Кровное дело шевалье - Мишель Зевако

— Что вам нужно в моем доме? — холодно осведомилась красавица.

— Ох! — борясь с волнением, воскликнул Пардальян. — Ваш прием не назовешь любезным, и я не собираюсь докучать вам… Но ответьте мне на единственный вопрос…

— Сперва вы признайтесь мне, — перебила его Алиса. — Это… он прислал вас сюда?..

— Вы хотите выяснить, не явился ли я к вам по поручению графа Марийяка?

— Да… Ведь это он попросил вас зайти ко мне, верно? Он встретился с королевой Наваррской, она ему все рассказала. Она стремилась оградить его… от такой презренной твари, как я. Конечно, я его недостойна…

— Да нет же, вы заблуждаетесь. Граф де Марийяк вовсе не посылал меня к вам.

— Так вы не от него? — вскричала Алиса и разрыдалась, закрыв лицо руками.

Шевалье встал перед ней на колени и начал говорить спокойно, но твердо. Голос его был полон искреннего участия:

— Прошу вас, успокойтесь! Клянусь вам, я уже забыл те слова, что вы произнесли в беспамятстве. В чем бы вы ни были виноваты, для меня вы только несчастная, истерзанная страданиями женщина. Мне известно, сколь страстно вы любите моего друга. Такая любовь может искупить любые грехи!

— Ах, продолжайте, продолжайте же! — пролепетала Алиса. — Я так долго мучилась в одиночестве — и совсем никого рядом…

Шевалье поднялся, за руки притянул Алису к себе, нежно обнял и легко прикоснулся губами к ее дивным волосам. И столько братской любви было в этом поцелуе, что Алиса почувствовала, как в ее душе вновь воцаряются мир и покой.

Жан заговорил с Алисой спокойно и нежно:

— Он любит вас. Поверьте, ни одну женщину в мире не любили с таким благоговением, с такой страстью. Он не желает знать о вас ничего дурного: вы — его святыня, его радость, его жизнь!.. Не думайте, он ничего такого мне не говорил, но в каждом его слове, в каждом взгляде сквозит обожание, с которым он относится к вам… Он преклоняется перед вами, вы для него — божество… Успокойтесь, не терзайте себя — беззаветное чувство такого человека способно творить чудеса…

— Нет, — простонала Алиса, — нет… Если бы это было возможно!.. Он так благороден — и ни о чем не догадывается…

— Поймите, он любит вас. Какая разница, известны ли ему ваши секреты? Не сомневайтесь: его душа принадлежит вам так же, как ваша — ему… Только одно имеет значение — ваша безграничная преданность жениху и его верность вам…

— У вас благородное сердце, господин де Пардальян!

— Да, это так, — ответил шевалье с той странной прямотой, которая всегда отличала его слова и поступки. — Я знаю: сердце у меня на месте. Я могу здраво и спокойно судить о ваших переживаниях и вижу, что ваша любовь к графу возвышенна и чиста, даже если вы действительно виновны в тех прегрешениях, о которых говорили… Душа, способная на такое чувство, — прекрасная душа! Счастлив мужчина, которого вы боготворите, и должны быть счастливы и вы, понимая, как он относится к вам!

— Но вам же ничего неизвестно обо мне! — воскликнула трепещущая Алиса. — Вы смогли утешить мое кровоточащее сердце, потому что и сами страдали. Я видела в вас врага, а вы стали мне братом! Но я хочу, чтобы вы узнали…

— Нет, сударыня, нет! — с невольным страхом воскликнул шевалье. — Пусть покров молчания сохранит ваши тайны.

— Дорогой друг!..

— Да, я ваш друг, Алиса, и друг графа. Во имя нашей искренней привязанности умоляю: не надо сейчас произносить слова, о которых вы потом пожалеете. Вы должны думать о будущем, Алиса. Если бы я позволил вам сейчас рассказать мне все, вы когда-нибудь раскаялись бы в том, что доверились постороннему!

Красавица вздрогнула. Пардальян, сам того не желая, разбередил ее раны.

— Посторонний, — прошептала она так тихо, что шевалье не услышал, — сколько их… тех, кому уже известны мои постыдные секреты…

Алиса замолчала и попыталась взять себя в руки.

— Скажите, — спросила она уже спокойнее, — граф в Париже?

— Нет.

— Скажите, — помедлив, промолвила Алиса, — вы получили весточку от него? Где он?.. Что с ним?

— Весь Париж обсуждает то, что королева Наваррская приехала в Блуа и ведет переговоры с королем Франции. Скорее всего, граф тоже в Блуа.

Глаза Алисы радостно засияли.

«Если бы королева Жанна сообщила ему правду обо мне, Деодат давно был бы здесь, — сообразила фрейлина. — А раз он не примчался в Париж, значит, Жанна д'Альбре все от него скрыла».

Лицо Алисы осветилось улыбкой. Красавица тут же вспомнила об обязанностях хозяйки и кликнула Лауру; та подала фрукты, прохладительные напитки и сладости. Но шевалье не притронулся к лакомствам.

Алиса уже полностью взяла себя в руки и мило извинилась перед Пардальяном:

— Ради Бога, не обижайтесь на меня за столь нелюбезный прием. Я просто обезумела, это было какое-то затмение…

— Забудем об этом! Раз вы видите во мне друга, осмелюсь обратиться к вам с одной просьбой.

— Буду рада вам помочь, шевалье! Вы ведь говорили, что у вас ко мне какое-то дело…

— Да, это так, — ответил шевалье.

Он все больше волновался. Алиса заметила его тревогу. Она внимательно посмотрела на молодого человека и улыбнулась:

— Послушайте, шевалье, я хочу вам сказать только одно. Я сочту за честь быть вам полезной; поверьте, ради вас я пойду на любые жертвы.

— Сударыня, — ответил Жан, — боюсь, я действительно попрошу вас о жертве.

— Я готова. Все что угодно! — воскликнула Алиса. — Мне кажется, вы страдаете — и потому почувствовали боль, терзающую меня. Вы облегчили мои муки… Шевалье, для меня вы воплощение чести. Другой, услышав мои признания, отвернулся бы от преступницы… Самые великодушные постарались бы, по крайней мере, предостеречь моего возлюбленного… Да, они сочли бы это своим долгом, святой обязанностью настоящих друзей графа… А вы, шевалье, вы не стали ни о чем расспрашивать меня. Вы пожалели несчастную и не пожелали выведывать причины ее скорби… Это говорит о благородстве и величии вашей души… И я буду счастлива сделать для вас все, что в моих силах… Говорите же, я слушаю!..

— Так вот, — решительно начал Пардальян, — я тоже влюблен. И моя избранница дорога мне так же, как вам — граф де Марийяк… А теперь вообразите на минуту, что граф, ваш суженый, оказался моим пленником… И вы пришли ко мне, заклиная отпустить его… О, вы дрожите — значит, вы все поняли. Я не собираюсь выяснять, почему именно в ваш дом маршал де Данвиль поместил узниц — меня это не интересует. Скажите лишь одно: можете ли вы ради меня, ради человека, которого сочли своим другом, освободить Жанну де Пьенн и ее дочь?

Жан говорил, а Алиса становилась все бледнее.