Город бездны - Аластер Рейнольдс

— Может быть, ее убил Воронофф? — спросил я, когда мы приближались к вокзалу Гранд-Сентрал. Мы высадили его на вокзале, прежде чем отправиться в гости к Гедеону, но убийство Доминики… Это не вязалось с тем, что я знал об этом человеке. Скорее уж он убил бы себя — выбрав для этого какой-нибудь экстравагантный способ, способный избавить от скуки — но не такую видную личность, как Доминика. — По-моему, это на него непохоже.

— И на Рейвича тоже, — сказал Квирренбах. — Хотя вам виднее.

— Рейвич не станет убивать кого попало, — заметил я.

— Не забывайте, что Доминика могла легко нажить себе врагов, — вмешалась Зебра. — Кто-кто, а она не умела держать рот на замке. Рейвич мог убить ее за то, что она проболталась.

— Насколько нам известно, его сейчас нет в городе, — возразил я. — Рейвич находится на орбите, в анклаве, называемом Убежищем. Ведь это правда?

— Насколько мне известно — именно так, Таннер, — ответил Квирренбах.

Понятно, что Воронофф давным-давно испарился, не оставив и следа. Впрочем, этого следовало ожидать, поэтому, отпуская его, мы и не надеялись, что он будет сидеть на месте. Как бы то ни было, это ничего не меняло. Воронофф играл во всем этом спектакле роль третьего плана. В случае необходимости найти его будет несложно: он слишком популярен.

Палатка Доминики осталась такой, какой я ее помнил, и стояла на прежнем месте, в центре базара. Клапан опущен, ни одного посетителя в зоне видимости — но ничто не указывало на то, что здесь произошло убийство. Назойливый паренек-зазывала тоже куда-то исчез, но это почему-то казалось нормальным: сегодня на базаре было на удивление тихо. Возможно, в последнее время звездолетов было немного, и приток кандидатов на хирургическое вмешательство сократился.

Пранский, давно дожидавшийся нас, выглянул сквозь крошечную прореху в материи.

— Долго же вы добирались, — он хмуро покосился на Шантерель, потом на меня, Квирренбаха — и его глаза на миг округлились: — Неплохо, неплохо. Вы точно на охоту собрались.

— Можно войти? — спросила Зебра.

Пранский откинул клапан и впустил нас в «прихожую», где я не так давно ждал с операции Квирренбаха.

— Должен вас предупредить, — мягко проговорил Пранский. — Все осталось в том виде, в каком я застал. Боюсь, зрелище не из приятных.

— А где ее малыш? — поинтересовался я.

— Ее… малыш? — переспросил агент, словно я употребил малопонятное словечко из уличного жаргона.

— Том. Ее помощник. Он постоянно околачивался рядом. Может быть, он что-то заметил и понял, что здесь лучше не задерживаться.

Пранский прищелкнул языком.

— Не видел никаких… малышей. Мне и без того забот хватает. Кто бы это ни сделал…

Он не договорил, но я мог представить ход его мысли.

— Вряд ли это кто-то из местных талантов, — нарушила молчание Зебра. — Никто из них не покусился бы на такое сокровище.

— Помнится, ты говорила, что люди, которые за мной охотятся — тоже не из местных.

— О ком вы? — спросила Шантерель.

— Мужчина и женщина, — ответила Зебра. — Они заходили к Доминике, пытаясь выследить Таннера. Могу поручиться, они не из Города. В общем, довольно странная пара.

— Думаешь, они вернулись и убили Доминику? — предположил я.

— Они возглавляют мой список подозреваемых, Таннер. А ты еще не догадываешься, кто это?

— Похоже, я становлюсь слишком популярным, — ответил я, пожав плечами.

Пранский прочистил горло.

— Может, нам стоит… — он вяло махнул рукой в сторону занавески, закрывающей вход в операционную.

Мы отодвинули полог и вошли.

Доминика покачивалась в воздухе, словно левитировала в полуметре над кушеткой. В этом положении ее удерживала прикрепленная к консоли ременная обвязка, в которой помещалась нижняя часть ее тела. Поршни, приводящие в движение консоль, еще шипели, полупрозрачные пальца струек пара тянулись к потолку. У человека не столь грузного, как Доминика, голова запрокинулась бы назад или на сторону. Но из-за складок жира создавалось впечатление, что шея толстухи напряжена. Рот был безвольно открыт, широко раскрытые, остекленевшие глаза глядели в потолок.

И все ее тело было опутано змеями.

