Самое ужасное путешествие - Эпсли Джордж Беннет Черри-Гаррард

17 января. Сегодня в 6.30 вечера поставили лагерь на самом полюсе. Утром встали в пять и три часа шли по следам

Амундсена на юго-юго-запад, миновали три маленьких снежных гурия, но тут следы потерялись под снегом и мы направились к полюсу по прямой. В 12.30 сделали привал для ленча, с 3 до 6.30 снова шли. Ветер весь день дул нам прямо в лицо с силой от 4 до 6 баллов, температура была -22° [-30 °C], второго такого холодного перехода я не припомню.

Две пары рукавиц — двойные шерстяные и меховые — не могли уберечь руки от обморожения. И у Отса, и у Эванса, и у Боуэрса довольно-таки серьёзно обморожены носы и щёки, а руки у Эванса в таком состоянии, что нам пришлось раньше обычного остановиться на ленч. День сегодня очень горький.

Время от времени выходило солнце, обсервации производились во время ленча, до и после ужина, в 7 часов вечера и в 2 часа утра по нашему времени. Видимость неважная, воздух наполнен кристаллами — они несутся с юга нам навстречу и закрывают горизонт плотной серой дымкой. Никаких признаков гурия или флага мы не заметили, и, судя по утренним следам Амундсена, он, вероятно, определил положение полюса милях в трёх от нашей стоянки. Надеемся, что завтра видимость будет получше, но так или иначе все того мнения, что Амундсен вправе считать себя первооткрывателем полюса.

Он одержал победу, ибо он превратил экспедицию в гонки{203}.

Мы же занимались тем, ради чего прибыли сюда, в соответствии с составленной программой работ. Из следов можно заключить, что шли двое лыжников с большим количеством собак, получавших довольно скудный рацион. Палатка у них, по-видимому, овальной формы. Мы на полюсе — это событие ознаменовали двойной порцией супа и остатками шоколада, а также сигаретами из неприкосновенного запаса, которыми насладились в полной мере Скотт и Отс, а также Эванс.

Мучительный день; а теперь пора залезать в твёрдые, словно накрахмаленные, замёрзшие мешки. Завтра поворачиваем к дому, будем гнать изо всех сил, чтобы успеть передать новости на корабль.

18 января. Ночью произвели обсервацию, около 5 часов утра выступили из лагеря и прошли 3,75 мили назад в юго-восточном направлении, к тому месту, которое, согласно полученным прошлой ночью результатам, является полюсом.

Здесь устроили привал на ленч; поставили гурий; сделали несколько снимков; водрузили „Юнион Джек“, вручённый нам Королевой-матерью, и все наши личные вымпелы. Мы называем это место полюсом, хотя на самом деле после следующих обсерваций мы прошли ещё полмили на юго-восток и вот в этой точке утвердили окончательно „Юнион Джек“. До обеда поравнялись с последним лагерем норвежцев — они его назвали Полхейм; норвежцы оставили здесь государственный флаг и флаг „Фрама“, а в палатке — порядочно снаряжения: спальные мешки, наполовину из оленьих шкур, две пары штанов, также на оленьем меху, спальные носки, секстант, искусственный горизонт, гипсотермометр со сломанными термометрами и пр. Я взял с собой спиртовку, которая могла пригодиться для медицинских надобностей и для дезинфекции примочек из снега. В палатке лежали письма: одно Амундсен адресовал королю Хокону, к нему прилагалась записка Скотту с просьбой передать его по назначению. Среди бумаг нашли список имён пятерых участников партии, но не указывалась их роль. Я сделал несколько зарисовок, но мешал очень холодный ветер, — 22° [-30 °C]. Бёрди сделал несколько снимков. Саней мы не нашли, хотя в бумагах они значились оставленными; возможно, их занесло снегом. Палатка была презабавным маленьким сооружением на двоих, с помощью белой верёвки растянутым между стойками из кладрастиса{204}.

Из швов палатки я вытащил несколько обрывков истлевшего серо-голубого шёлка. Скандинавы побывали на полюсе 16 декабря, здесь находились с 15-го по 17-е. За ленчем в лагере Южный полюс мы заметили примерно в полумиле от нас чёрный флаг, развевающийся на санном полозе. По просьбе Скотта я сходил за ним на лыжах и увидел — к нему привязана записка, из которой явствует, что именно эту точку норвежцы считали истинным полюсом. Мне отдали флаг и записку с подписью Амундсена, а также кусок полоза. Все наши перемещения в районе полюса наглядно изображены на небольшой схеме. После ленча мы прошли 6,2 мили от лагеря Полюс на север и стали на ночёвку»[289].

