Норвежская рулетка для русских леди и джентльменов - Наталья Копсова

В качестве суперактивного члена институтского комитета комсомола и Ленинской стипендиатки нашего института я сумела выбить путевку и для своей лучшей подруги; тем более что влюбленный в нее по уши Марат в качестве профорга нашего курса очень в этом деле посодействовал.

Во сне все мои чувства обострились до крайнего предела. Я снова очутилась в самой счастливой поре своей жизни и просто купалась в волнах золотого студенческого веселья, как наяву.

– Ну и кто из вас, девчонки, отгадает мою загадку? – кричал нам темный, высоченный силуэт Руслана на фоне по-сказочному зачарованного, по-волшебному охрусталенного, для пущей красоты слегка припудренного беленькими, пушистенькими, холодненькими снежинками и залитого поздне-январским лимонно-серебристым светом леса. – Глупый пингвин робко прячет…

О, как ослепительная яркость бледно-голубого неба высоко над нашими головами и бодрящая морозность воздуха проясняли и взор, и дух, и мысли.

– Тело жирное в утесах! – безудержно резвясь, отвечала раскрасневшаяся на морозце, слегка растрепавшаяся темными и пышными кудрями своими Майя, тут же со вскриком «Ах!» бухаясь с обледенелого пригорка и застревая длинной синей лыжей в расщелине старого пня.

– Оружие, документы, акваланг… Прячет в тех же утесах, – громко веселилась я и тут же всем телом впечатывалась в по-королевски роскошный сугроб цвета белой ночи, но еще сохраняющий нежнейший розовый флер студеного зимнего утра.

– Ну тогда уж сразу заначку от супруги! – в положении лежа еще более закатывалась от смеха лучшая подружка.

– Все не так, девушки. Не можете угадать! Правильный ответ на загадку такой:

Глупый пингвин робко прячет,Умный смело достает…

Теперь с вас, дорогие раскрасавицы, причитается крупный штраф.

– А штраф в каком виде? – завизжали мы с Маечкой одновременно.

– В каком виде это я вам в нашем корпусе подробно опишу. Вон там ба-а-льшие поклонники ваших неисчислимых прелестей вас потеряли и со всех ног, вернее лыж, несутся сюда. Стало быть, соревнование закончилось…

И то странно, что даже запахи мне снились, да так явственно…

Все девчонки тогда любили душиться модными польскими духами «Может быть!». Кстати говоря, неплохой был запах, ничуть не хуже запахов сильно разрекламированных французских духов. А я к тому же частенько пользовалась подаренными бабушкой, ее любимыми «Красной Москвой»; подаренными мамой, ее любимыми «Мажи Нуар» (по-русски «Черной магией») и подаренными маминой лучшей подругой, добрейшей редакторшей тетей Олей, «Майским ландышем». Запах ландышей, моих самых обожаемых цветов, до сих пор люблю больше прочих, а французские «Флер ди Наиссансе» напоминают те, советские, «Майский ландыш». Именно в глубоком сне я уловила и легко различила все мельчайшие оттенки и нюансы каждого из запахов так, как никогда до того наяву. Хотя во все поездки я всегда возила с собой разные флакончики по той простой причине, что и доныне терпеть не могу каждый день использовать один и тот же аромат. По мне, так нет ничего более скучного!

Женский запах, как и одежда, должны подходить не только строго к случаю, но и под настроение данного текущего дня. Можно себе вообразить, чем и как на самом деле благоухала наша девичья комната, если некоторые барышни, втихаря от строгих преподавателей кафедры физкультуры и физвоспитания, к тому же покуривали под одеялами. В палате же нас было шестеро.

Но мне-то снился аромат неповторимо божественный: дивная смесь запахов моря, леса, спелых темно-бордовых вишен, зеленых «антоновских» яблок, свежего альпийского ветра, веселого ромашкового поля, совсем недавно скошенной и собранной в гордые стога травы. Мне причудилась настоящая симфония благоуханий. Так и только так должно благоухать и пахнуть в настоящем райском саду!

Каждый вечер играли мы с нашими мальчиками в самые разнообразные и преувлекательнейшие игры, в «кис-мяу», к примеру, или «бутылочку». Однако про нас не стоит думать что-то плохое, ибо наши невинные студенческие развлечения имели мало общего с порнографическими забавами нынешнего юношества.

Зеленая бутылочка крутилась по кругу и выбирала, с кем целоваться тому, кто ее вращает, и только. Смешно, что когда вращать бутылочку выпадало Вадиму, она каким-то непостижимым образом почти всегда останавливалась на мне. Интересно, как это он только ухитрялся?

Правила «кис-мяу» были куда более изощренными: водящий отворачивался от остальных, а в это время помощник показывал пальцем на каждого участника. Наконец водящий или водящая говорили «мяу», и на кого в тот момент показывал палец, того и нужно было целовать. Тогда помощник спрашивал у водящего: «А какой цвет?» Белый у нас означал воздушный поцелуй, желтый – поцелуй ладони, зеленый – руки, голубой – в шею, розовый – в щеку, красный – в губы. Правда, только девочки называли разные цвета, а ребята сразу говорили красный, и было нам до рези в животе каждый раз смешно, когда девушке надлежало поцеловать мужскую руку или парням предстояло лобзать друг друга. Еще кто-нибудь иногда шутил – черный, хотя в нашей игре черный вовсе ничего не означал, ну, может быть, слегка намекал…

Кроме того, мы с девчонками наряжались в разнообразные фантазийные наряды, созданные из полотенец, занавесок, любых других подходящих к случаю шмоток из наших же чемоданов, а один раз – даже из запасного Красного Знамени с серпом и молотом из лагерной Ленинской комнаты. На головах друг друга мы сооружали суперпрически, щедро увитые бусами, цепочками, кружевами и колготками; украшенные брошками из стекляруса, вилками из нержавейки и перьями каких-то птиц, скорее всего ворон. В таком экстравагантном виде нам нравилось демонстрировать себя мальчишкам в виде почетных призов.

«О, Пэри, дух пещеры, царица ночи, звезда всех морей и пустынь, владычица великих достоинств и прелестей, появись – о, Великолепная! Явись простому смертному во всей своей красе!» – каждый божий вечерок, часиков около шести, то есть примерно через минут сорок-час после полдника, начинал настойчиво гундосить чей-нибудь густой бас за дверью. И, согласно жребию, одна из нас должна была явиться в коридор для страстного поцелуя и последующего пылкого объятия в чем-то вроде ажурных чулок, кружевной скатерти вокруг бедер и короткого блестящего топика в виде, например, шарфика с модным тогда сверкающим люрексом. И с фантазийной прической, само собой, в виде вороньего гнезда… Эх, до чего же замечательными, полными забав и куража, были наши каникулы! Кстати сказать, такие экзотические появления юных дев были особенно любимы чеченцем Русланом.

А еще он, как и Вадим, обожал играть в «Монополию». Собирались чаще всего в нашей девичьей палате, но иногда и у мальчишек, и принимались за эту увлекательнейшую игру в главного собственника все вместе: шесть девочек и девять парней. В конце концов сражаться оставались неизменно двое: Руслан и Вадим, а остальные благополучно выбывали по ходу дела. Эти двое стояли «насмерть» и были готовы сражаться до победного конца за каждый магазин, казино, банк, дом, электростанцию и даже за самую малюсенькую водокачку, не дающую в игре почти никаких очков и процентов. Им просто сам принцип был невероятно важен.

В спортлагере, что естественно, юноши вечерами играли в шахматы, настольный теннис и бильярд, иногда уходили в морозную темень покататься на лыжах, в то время как девушки что-нибудь художественное тихо себе шили, вязали, читали, пели или болтали между собой. Но в половине восьмого все «как штык» собирались в нашей девичьей комнатке для веселых переодеваний.

По средам, пятницам и субботам отчего-то желающие казаться невероятно строгими, серьезными и авторитетными молодые учителя физкультуры устраивали дискотеку, где чаще всего включали «Саймона и Гарфункеля», «Юрайа Хип», «Квин», «Бони М», «АББУ» или им подобные хиты семидесятых.

С какой же удивительной, но мягкой силой прямо в танце Вадим прижимал меня, а рядом топчущийся почти на одном и том же месте Марат долго и упорно прижимал к себе совсем истомленную Майку, что-то нежное шепча ей на ухо и бережно сдувая с ее виска завиток почти синих волос. Прыгали по стенам и полу разноцветные мячики чувственных дискотечных огней; лились медленные, влекущие и зовущие в чьи-то объятия звуки; едва-едва двигались темные силуэты танцующих в обнимку пар. Ах, какая же изумительная духота в зале! Волшебная сладкая духота, так плавно перетекающая в упоительнейшую из всех существующих прохлад, в легкий и соблазнительный девичий смех, в доверчивый, еще полудетски наивный шепот; в молодые мужские, безумно жаркие и неустанно куда-то стремящиеся руки. Мою собственную открытую шею, словно тончайшим газовым шарфиком, неутомимо обвивало такое же обжигающе горячее, но в то же время неописуемо нежное дыхание партнера. И только Вера и Таня нарушали всеобщую дискотечную гармонию периодическими поросячьими взвизгиваниями, будто бы их сильно щекотали и тем самым здорово смешили остальных присутствующих. Две наши подружки всегда старались оставаться правильными и приличными девушками в любой сложившейся ситуации.