Самые крупные из них были мертвы. Казалось, туша Доминики увита пестрыми шарфами — змеи безжизненно свешивались ниже ее щиколоток, почти касаясь кушетки. Причина гибели рептилий была очевидна — длинные разрезы вдоль брюшины, явно сделанные скальпелем.

Их кровь украсила кушетку причудливыми узорами. Змеи поменьше были еще живы, они обвивали живот Доминики и лежали, свернувшись на кушетке, но едва пошевелились, когда я осторожно приблизился к ним.

Помнится, в Малче я видел торговцев змеями. Не сомневаюсь — эти твари были приобретены там, причем исключительно для создания антуража.

— Я предупреждал, что это неприятное зрелище, — голос Пранского вывел нас из столбняка. — Поверьте, в свое время мне много чего довелось повидать, но такое…

— Здесь прослеживается система, — тихо перебил я. — Это не так отвратительно, как кажется.

— По-моему, вы рехнулись.

Думаю, остальные думали то же самое. Весьма неприятно — но я знал, что говорю правду.

— О чем ты говоришь? — спросила Зебра. — Система…

— Это послание, — я обошел висящее в воздухе тело, чтобы получше рассмотреть лицо убитой. — Точнее сказать — приглашение. Адресовано мне.

Я коснулся лица Доминики и почти без усилия повернул ее голову так, чтобы остальные тоже увидели аккуратное отверстие у нее во лбу.

— Потому что… — произнес я, впервые озвучивая открывшуюся мне истину, — ее убил Таннер Мирабель.

Когда мне было под шестьдесят… Я давно уже перестал следить за ходом времени — какой в этом смысл, если ты бессмертен? Я подделал корабельные досье, чтобы убрать некоторые подробности моего прошлого — потому что понял, что настала пора действовать. Выбор момента диктовала стратегия нашего путешествия. При желании я мог пропустить этот момент, забыв о планах, которые занимали мой разум вот уже полжизни. Для их осуществления требовалась кропотливая подготовка — без нее они так и остались бы планами. Я позволил себе минуту сладостно-мучительного удовольствия, сравнивая два пути развития событий. В одном случае меня ждала победа. В другом — я покорно принимал то, что шло на пользу Флотилии, но не моему экипажу. Был один ничтожно короткий миг, когда меня охватило сомнение.

— Слушай команду, — произнес старина Арместо, капитан «Бразилии». — Начало торможения через двадцать секунд.

— Готов, — отозвался я, сидя в кресле командного пункта на мостике. И после короткой паузы услышал, как два голоса — капитанов «Багдада» и «Палестины» — эхом повторили мой ответ.

Конец Путешествия был близок. Уже можно было разглядеть его звезду — более яркую из пары под названием 61 Сигни — налитый кровью светильник в ночи. Несмотря на все испытания, вопреки всем предсказаниям, Флотилия успешно пересекла межзвездное пространство. Тот факт, что один из кораблей погиб, ни в малейшей степени не омрачал победу. Отправляя Флотилию в путь, ее создатели знали, что потери неизбежны. Разумеется, это касалось не только кораблей, но и части спящих — момио, которым не суждено было проснуться.

В общем, это была победа — во всех отношениях.

Однако путешествие еще не закончилось. Флотилия по-прежнему двигалась на крейсерской скорости. Оставался ничтожный отрезок — самый важный участок пути. И те, кто планировал это путешествие, об этом не догадывались. Они даже представить себе не могли глубины разногласий, которые со временем начнут раздирать Флотилию.

— Десять секунд, — продолжал Арместо. — Пожелаем себе удачи, и да поможет нам Бог. Гонка будет чертовски напряженной.

Не настолько, как ты думаешь, мысленно поправил я.

Отсчет был закончен — не совсем синхронно, — и во тьме, где только что сияла лишь россыпь звезд, вспыхнули три солнца. Впервые за полтора столетия двигатели Флотилии вновь заработали, поглощая вещество и антивещество и выплевывая чистую энергию, сводя на нет скорость, равную восьми процентам скорости света.

Выбери я другой путь, и мне пришлось бы услышать, как скрежещет под чудовищной перегрузкой могучий скелет «Сантьяго». Я бы не слышал, как сгорает топливо — работу двигателя выдавало бы только чуть слышное гудение. Но я принял решение — и все осталось по-прежнему.

— Полное сгорание за бортом… — произнес кто-то из капитанов, потом в его голосе зазвучало недоумение: — «Сантьяго», у нас нет данных о том, что вы включили двигатель… Небесный, у вас неполадки?

— Нет, — коротко и спокойно ответил я. — Пока все хорошо.

— Тогда почему вы не запустили двигатель?

Это был не вопрос, а вопль возмущения.

— Потому что нам это ни к чему.