Боуэрс, по-видимому 17 и 18 января, внёс в метеорологический журнал следующие записи о районе Южного полюса:

«В пределах 120 миль от Южного полюса направление заструг, которые мы пересекали, соответствует, вероятно, направлению определённых господствующих ветров. Приблизительно до широты 78°30′ ю., на которой мы закончили подъём и бесспорно начали спускаться к полюсу, заструги явно направлены на юго-восток. Далее последовала местность, пересечённая юго-восточными, южными и юго-западными застругами. Затем приблизительно на 79°30′ возобладали заструги с юго-юго-запада. В этом районе ледяного купола поверхность изрезана неровностями, пролегающими более или менее перпендикулярно нашему курсу. Они переходят в огромные волны протяжённостью в несколько миль[290], с однородной поверхностью на гребнях и в седловинах между ними. Поверхность покрыта сплошным ковром ледяных кристаллов. Пока мы там находились, они непрестанно выпадали то в форме крошечных игл, то в форме пластинок. Благодаря этому всё время появлялись ложные солнца.

Флаги, оставленные месяц назад норвежцами, практически не пострадали, из чего можно сделать вывод, что в этот период не было очень сильных ветров{205}. Их санная колея и лыжня, там, где видны, слегка приподняты, то же произошло и с отпечатками собачьих лап. Близ их лагеря Южный полюс снежные наносы имеют юго-западное направление, но с подветренной стороны палатки один сугроб тянется на юго-юго-восток. Норвежцы поставили палатку с учётом юго-западного ветра. Идти по снегу плохо — он слишком рыхлый, — и под его поверхностью никаких изменений кристаллической структуры не наблюдается; слоёв наста, как на Барьере, здесь нет.

Снег настолько рассыпчатый, что снежинки существуют как бы отдельно друг от друга, не сцепляясь, при таянии из него получается очень мало воды. Непрерывное и быстро меняющееся движение перистых облаков, образование и перемещение светящихся точек свидетельствуют о том, что в это время года верхние слои атмосферы не вполне спокойны или совсем не спокойны»[291].

И всё! Ни звука больше о страшном потрясении, которое они несомненно испытали. Представьте себе: эти люди уже два с половиной месяца находились в пути и прошли 800 миль.

Ледник оказался для них тяжким испытанием. Плато, до места прощания с последней возвращающейся партией, было не хуже, возможно даже лучше, чем они ожидали. Но за этой чертой к большой высоте, встречному ветру и низкой температуре, достигавшей в среднем -18,7° [-28 °C], добавился град ледяных кристаллов, которые превратили снег в подобие песка, особенно в солнечную погоду. Они жили в перистых облаках, и в таких необыкновенных условиях оказывалось, что поверхность снега холоднее, когда светит солнце, чем когда его скрывают облака. Они начали спускаться.

Тут появились первые настораживающие признаки: они мёрзли, особенно Отс и Эванс, а у Эванса и с руками было плохо — они вообще болели у него с той поры, как матросы сколачивали новые сани. Заниматься этим было очень холодно — наверное это была одна из самых тяжёлых их работ за всю экспедицию. Я не уверен, что на это обстоятельство обращено достаточно внимания.

И после всего этого:

«Норвежцы нас опередили. Они первыми достигли полюса. Ужасное разочарование! Мне больно за моих верных товарищей. Мы многое передумали и обо многом переговорили. Завтра надо идти дальше, к полюсу, а затем с максимальной скоростью спешить домой. Конец всем нашим мечтам. Печальное будет возвращение…

Полюс!

Да, насколько иные условия против тех, которые мы ожидали. Мы пережили ужасный день… Товарищи шли через силу с застывшими руками и ногами… У Эванса руки так зазябли, что решили сделать привал… Ветер дует вовсю, температура -21° [-29 °C]. В воздухе чувствуется эта страшная холодная влажность, которая в одну минуту пронизывает до костей… Великий Боже! Что это за ужасное место…»[292]{206}

Это не вопль отчаяния. Это возглас, исторгнутый из глубин души жуткой действительностью. Ведь температура близ Южного полюса даже в январе приблизительно на 24° ниже температуры соответствующего месяца (июля) у Северного полюса[293] (если такой мороз стоит здесь в разгаре лета, то каково в середине зимы?). И всё же, за исключением поверхности, похожей на песок, условия были такими, какими они себе их представляли, и продуманная до мельчайших подробностей организация похода оправдала себя даже сверх всех ожиданий.