Созвездие близнецов - М. Гуминенко

— Вот за-р-разы! — ругался Рек. — Ну, держитесь!

Залп разворотил землю.

— Они отступают! — выкрикнула На-Ла. — Отступают!

Можно было подумать, что она мечтает, чтобы Рек разнес все флаера счастьевцев в пыль. Мог бы. Пушка "Медузы" была рассчитана на броню космических пиратов.

— Разворачивай! — снова рявкнул Рек. — Медленно!

Пушка "Медузы" выстрелила еще дважды. Волна земли и камней окатила тех, кто еще не сообразил дать задний ход. Наконец, счастьевцы оценили, кто здесь сильнее — и ринулись вон с места аварии. Очень быстро. Потому что пушка стала подниматься выше. А получить прямое попадание никто не жаждал.

— Садимся? — потребовала указаний На-Ла.

— Сосчитай до десяти! — посоветовал Рек, ведя в прицеле убегающих счастьевских полицейских.

— Зачем?

— Триста миль в час — десять секунд — удерут на 50 миль, — быстро выдал Рек.

— Они с такой скоростью не полетят, — не согласилась На-Ла.

— Да и плевать на них. Садимся.

— А 10 секунд?

— Уже прошли.

Огромный шаттл выдвинул шасси и резко опустился, почти упал, вниз. В воздухе металась туча пыли.

Грохот сменил тональность и поэтому Датч догадался, что корабль сел. Песок и пыль так засыпали глаза, что увидеть, что происходит, было почти невозможно. А сидеть и ждать, когда просветлеет — некогда. Капитан Дагвард рывком сдернул ремень безопасности с себя, потом с Эвизы — и волоком вытащил девушку из флаера. Разбираться, что с ней, было некогда. Поэтому Датч просто подхватил Эвизу на плечо (это у них, вероятно, семейное) и побежал к кораблю. Благо темный силуэт вырисовывался четче. Пыль оседала.

Рек на всякий случай перевел пушку в сторону разбитой полицейской машины. Вдруг кому-то вздумается пострелять вслед беглецу. Действительно, кто-то высунулся. Видимость пришла почти в норму. Парень с бластером наладился было пострелять. Узрел корабельную пушку. И мгновенно исчез.

Датч этого не видел. Вбежав по пандусу, он пронесся через весь корабль.

— Взлетаем. Быстро! — крикнул он, врываясь в кокпит.

Эвиза шевельнулась — и он ссадил ее прямо в кресло астромеханика.

— А она зачем здесь? — вопросил было Рек, но Датч быстро пристегнул Эвизу к креслу.

— Она с нами! — бросил он, занимая свое место у пульта.

Патрульные флаеры счастьевцев не были помехой для корабля. Но наверняка с ближайшей базы уже снялись настоящие истребители. Датч плюнул на перегрузки и круто повел корабль вверх.

— Как ты? — быстро спросил он у брата. — Ранен?

— Потом покажу, — пообещал Рек, испытывая одновременно облегчение от того, что Датч жив и сам ведет корабль, и тревогу от мыли о том, как они будут вырываться с планеты, на которую так трудно было попасть.

— Они идут на перехват, — сообщила На-Ла, следя за сканнерами корабля. — Будут в зоне досягаемости минут через семь-восемь.

— Успеем.

Датч прикинул оптимальное ускорение и решил, что выгадает у счастьевцев еще минуту, если пойдет строго вертикально.

— Что впереди?

Рек пробежался по приборам. Что ж, они должны были с ним столкнуться!

— Впереди спутник слежения. Заметил нас. Открывает боевой порт.

— Вижу! — Датч стиснул губы. Теперь, когда он снова сидел за пультом управления "Медузы", сдаваться он не собирался.

— Курс — 001.

— Прямо в лоб?! — Рек в который раз за этот день схватился за гашетку спаренной пушкой.

Табельное оружие любого транспортника было не слишком надежным, если речь шла о противостоянии настоящему боевому кораблю. Самое время сейчас попробовать, на сколько спутник "Счастья Человечества" крепче пиратского корабля или полицейского флаера. Один спутник слежения они уже разбили (правда, серией прицельных последовательных выстрелов).

Рек дал спутнику навести на них жерло лазерной пушки и нажал на гашетку. Поляризованные лучи сошлись — точнее не бывает. Взрыв между спутником и кораблем на пару секунд закрыл обоим обзор. Но Датч рассчитал точно: "Медуза", всем своим немалым весом, налетела на автоматический аппарат, на сотню тонн легче себя. При этом Рек снова нажал на гашетку, пустив впереди корабля весь оставшийся боезапас. Самое время было вспомнить капитана Ха-Лан и ее эффектное бегство с счастьевского флагмана. Своим чрезвычайно прочным носом "Медуза" разнесла то, что не успело взорваться от прямого попадания. Вырвавшись из очередного (третьего по счету) огненного облака обломков, грузовоз устремился прочь от негостеприимной планеты, на которой его так невежливо встретили.

