Depeche Mode. Подлинная история - Джонатан Миллер

Как-то ночью, уложив Джека в постель и убедившись, что мама спит, Гэан пришел в гостиную, укололся и отрубился. «Очнулся я, лежа поперек кровати. Было уже светло, и из кухни доносились голоса. Я подумал: „Черт, я же герыч свой не спрятал“».

Гэан в панике побежал в гостиную, но обнаружил, что все его «оборудование» исчезло. Он помчался в кухню, где сидели его мать и ребенок, и спросил: «Мам, куда ты дела мои штуки?» «Выбросила в мусорный бак», — ответила та. Он выбежал на улицу и вернулся с шестью мусорными пакетами, из которых пять принадлежали соседям, вывалил их содержимое на пол и начал рыться в чужом мусоре в поисках того, что утолило бы его боль.

Поиски увенчались успехом, и Гэан спешно закрылся в ванной, но внезапно дверь распахнулась, и в ванную комнату вошли его мать и сын. «Лежа на полу, с раскрытыми ранами, я говорю: „Мам, это не то, что ты думаешь, я просто болею и принимаю стероиды, это для голоса…“ Наговорил какой-то херни. Мы с мамой посмотрели друг на друга, и я говорю: „Мам, я торчок. Я сижу на героине“. А она говорит: „Знаю, сынок“».

Но и это было не самым унизительным. Семилетний Джек взял отца за руку, отвел в спальню и поставил на колени: «„Папочка, я хочу, чтобы ты больше не болел“. Я сказал: „Я тоже“. Он сказал: „Тебе надо к доктору“, и я сказал: „Да, надо“.

Наверное, мама позвонила Джоанне. Та приехала и забрала Джека, и я еще очень долго его не видел. Мама немного задержалась, чтобы за мной присмотреть. Она говорила: „Мы не хотим, чтобы ты умирал“. Но это меня не остановило».

Отлучение от сына заставило Гэана предпринять попытку самостоятельно слезть с иглы. «Неделю я, как зомби, пролежал на диване, — рассказывал он Сатклиффу. — Однажды вечером я повернулся к Терезе и сказал: „Мне нужна помощь“. Тогда я впервые лег в реабилитационную клинику».

Гэан добровольно лег в клинику «Сиерра Таксон», уютно расположившуюся у подножия гор Санта-Каталина близ Таксона, штат Аризона, по адресу 39580, Лаго-дель-Оро-парквей. Дэйв был не первой знаменитостью, посетившей этот государственный лечебный центр по предотвращению и лечению зависимостей и расстройств поведения, «место, где на боль, страх и агрессию отвечают сочувствием, поддержкой и пониманием».

К несчастью, пребывание в недешевой (500 долларов в сутки) клинике не избавило Гэана ни от пристрастия к наркотикам, ни от злости: «Пока я был там, я был настроен серьезно, но стоило мне выписаться, как я решил: „Да пропади оно все пропадом!“».

Очень вероятно, что эта злость во многом была вызвана реакцией Терезы на попытку мужа избавиться от зависимости. «Тереза приехала за мной в день выписки, — вспоминает Дэйв. — Мы пошли пообедать, и она сказала: „Я не собираюсь бросать пить и колоться только потому, что ты решил завязать. Я что хочу, то и делаю“. Она это делала не так регулярно, как я, но в клинике сказали, что если один из нас продолжит употреблять наркотики, то второй тоже не сможет бросить. Тогда до меня дошло, что, если мы не расстанемся, у меня не будет никаких шансов завязать. Я думал, мы любили друг друга, но сейчас мне кажется, что это чувство не было взаимным».

Так или иначе, вскоре Тереза сама бросила Дэйва. «Она сказала, ей надо „разобраться со своей жизнью“, — рассказал тот Сатклиффу. — После ее ухода я какое-то время не кололся, потом опять взялся за старое и снова отправился в клинику».

