Покорители студеных морей. Ключи от заколдованного замка - Константин Бадигин

— Плохо, — вздохнул командир. — Не дадут нам колоши без боя уйти в крепость.

— Бог не выдаст, свинья не съест, — отозвался Тимофей Федорович. — Загодя человеку знать не положено. Что будет, то и будет. Однако и раньше с колошами дрались и живыми выходили… И не колоши они вовсе, а другое племя.

С сожалением Слепцов посмотрел на Елену Петровну, испуганно прижавшуюся к мужу. «Вот кому солоно придется, — думал он. — Сидела бы в Москве у мамыньки–помещицы под юбкой и горя не знала…»

— Ты, Елена Петровна, не сумлевайся, выведем тебя отседова, — сказал Слепцов. — Посмотри, круг тебя какие молодцы, один другого здоровее. Такие колошей не побоятся. Ободрись.

— Я не боюсь смерти, Тимофей Федорович. Только бы живой в руки индейцам не попасть.

Командир Круков все еще не мог прийти в себя после кораблекрушения. В голове его бродили беспокойные мысли. Много ли он виноват в потере галиота? Можно ли было что–либо сделать для его спасения? Он упрекал себя, что близко находился от каменистого берега и не успел отойти, когда переменился ветер.

Прошла еще одна тревожная ночь. Утром, позавтракав вяленой кетой, мореходы двинулись в путь. Небо было ясное, светило солнце, погода вселяла бодрость. Около полудня они добрались до берега широкой и глубокой реки. Вдоль берега виднелась едва заметная тропинка. В надежде отыскать брод через реку мореходы свернули на тропинку. Шли долго, до самого вечера, брода не отыскали, а встретили большое туземное жилище.

Евдоким Макаров снова вызвался в разведку. Он взял на руку ружье, первым вошел в дом и, осмотревшись, позвал остальных.

В доме никого не было. У входа горел костер, а на реке, против дома, сделан закол для рыбной ловли. На вешалках висело много вяленой лососевой рыбы.

Поскольку в хижине никого не было, а продовольствие людям необходимо, Иван Степанович решил обойтись без хозяев и взял два десятка кижучей.

— Учиним плату за взятый корм, — сказал Слепцов и вынул из кожаного мешка три сажени нанизного бисера и несколько голубых бус, повесил их на видном месте.

Тем временем завечерело, солнце давно скрылось за вершинами огромных елей. Командир галиота распорядился отойти саженей на сто от хижины и расположиться на ночевку в лесу. Под охраной дозорных мореходы провели ночь спокойно. Под утро Дружок стал ворчать, поглядывая в лес. Когда собрались выступать, увидели, что окружены индейцами. Воины были в боевых масках, вооружены копьями, топорами и стрелами. Они потрясали оружием и испускали воинственные крики.

Тимофей Федорович Слепцов выступил вперед и, не желая никого ни убивать, ни ранить, выстрелил из ружья вверх. Гром выстрела испугал индейцев. Они разбежались и укрылись за деревьями.

Мореходы торопились как можно скорее убраться от опасного места. Они продолжали идти вдоль берега по едва заметной тропинке. Сделав вместе с рекой крутой поворот, они почувствовали себя свободнее и сели на ствол огромного дерева, поваленного бурей.

— Колоши так бы не побежали от выстрела, — высказал Слепцов свою мысль. — У них английские ружья. А эти с копьями да луками.

— Они хотят либо скальпы содрать, либо рабов из нас сделать, — вступил в разговор Евдоким Макаров. — Судно им отдали, на нем тьма товаров всяких, так нет, мало им!

— Это племя, надо думать, лесное, — продолжал приказчик. — Из–за гор по реке спустились. А те, что на морском берегу нас встретили, наверное, с Шарлоттских островов… Разобраться трудно. На Аляске народы маленькие, а говорят каждый на своем языке. На Уналашке свой, у кадьякцев свой. И кенайцы, и якутатцы по–своему разговаривают. Ну и на Ситке инако, и на Шарлоттских островах… Иное племя всего триста человек, а язык особый.

Мореходы не считали себя в безопасности. Они все время чувствовали преследование. Индейцы шли по пятам. Из леса доносились крики неизвестных птиц, тихий свист, шорохи. Это беспокоило путников, отступающих от врага, который выжидал удобного случая.

В пятницу утром мореходы встретили у реки трех безоружных индейцев–мужчин и одну женщину. Желая выяснить их намерения, Слепцов попросил: «Мы голодны, нам нужна рыба».

— Да, да, рыбу дадим, — обещали индейцы. — Идите медленней. — И скрылись. Вскоре они вернулись. У каждого на спине был большой тюк рыбы.

Командир отряда Круков поблагодарил индейцев, рассчитался за рыбу и приказал переводчику рассказать об их земляках, так коварно и зло отнесшихся к русским.

— Плохое поколение, плохое поколение — переводил Ивашка слова индейцев. — Наше поколение хорошее, обиды от нас не будет. Если надо, рыбы еще дадим.

Разговаривая с мореходами, индейцы шли и шли по берегу реки. Поздно вечером отряд вышел к морю. При впадении река стала шире, мельче и быстрее. На противоположном берегу реки виднелось шесть больших барабор.

— Здесь мы живем, — сказали индейцы.

— Нам нужны лодки, чтобы перебраться на ту сторону.

Индейцы пришли в замешательство.

— Сейчас очень мелко, надо ждать прилива, — ответили они переводчику. — Подождем прилива.

— А когда прилив?

— Вот станет темно, тогда и прилив, мы тогда и перевезем.

Мореходы в нерешительности переглянулись.

— Нет, ребята, тут дело нечисто, — возразил Слепцов. — Ночью мы переезжать не согласны, так и скажи, а сейчас отойдем подальше и заночуем.

Все согласились со Слепцовым, и, отойдя на версту от берега реки, отряд расположился на ночлег в чаще леса. Ночью моросил дождь, было сыро и холодно. Еще до восхода солнца мореходы разожгли костры, погрелись, поели рыбы. Когда вернулись на вчерашнее место, увидели возле индейских хижин множество людей. Они сидели на земле и молча наблюдали за мореходами.

— Дайте мне три большие лодки, — крикнул кадьякец Ивашка.

Индейцы молчали. Ивашка крикнул еще раз. Опять молчание.

— Не лучше ли будет поискать броду? Понадежнее будет, — посоветовал Слепцов.

— Пойдем, ребята, — поддержал командир. — Попытка не пытка. Недалече камни на реке лежат. Перейдем по камням.

Угадав намерения мореходов, индейцы отправили к ним лодку с двумя нагими гребцами. Лодка могла вместить человек десять, и поэтому русские попросили вторую, чтобы можно было переехать реку вместе всем. Так требовала осторожность.

— Почему гребцы голые? — пробормотал Слепцов. — Будто и не жарко, остальные в одежде.

Индейцы дали вторую лодку, поменьше, человека на четыре.

Мореходы решили переезжать. В маленькой лодке приехала знакомая индианка. Командир Круков посадил в нее свою жену, повариху–кадьячку, алеута Федора Яковлева, малолетнего ученика Котельникова. В большую лодку поместились девять человек промышленных, самых отважных и проворных. Среди них Евдоким Макаров и пензяк Касьян Овчинников. Остальные остались на берегу.