Глава 25. Свободный полет

Эвиза проснулась. Помещение напоминало ответвление коридора, при чем не слишком широкого. От края узкой койки до противоположной стены при желании можно было дотянуться рукой. Эвиза села и огляделась. Ну конечно же! Она на корабле. Она чувствовала, именно чувствовала, а не слышала, неясный гул гипердвигателя. Кажется, вчера этот Даниэль Дагвард напоил ее вином (мотивируя тем, что это поможет ей расслабиться) и уложил спать.

Эвиза встала, откинув клетчатый плед. Неплохо было умыться, а еще лучше принять душ. Девушка одела туфли, шагнула к двери — и вышла в коридор. Будь между койкой и дверью больше одного шага, Эвиза успела бы вообразить, что ее непременно должны держать взаперти. Возможно даже, она сильнее бы удивилась. А так осталось принять как факт незапертую дверь и пойти дальше.

В коридоре было пусто. Пол блестел идеальной чистотой. Немного пахло смесью металла и пластика, как и положено, если ты внутри большого механизма. Эвиза огляделась, никаких конкретных ориентиров не увидела и пошла туда, где, как ей показалось, коридор был немножко светлее.

Самое поразительное, что в ее голове почти не было никаких мыслей. Краем сознания Эвиза понимала, что должна вспоминать все последние события и ужасаться, или пугаться. Но она не ужасалась и не пугалась. Она просто шла по коридору незнакомого корабля и прислушивалась.

Дверь в кают-компанию на "Медузе" почти никогда не закрывалась. Поэтому Эвизу, как бабочку на свет, повлекло именно сюда. Но едва она выглянула из-за поворота — настало время ужасаться, или, по крайней мере, пугаться. На диване, сунув руку под голову и закрыв глаза, валялся Ричард Дагвард собственной персоной. Рубашка на нем была расстегнута, открывая Эвизе широченную повязку закрывавшую часть груди и живота. Не успела Эвиза ретироваться, как Рек открыл глаза. И уставился на нее.

— Доброе утро, — мрачным тоном приветствовал он девушку.

Эвиза уразумела, что шарахаться обратно в коридор поздно. Все равно этот человек — хозяин на корабле и никуда она от него не денется. Он не бросился на нее вчера, и не собирается, судя по нему, бросаться сейчас. Хотя кто его знает…

Рек схватился за спинку дивана и, с некоторым трудом, принял сидячее положение.

— Ты очень кстати, — сказал он, как ей показалось, ехидно. — Я как раз думал, к кому бы обратиться.

Еще немного усилий — и он встал, взял со стола какой-то пакет и шагнул к Эвизе. Та мужественно устояла на месте, так и не решившись на бегство.

— Держи, — он сунул пакет ей в руки.

— Что это?

— РП-24.

— Что? — переспросила она, чувствуя, что аббревиатура ей знакома, но затрудняясь выудить нужное знание из памяти.

— Регенерационная пленка. — Он окинул ее взглядом, словно оценивал, на сколько ей можно доверить ответственное дело. — Сама сделала дырку. Помнишь? Вот теперь и заштопывай!

Она не всё поняла, но на приглашающий жест покорно шагнула внутрь.

— Перевяжешь меня, — пояснил Рек уже более конкретно. И стянул рубашку. — Если есть вопросы — инструкция на упаковке.

Как пользоваться регенерационной пленкой — Эвиза знала. Даже логотип на упаковке оказался знакомый: один из лучших производителей всяческих регенерационных пленок, гелей, пластырей, кремов, эмульсий и тому подобного. Эвиза знала, что все эти средства стоят дорого. На "Счастье Человечества" закупали их только на нужды военных. Остальные граждане могли довольствоваться товаром подешевле и попроще, местного производства.

— Надо снять повязку, — сказала наконец девушка и решившись принялась это осуществлять.

Нельзя сказать, что Рек косился на нее совсем без злорадства. Это была его мелкая личная месть: зрелище предстояло не для слабонервных. Ожог и так никогда привлекательным не выглядит, а когда на нём регенерационная пленка — продукция водорослей подземных бассейнов — картина ещё хуже. Плёнка адсорбировала продукты распада и потому местами набухала. Там, где с неё всасывались антисептические составляющие, она истончалась до такой степени, что иногда просто рассасывалась. При этом она имела свой собственный цвет — буровато-красный — и через 12 часов это существенно оживописывало картину и без того жуткого ожога: он становился гораздо более рельефный и гораздо более красочный, чем на самом деле. Если к этому добавить, что отжившая своё время и наполненная продуктами распада плёнка ещё и свешивалась лохмотьями, то картина будет полной. Как раз это и предстало взгляду Эвизы.