Рассказывая о Дэйве в материале «Сандей таймс» в 1996 году, Кристофер Гудвин процитировал одного из участников «Depeche Mode»: «Остальные были в Англии, а связь с Дэйвом мы потеряли. Штаты не Англия — там не было никого, кто мог бы его образумить, и он совсем выпал из реальности».

Впоследствии Гэан объяснял свое поведение тем, что ему было «неуютно жить в этом мире». «Я пробовал переезжать, менять обстановку и компанию, но мне все равно казалось, что мне здесь не место. Наркотики на какое-то время избавили меня от этого ощущения, а потом сделали все еще хуже, чем было».

Это уж точно. Первого августа 1995-го Гэана обвинили в избиении таксонского арт-эксперта Роя Андерсона, с которым Гэан, скорее всего, познакомился в клинике — по крайней мере, по словам Андерсона, они подружились несколькими месяцами ранее. Торговец произведениями искусства дожидался Дэйва у входа в один из голливудских отелей, как вдруг «он ни с того ни с сего ударил меня головой в область левого виска. Кровь хлестала как из ведра».

Потерпевшему наложили семь швов. Действия Дэйва он объяснил собственной глупой шуткой: за день до происшествия он встретился с Терезой Гэан, чтобы поговорить о ее проблемах в отношениях с мужем, а затем сказал Дэйву, что их встреча закончилась сексом. «Он был в ярости, — сказал Андерсон, — но это была совершенно невинная шутка». Только не для Дэйва с его повышенной ранимостью! Гэану повезло: Андерсон решил не подавать в суд.

После второй выписки из «Сиерра Таксон» 9 августа жизнь Гэана изменилась к худшему. Во-первых, Дэйву было больно оттого, что Тереза подвела его в решающий момент — он очень тяжело переживал кризис в их отношениях. Во-вторых, «Depeche Mode» вот уже год не занимались музыкой. Гэан переехал в уже знакомый ему отель «Сансет Маркие». «Мне не хотелось жить одному в большом пустом доме, — объяснил он в 1999 году. — А когда я зашел туда 17 августа забрать кое-что из одежды, я увидел, что кто-то проник внутрь и вынес все подчистую: два моих „харлея“, мини-студию, несколько пленок с моими песнями, стерео — все, вплоть до столовых приборов!»

Тот факт, что его дом на Голливудских холмах охраняли металлические ворота с электронным управлением и электронная же система сигнализации (причем грабителям хватило наглости сменить код), привел Дэйва к неутешительному выводу: «Мой дом обчистил кто-то из „своих“. Должно быть, кто-то из моих так называемых друзей туда наведался, зная, что я в клинике. Я поверить не мог, что это происходит со мной. Мой мир рушился».

Случившееся серьезно подкосило Дэйва. «Я потерял все, что имел. Той ночью я собирался перерезать вены, — поведал он в интервью для „Globe“ в сентябре 1995-го. — Я был зол оттого, какими жадными могут быть люди. Мой дом стал пустой скорлупой».

По словам Эндрю Флетчера, такой же стала и жизнь Гэана. «С ним многие пытались поговорить, но без толку. Все, что у него осталось, когда он дошел до последней черты, это группа — возможно, это покажется странным, потому что многие считают, что его проблемы изначально ею и были вызваны, но я так не думаю».

Возможно, именно с этой мыслью Гэан вернулся в «Сансет Маркие». «Я по-быстрому затарился, а потом напился вина и съел пригоршню таблеток. Я позвонил маме; оказалось, что Тереза сообщила ей, что я вовсе не был ни в какой клинике и не пытался завязать, как обещал, — а я ведь пытался изо всех сил. Посредине разговора я сказал маме, что мне надо на минутку отойти, и попросил не вешать трубку; я пошел в ванную, перерезал себе запястья, обернул их полотенцами, потом вернулся и сказал: „Мам, мне надо идти. Я тебя очень люблю“. Потом я как ни в чем не бывало сидел с подругой. Руки я опустил; я чувствовал, как из ран течет кровь, но она об этом понятия не имела, пока не увидела на полу лужу крови».