Происхождение партократии - Абдурахман Авторханов

Но Сталин вынужден был открыто признать, что ОГПУ, по заданию ЦК, начало пользоваться внутри парии не только агентурной сетью, но и своими провокаторами (надо сказать, что Ленин был против использования агентурной сети ОГПУ в партии и против вербовки коммунистов в качестве сексотов). Вот заявление Сталина по поводу нашумевшего тогда дела «врангелевского офицера»:

«Говорят о бывшем врангелевском офицере, обслуживающем ОГПУ в деле раскрытия контрреволюционных организаций. Оппозиция скачет и играет, подымая шум по поводу того, что бывший врангелевский офицер, к которому обратились союзники оппозиции, все эти Щербаковы и Тверские, оказался агентом ОГПУ. Но что же тут плохого, если этот самый бывший врангелевский офицер помогает Советской власти раскрывать контрреволюционные заговоры?… оказалось, что господа Щербаковы, Тверские и Большаковы, налаживая блок с оппозицией, уже имеют блок с контрреволюционерами, с бывшими колчаковскими офицерами, вроде Кострова и Новикова, о чем докладывал сегодня тов. Менжинский» (там же, стр. 187).

Когда Троцкий и Зиновьев начали приводить многочисленные факты арестов старых большевиков накануне съезда только потому, что они несогласны с официальной линией ЦК, Сталин ответил коротко: «Да, мы их арестовываем и будем арестовывать, если они не перестанут подкапываться под партию и Советскую власть» (там же, стр. 190).

Как быть теперь с Троцким и Зиновьевым? Здесь надо сказать об одной манере Сталина играть роль «миротворца», одновременно плетя сеть интриг и разжигая страсти до накала против своего соперника. В 1924 году Сталин натравил Зиновьева и Каменева против Троцкого, но когда те потребовали исключения Троцкого из Политбюро и партии, Сталин не согласился, сказав, что нужен мир. На июльском пленуме Сталин натравил весь пленум против Зиновьева и Троцкого, но когда пленум захотел их вывести из своего состава, Сталин не согласился, сказав, что все-таки нужен мир. На апрельском пленуме ЦК и ЦКК в 1929 году Сталин так остро и бескомпромиссно поставил вопрос о «правых капитулянтах» – о Бухарине и Томском, что опять-таки пленум потребовал их немедленного вывода из Политбюро, но Сталин заявил, что он не согласен с таким требованием: «По-моему, можно обойтись без такой крайней меры» (Сталин, Соч., т. 12, стр. 107). На данном октябрьском пленуме Сталин в кокетливых тонах говорил о своей такой «миролюбивой» слабости. Он сказал:

«На прошлом пленуме ЦК и ЦКК… меня ругали некоторые члены пленума за мягкость в отношении Троцкого и Зиновьева, за то, что я отговаривал пленум от немедленного исключения Троцкого и Зиновьева из ЦК (Голоса с мест: "Правильно!"… Тов. Петровский: "Правильно, всегда будем ругать"…). Но теперь, товарищи, после всего того, что мы пережили за эти три месяца… мягкости не остается уже никакого места… Теперь надо стоять нам в первых рядах тех товарищей, которые требуют исключения Троцкого и Зиновьева из ЦК» (Бурные аплодисменты. Голоса: "Правильно! Правильно!" Голос с места: "Троцкого надо исключить из партии"). "Это пусть решает съезд, товарищи"» (Сталин, Соч., т. 10, стр. 191).

Пленум вынес постановление об исключении Троцкого и Зиновьева из состава ЦК за фракционную деятельность, «граничащую с образованием новой антиленинской партии совместно с буржуазными интеллигентами». Пленум постановил также передать на решение XV съезда «все данные о раскольнической деятельности лидеров троцкистской оппозиции, равно как и группы т.т. В. Смирнова-Сапронова» («Правда», 25 октября 1927 г.).

Весь период от октябрьского пленума до открытия XV съезда характеризуется, с одной стороны, крайним обострением борьбы между ЦК и оппозицией, с другой, небывалым доселе размахом репрессий против оппозиции и сочувствующих ей в партии и народе. Массовые исключения из партии, увольнения с работы, исключения из школ, групповые аресты старых большевиков органами ОГПУ, – все это становится обычным явлением дня. В этих условиях не только подписывать оппозиционные документы и голосовать за них на партийных собраниях, но и просто выражать свое сочувствие оппозиции становится уже подвигом. Тем более знаменательно, что силы оппозиции в этот период не тают, а растут. «Заявление 83-х» (72 печатных страницы) от июня 1927 года собрало тысячи подписей активных деятелей оппозиции (в нем говорилось о вине ЦК за разрыв Англией 27 мая 1927 г. дипломатических отношений с СССР, вине ЦК за поражение китайской революции, о перерождении «диктатуры пролетариата» в «буржуазное государство», об антирабочей, антибедняцкой, прокулацкой, пронэпмановской политике ЦК, о националистической теории «социализма в одной стране», об установлении диктатуры сталинской фракции над партией и т. д.). Партийный историк, главный мастер сталинских чисток партии Ем. Ярославский писал, что эта платформа была отпечатана подпольной типографией в количестве 30 тысяч экземпляров и ее подписали 5 тысяч человек (Ем. Ярославский, «Краткая история ВКП(б)», стр. 487; комментатор протоколов «Пятнадцатого съезда» (стенограф, отчет) задним числом снизил количество подписей до трех тысяч, см. ч. II, изд. 1962 г., стр. 1644).

