Замри, умри, воскресни - Мэриан Кайз

Она угадала мои мысли.

— Василий работает законно.

— Правда? — Я была уверена, что он занимается темными делишками.

— Он преступник. — Ей стало скучно. — Конечно, преступник. Но — не мафия.

Ну, тогда все в порядке!

А какие у меня были варианты? «Деттол-хаус»? Еще более губительно для Эмы, чем стул и скотч. Даже какая-то ночлежка и то лучше.

Итак, с того момента, как Ирина сделала свое предложение, мяч был в игре.

ЖОЖО

Вечером в пятницу Мэнни помог Жожо отнести коробки вниз, где ее ждало такси.

— Поверить не могу, что вы уходите, — дрожащим голосом причитал он.

— Будь мужчиной, — сказала она. — Я за тобой пришлю. Вот только немного огляжусь…

Драматизм ее внезапного ухода стал понемногу стихать. Все произошло так стремительно — во вторник она начала обзванивать своих авторов, чтобы понять, реально ли работать в одиночку. А сейчас только пятница.

Всю неделю ее поддерживала бунтарская идея. Она станет той женщиной, которая вырвется из этой сексистской иерархии. Эта мысль ее вдохновляла, давала уверенность в своей правоте. Но сейчас, при виде дрожащего подбородка Мэнни, она опять впала в то отстраненное состояние, которое преследовало ее всю неделю, и у нее мелькнула мысль: «Что я наделала!»

Уволилась из «Липман Хейга» и больше сюда не вернется. Как только она это осознала, у Жожо будто камень с плеч свалился.

Назад пути нет. Ни на хорошо оплачиваемую партнерскую должность, ни к Марку.

И решение приняла она сама.

Поездка на такси домой прошла как в дурном сне. Что она с собой делает — точнее, уже сделала?

Зазвонил мобильный. Жожо взглянула на экран — высветился номер Марка — и перевела на голосовую почту. Дома она сгрузила коробки и тут заметила, что на автоответчике накопилась куча сообщений. Уже?

Первое было от Джима Свитмана.

— Жожо, я польщен твоим предложением, но я остаюсь в «Липман Хейге».

Черт, подумала она. И тут же — ну и что? Найдет другого пиарщика, да и Ольга пока не отказывалась. Вообще-то Ольга и согласия еще не дала. Услышав предложение Жожо, она замерла в кресле с выражением глубокого изумления. Но и «нет» она тоже не сказала, а для Жожо теперь это было равнозначно положительному ответу.

Второе сообщение было от Марка.

— Ты молодец, вот что я тебе скажу, ты меня почти убедила. Но в том, что ты делаешь, Жожо, нет нужды. Я уже порвал твое заявление, просто выходи на работу в понедельник, как всегда, и мы все вернем на круги своя. Теперь ты партнер. А если говорить о нас с тобой, то ты для меня самый главный человек в жизни, ты значишь для меня столько, сколько никто другой, и мы просто обязаны все уладить, Жожо, обязаны, потому что об альтернативе и помыслить страшно…

На этих словах время записи истекло, но следующее сообщение оказалось тоже от Марка — он продолжал свой монолог, как будто и не прерывался:

— Сейчас еще все можно исправить. Мы с тобой, Жожо, — мы все исправим. Это в наших силах — все исправить. Ты можешь работать в прежней должности, можешь быть партнером — как пожелаешь. Только скажи, что ты хочешь, и ты это получишь…

От Марка было еще шесть сообщений.

На выходные она поехала к Бекки и Энди.

— Естественное желание — быть с теми, кто тебя любит, — с сочувствием произнес Энди, открывая дверь.

— Да нет, я тут не потому. Просто Марк наверняка явится ко мне посреди ночи и будет висеть на звонке, пока я его не впущу.

— Выпей винца, забирайся с ногами на диван и обо всем забудь, — посоветовала Бекки.

— Не могу. — Тут как раз зазвонил ее мобильный. Она взглянула на дисплей. На этот раз не Марк. Она ответила.

— Приветствую вас, Натан Фрей! Да, я звонила. Просто хотела узнать, не звонил ли вам Ричи Гант, не обещал ли золотые горы.

Жожо вышла с телефоном в коридор и продолжила разговор, выхаживая взад-вперед. Потом вернулась и повалилась на диван.

— Натан Фрей. Этот Гант, похоже, до всех моих клиентов добрался. Во всяком случае, до крупных. Придется выходные посвятить минимизации ущерба — попробую вернуть их назад.

Телефон опять затрезвонил, она снова бросила взгляд на экран и преувеличенно весело ответила:

— Мистер Эймон Фаррел, как поживаете?

Жожо опять вышла и опять стала мерить коридор шагами под аккомпанемент своих энергичных фраз. Потом вошла в гостиную.

— Господи ты боже мой! Какой-то кошмар! Гант предлагает ужать свои комиссионные до такого мизера, что он ни гроша не заработает. Он это делает назло.

Телефон снова ожил.

— Не подходи, — попросила Бекки.

— Не могу. — Но, проверив дисплей, она защелкнула телефон и отшвырнула на стол, словно ожегшись. — Опять Марк.

Телефон звонил и звонил, громкость нарастала. Все трое с испугом смотрели на него, потом трезвон прекратился, и в воздухе повисла благословенная тишина.

— Отключи немедленно, — взмолилась Бекки.

— Милая моя, да не могу я, ты уж прости. Мне еще должны отзвонить… — она пересчитала на пальцах, — восемь авторов. Я, как узнала, что этот Гант творит, всем крупнякам позвонила. Он им наплел, что в одиночку меня ждет погибель. Нужно их переубедить.

Телефон два раза звякнул.

— Сообщение от Марка, — сказала Жожо.

— Слушать не будешь?

— Нет нужды. Он опять скажет, что любит меня и мы можем все уладить.

— А ты не хочешь? — спросила Бекки. — Уладить, я имею в виду.

Жожо решительно мотнула головой и снова подскочила от звонка.

Она вгляделась в высветившийся номер и протянула телефон Энди:

— Ответь ты.

— Опять Марк?

— Номер не его, но я подозреваю… Энди осторожно ответил.

— А, Марк.

— Вот настырный, — сказала Жожо на ухо Бекки. — Небось из будки звонит.

Энди немного поговорил и попрощался.

— Марк, — доложил он. — Стоит у тебя под дверью. Жмет на звонок уже полчаса. Говорит, не уйдет, пока ты его не впустишь. Готов всю ночь стоять.

— Долго же ему ждать придется. — Голос звучал бодро, но на душе у Жожо было очень скверно. Она не хотела, чтобы он так себя вел.

Все выходные и начало следующей недели телефон надрывался беспрерывно, но звонки все были не те, которых она ждала. Ее уход — естественно — вызвал бурную реакцию в издательских кругах; она уволилась в тот день, когда было объявлено о ее назначении партнером — почему? Высказывались всевозможные версии. Она узнала, что Ричи Гант — ее внебрачный сын, которого она родила в двенадцать лет и отдала на усыновление (версия редактора, специализировавшегося на сагах). У нее был лесбийский роман с Ольгой Фишер, которая затем предпочла Ричи Ганта (версия какого-то сотрудника «Вираго»). У нее был роман с Марком Эвери, который сначала проголосовал не за нее, а потом и вовсе бросил (превалирующая версия).