Дэн Сяопин - Александр Панцов

Между тем демократическое движение набирало обороты. Уже в январе 1979 года из Пекина оно стало распространяться на другие крупные города, где возникли свои «стены демократии». В то же время в разных местах начали образовываться не контролируемые партией и комсомолом организации. Различные активисты в сотнях копий принялись выпускать самиздатские рукописные журналы. Некое общество «Просвещение» вывесило дацзыбао с критикой Мао Цзэдуна прямо на одной из стен его Дома памяти. Но все же эпицентром политической жизни оставалась «Сиданьская стена». По словам очевидца, именно к ней со всех концов страны стекались люди, чтобы «вдохнуть пекинский воздух демократии»191.

Либеральные перемены в Китае приветствовал президент США Джимми Картер, активно заявлявший о себе как защитнике прав человека во всем мире. Из информации своего представителя в КНР Дж. Стэплтона Роя он знал, что Дэн Сяопин «не только позволяет, но и инспирирует кампанию настенных постеров, направленную против консерваторов в правительстве, для того чтобы укрепить контроль над бюрократией»192. Из интервью же Дэн Сяопина Новаку ему было известно, что «мудрый и динамичный» Дэн спешит, пока еще в силах, создать «разумную экономическую и политическую систему» у себя в стране и «заключить союз с Соединенными Штатами против Москвы»193. Последнее тоже было немаловажно: президент США, как известно, считал Советский Союз врагом номер один. Все это способствовало сближению США и КНР.

К середине декабря 1978 года отношения двух стран достигли той стадии, когда установление дипломатических связей стало неизбежным. Не только Картер, но и Дэн стремились ускорить процесс: нормализация отношений с крупнейшей индустриальной страной мира могла принести Китайской Народной Республике весьма ощутимые плоды в деле осуществления четырех модернизаций194. После нескольких раундов переговоров, проходивших в Пекине с конца мая 1978 года в обстановке строжайшей секретности (в них сначала участвовали Дэн Сяопин и помощник президента США по национальной безопасности Збигнев Бжезинский, а затем китайский министр иностранных дел Хуан Хуа и глава американского Бюро связи в КНР Леонард Вудкок, получавшие, разумеется, соответствующие директивы от Дэна и Картера), стороны наконец достигли взаимопонимания по тайваньскому вопросу. После этого Дэн трижды встречался с Вудкоком, чтобы окончательно расставить все точки над «i». Американцы согласились аннулировать договор о взаимной обороне с Тайванем от 2 декабря 1954 года, по которому имели право держать войска на территории острова и в районе Пескадорских островов, вывести с Тайваня весь свой военный персонал и свернуть дипломатические отношения с гоминьдановским режимом. Китайцы же закрыли глаза на продолжение поставок Тайваню американского вооружения, а также заверили американцев в том, что не будут опровергать их возможного заявления относительно важности разрешения проблемы Тайваня мирным путем, хотя и считают это «вмешательством во внутренние дела КНР»195.

Пятнадцатого декабря 1978 года в девять часов вечера по североамериканскому восточному времени (16 декабря в десять часов утра по пекинскому) Картер и Хуа Гофэн обнародовали совместное коммюнике о решении своих стран признать друг друга и установить дипломатические отношения 1 января 1979 года.

Для всего мира это был большой сюрприз, особенно — для Тайваня. Опасаясь тайваньского лобби в Конгрессе, Картер не ставил в известность о переговорах с коммунистами президента Китайской Республики Цзян Цзинго, сына скончавшегося в 1975 году Чан Кайши, а проинформировал его о предстоявшем разрыве отношений только за семь часов до оглашения коммюнике, когда в Тайбэе было два часа ночи! Ошарашенного и еще не очнувшегося от сна Цзян Цзинго поднял с постели посол США, передавший ему решение своего правительства. Цзян заплакал196. Если бы Дэн знал об этом, он был бы очень доволен.

Нормализация отношений с Соединенными Штатами сделала возможным визит Дэна в США. Он давно хотел посетить эту страну, удивлявшую мир своими грандиозными успехами в области экономического развития. Еще в мае 1978 года, принимая Бжезинского, Дэн полушутя заметил, что ему недолго осталось находиться у власти («Около трех лет», — почему-то конкретизировал он), а хотелось бы увидеть Америку. Бжезинский тут же подхватил идею, пригласив Дэна к себе в гости в Вашингтон. Дэн, улыбнувшись, согласился197. В декабре пришло и официальное приглашение от президента, правда, не персональное. Картер не знал, кого приглашать: то ли Дэна, то ли Хуа, который формально был еще главой китайского правительства. Но Дэн быстро разрулил ситуацию. «Мы принимаем приглашение правительства США посетить Вашингтон, — сказал он Вудкоку. — Если говорить конкретно, поеду я»198.

И 28 января 1979 года вместе с Чжо Линь, заместителем премьера Фан И, курировавшим вопросы науки и техники, Хуан Хуа и несколькими другими помощниками отправился за океан. После визита Хрущева в 1959 году и Брежнева в 1973 году это был третий визит лидера крупной социалистической державы в главную цитадель империализма.

Принят Дэн был по высшему разряду. На аэродроме американских военно-воздушных сил Эндрюс под Вашингтоном его встречали вице-президент Уолтер Мондейл и госсекретарь Сайрус Вэнс, излучавшие радушие. Они проводили его в роскошную резиденцию Блэер Хаус на Пенсильвания-авеню, предназначенную для почетных гостей. Четырехэтажный особняк поражал великолепием внутреннего убранства: изысканная мебель, дорогие ковры, живописные полотна. Да и весь город, который Дэн успел рассмотреть из окна правительственного лимузина, производил впечатление: широкие прямые проспекты, высокие массивные дома, Капитолий, Национальная аллея (Молл), монумент Джорджу Вашингтону — прямой четырехгранный столб, устремленный в небо, — чем-то напоминающий памятник народным героям на площади Тяньаньмэнь, только гораздо выше.

Через несколько часов, дав Дэну и Чжо Линь прийти в себя после перелета, за ними заехал «старый друг» Бжезинский, который, как и обещал, устроил для них небольшой прием в своем доме (помимо хозяев, их троих детей-подростков и четы Дэнов присутствовали только Вэнс, Хуан Хуа и несколько других лиц). Обед носил частный характер199.

Со следующего дня пошел калейдоскоп официальных встреч, поездок и выступлений — в течение целой недели, вплоть до отъезда Дэна из США 5 февраля. Было много восклицаний, улыбок и даже слез умиления. Дэн жал руки политикам и бизнесменам, целовал детишек, певших ему песни на китайском языке, посещал Сенат, Палату представителей, научные центры, в том числе Космический центр в Хьюстоне, заводы Форда и Боинга, техасское родео и конечно же Белый дом, где неоднократно беседовал с Картером, которого сумел обаять. «Дэн произвел на меня благоприятное впечатление, — записал Картер в дневнике 29 января. — Он маленький, крепкий, образованный, искренний, смелый, страстный, представительный, уверенный в себе, дружественный, и вести с ним переговоры — удовольствие»200. Дэн тоже, казалось, испытывал удовлетворение201.