Контртезисы оппозиции, по докладам Рыкова (О пятилетнем плане) и Молотова (О работе в деревне) ЦК вынужден был, в силу решения октябрьского пленума, опубликовать в специально созданном к съезду при «Правде» «Дискуссионном листке» (с 30 октября по 2 декабря 1927 г.). Представители оппозиции выступали также на партийных собраниях заводов, фабрик, учреждений, школ, военных частей с обоснованием контртезисов оппозиции в атмосфере, совершенно неизвестной и невозможной в цивилизованной среде. При партийных комитетах по указанию ЦК были созданы специальные команды «скандалистов, свистунов, громил», о которых упоминалось и на XV съезде («Пятнадцатый съезд»… стр. 547).

Как только на каком-либо собрании появлялся представитель или сторонник оппозиции, туда посылалась команда «свистунов и громил», которая, опираясь на местного партийного секретаря и его актив, должна была срывать выступление оппозиционера. На том же XV съезде приводился рассказ Троцкого, как секретарь Московского комитета Угланов руководил московским активом, когда выступали оппозиционеры:

«Троцкий, инструктируя кружок, говорил, что Угланов проводил московский актив и давал (это его доподлинные слова) специальную команду свистунам… Угланов сидит в президиуме, и если ставит бумажку так (показывает), то значит – посвистите немножко, если он ставит бумажку поперек, то свистите сильнее, а если он разрывает бумажку, тогда и свистите и стучите ногами… Так встречали лидеров оппозиции не только на Московском активе, но и на Украине» (там же, стр. 185-186).

Когда оппозиционные члены ЦК и идущие за ними коммунисты требовали от ЦК, чтобы в их распоряжение были предоставлены помещения, где они могли бы на партийных собраниях изложить свои взгляды, то ЦК и ЦКК отказывали им в этих элементарных правах членов партии. Ярославский, рассказывая, что оппозиция 4 ноября, накануне съезда, незаконно захватила аудиторию МВТУ для собрания, приводил слова Смилги, что ЦК и ЦКК «обязаны предоставлять из того жилищного фонда, который имеется в распоряжении партии, клубы и помещения по нашему требованию в любом районе». Когда он огласил эго требование оппозиции, то из зала XV съезда, как по команде, раздались голоса: «Пусть им Врангель предоставит!», «Можно предоставить на Новодевичьем кладбище!», «За Бутырской заставой!» (то есть в тюрьме. – А. А.), «На Лубянской площади!» (то есть в подвалах ОГПУ. – А. А.) (там же, стр. 544).

Несмотря на такой психологический, политический и полицейский террор, «контртезисы» оппозиции к съезду, по официальным, явно преуменьшенным данным, собрали 13 300 голосов, стоявших за оппозицию (Ярославский: «оппозиция получила один процент голосов во время дискуссии и полпроцента колеблющихся», это и составляет названное абсолютное число от 887 000 членов партии, представленных на XV съезде; Ем. Ярославский, цит. пр., стр. 488).

Большую активность оппозиция, особенно ее местные группы, развернула путем распространения листовок. Накануне празднования десятой годовщины Октябрьской революции оппозиционеры опубликовали в Ленинграде за подписями Зиновьева, Радека, Евдокимова, Бакаева, Петерсон и Соловьева воззвание «К демонстрации 7 ноября». Один ленинградский делегат XV съезда считал его фактическим «призывом к восстанию», что, конечно, было извращением фактов. В этом воззвании, вместе с перечислением ошибок ЦК и требований оппозиции, выдвигался лишь один «боевой» лозунг: «По рукам безобразничающих сталинцев, по рукам тех, кто борется против оппозиции» («Пятнадцатый съезд»…, стр. 320).

Накануне праздника Сталин прибег к трюку, который показывает его как весьма изобретательного демагога. Он поставил на специальной юбилейной сессии ЦИК СССР вопрос о выпуске особого «Манифеста» к трудящимся СССР и всего мира в ознаменование юбилейного праздника. «Манифест» торжественно провозгласил: