за них звонкую монету на месте.

— По какому обменному курсу? — спросил Кэйлеб, его глаза сузились.

— Большинство из них готовы согласиться на сотую долю от цены, ваше величество, — вздохнул Рожир, и челюсть Кэйлеба зловеще сжалась.

— И эти столь щедрые спекулянты — чарисийцы? — ледяным тоном осведомился он.

— Некоторые из них, — признался Рожир. — Возможно, большинство из них. Я действительно не знаю. Только знаю, что местные жители не думают, что наши квитанции стоят той бумаги, на которой они написаны. Я бы