Культ свободы: этика и общество будущего - Илья Свободин

само мышление, помогают жить. Например, покупатель может предпочесть покупать дороже там, где ему приятнее – чисто, светло, вежливые продавцы. Это вкус. Но и стереотип. Чистый магазин – лучше товары. Легкость и быстрота таких выводов понижает издержки и уменьшает риск отравиться. Это такой оптимизирующий алгоритм работы мозга, находящий широкое применение на рынке. В частности, страховые компании, как и работники отдела кадров, особенно охотно оценивают статистические, групповые характеристики. Но разум подсказывает – всегда надо учитывать индивидуальные качества. Причем заметьте, не субьективно индивидуальные, а обьективно индивидуальные. Чем полнее учет, тем лучше результат. И хотя чисто по-человечески проблемы кадровиков и страховиков, вынужденных обходиться той информацией, какая у них есть, понятны, ОЭ не признает стереотипов и называет их тем, что они есть на самом деле – слепотой и близорукостью. Стереотип, как и любая закономерность, неприменим к свободным людям. Это паллиатив настоящего предвидения – этического, включающего полное раскрытие любой значимой информации.

Стереотип, который незаметно проявляется в простой неадекватности оценки человека, может привести к вполне трагическому результату в масштабах общества. Конечно, само по себе плохо, когда недостойные получают преимущество, а достойные оказываются ущемлены, но гораздо хуже то, что в отличие от личного вкуса, групповая дискриминация не только упрочивает стереотипы, но и способна воплощать их в реальность из чистой фантазии. Например, сначала работодатель выбирает сотрудников исходя из своих, внушенных нехорошими людьми, стереотипов. Дальше соискатели ищут работу с учетом знания о подобном стереотипе. А еще дальше формируются компании, где работают одни, и компании, где работают другие. Или не работают вообще, если таковых не находится. Так стереотипы делят публичную сферу на все более узкие группы, которые постепенно отгораживаются друг от друга, что чревато взаимным непониманием, отсутствием общей основы для договора и, в конце концов, насилием.

Поскольку группы имеют тенденцию из мысленных абстракций превращаться в социальную реальность, еще раз подчеркну разницу между группой и коллективом. Группа скорее отделяет, чем обьединяет. Ее члены непохожи на всех остальных, они отличные, иные, поэтому группой в общем случае является любой закрытый коллектив, включая семью. Закрытость означает, что претендент на членство должен обладать неким, не обязательно врожденным, качеством.

– Групповой эгоизм

Дискриминация вызывается не только отсутствием обьективной информации о способностях потенциального партнера и полаганием вследствие этого на стереотип, но и групповым эгоизмом – предпочтением собственной групповой идентичности. В этот раз проблема в том, что человеку свойственно считать положительными (и преувеличивать положительность, если она в самом деле есть) качества, характерные для его группы. Оценивая партнера, человек подсознательно, а может сознательно, сравнивает его с собой и любые расхождения оказываются потенциальными недостатками. Партнера, разумеется. Дискриминация вступает в дело, когда субьект фиксирует принадлежность партнера к какой-то группе и если так случилось, что группа оказалась не его, мозг сам по себе оказывается неспособен на обьективность. Его захлестывают эмоции групповой солидарности и прочие пережитки времен коллективного героизма. Чем дальше и абстрактней партнер, тем меньше в нем оказывается человеческого. А чем больше группа, с которой отождествляет себя субьект, тем дальше на периферию внимания отодвигается от него "аутсайдер", тем обьективнее кажется собственная искаженная оценка. Если в отношении лично себя еще можно сомневаться, то в отношении, скажем, своего народа – вряд ли. Коллективное подавляет автономию, и верх над обьективностью этики берет субьективность коллективной оболочки.

Эгоцентричное искажение ценностей всевозможных человеческих черт и качеств, деление людей на группы и противопоставление их друг другу замахивается на святое – на №3. Если идти по этому пути, в конце концов ОБ исчезнет со всеми вытекающими последствиями, включая потерю смысла жизни и подмену этики групповой моралью. Это вывод станет понятнее, если мы вспомним, что ОБ означает "общее благо". А что может быть у нас общего с людьми, принадлежащими другой группе? Тем более, что они же явно неполноценные? Но если постоянно выбирать для взаимодействия своих, остальные все сильнее выпадают из поля зрения, круг сужается и свободный выбор рано или поздно превращается в детерминированный, особенно когда неполноценные придут и принудят к нему.

Как мы видим, биология в очередной раз препятствует этике. Биологические атавизмы и неэтичные идентичности – наследие племенной психологии. Но не стоит впадать в отчаяние. Человек способен избавиться от любой субьективности, как и от всякого животного наследия, если оно осознанно и подконтрольно разуму. Более того, практика социального конструирования показывает нам поистине удивительные примеры, когда люди переходят черту обьективности и начинают преувеличивать достоинства чужих групп, а свои начинают принижать, презирать и даже ненавидеть. Что, пожалуй, тоже перебор.

– Групповая "мораль"

Уже факт предпочтения определенной группы людей плох сам по себе, но еще хуже, когда в отношении членов своей группы начинают внедряться высокие моральные нормы, коих прочие оказываются недостойны. Коллектив вообще обладает огромной властью над индивидом – мы и людьми-то стали благодаря коллективу. Неудивительно поэтому, что индивид может проявлять разнообразные моральные девиации, вытекающие из членства в нем. Виды их не слишком многообразны и сводятся, во-1-х, к подмене конечных целей и связанных ценностей, во-2-х, к совместным действиям по их достижению, и в-3-х, к преданности, готовности к жертве во имя этого. Различается лишь степени девиаций – от активной героической жертвенности до расчетливого взаимообразного "альтруизма", но в любом случае после того, как группа отьедает кусок этики и автономии, их уже естественным образом не хватает на тех, кто в нее не попал. Они автоматически становятся чужаками, не заслуживающими человеческого отношения. Коллективное достоинство незаметно подменяет личное.

Рубеж возникновения групповой морали пролегает где-то между неосознанным предпочтением своей группы и ясной совместной целью. Откуда берется цель? В конечном итоге – от проблем со смыслом жизни отягощенных повсеместным насилием, от отсутствия общего договора, от борьбы всех со всеми. Не осознавая ее, или вообще не имея осмысленной жизненной цели, человек в конечном итоге ассоциирует цель группы с каким-то из своих многочисленных интересов/предпочтений. В чем заключается цель? Группы сложившиеся естественным путем тупо стремятся выживать в этой борьбе и дальше. Группы новые вступают в дело борьбы, изобретая более заманчивые цели – за власть, за экономический успех, за идею справедливости или за правильное ношение одежды, но при этом, коль скоро борьба требует обособленной группы, эта цель все равно дополняется необходимостью существования группы, что морально развращает борца, подменяет группой человечество – дарит идентичность, чувство принадлежности, мираж ОБ и смысла. Тут и появляется групповая мораль – полезная мораль, вырожденная до пользы группе. Однако ценность коллектива, да еще отрицающего договор