Рейд. Оазисы. Старшие сыновья - Борис Вячеславович Конофальский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Они едва пропыли середину реки, и до берега ещё оставалось больше ста метров, и Горохов завёл разговор:
– Доктор, а эта… Ну, вот этот ваш бот… он… у него всё, как и у других ботов-женщин? Всё то же самое?
– Простите? – не понял Морозов.
– Ну, он оказывает услуги…? Ну, в смысле, не услуги… Он способен к близости? – наконец закончил мысль инженер.
– Да, – без охоты ответил Морозов, – но узкий комплекс услуг, он не такой, как у сервис-ботов, у тех функции намного шире. Это скорее персональный мед-бот.
– А…, – понял инженер и встал. – Доктор, а можно я разгляжу его поближе, а то в тот раз, когда меня такой же бил, я его не разглядел.
– Пожалуйста, разглядывайте, – сказал молодой врач и убрал ноги с прохода, давая Горохову возможность пройти на корму.
– Тот, кажется, имел азиатский вид, – сказал инженер, подходя к боту поближе.
– Азиатские черты были у всех первых ботов этого класса, а сейчас вы можете заказать себе любые габариты.
– Ах вот оно что…, – Горохов уже был в метре от медсестры.
А та, чуть отклоняясь в сторону, только выглядывала из-за него, чтобы видеть приближающийся берег. На него внимания не обращала… Горохов быстро поднял обрез… и…
Пахх…
В жарком мареве речного воздуха разнёсся резкий звук. Жакан ударил боту точно в шею, в горло. Скорее всего, перебил ему позвоночник. Брызги фонтаном во все стороны и, конечно же, на инженера. Человека выстрел убил бы сразу, но бот ещё умудрился вскочить на ноги. Его рука оставила румпель, и лодка почти потеряла ход.
Пахх…
Картечью туда же в шею. Теперь голова была почти оторвана, и бот с грохотом падает на дно лодки.
«Шея. Как и предполагал. Двенадцатый калибр, но даже после этого он ещё успел вскочить. Это пипец, какие они крепкие. Это в шею. А голова, а сердце? Сомневаюсь!».
Инженер, на автомате перезаряжая обрез, кидает быстрый взгляд на Морозова: не попытается ли напасть? Нет. Сидит смирно. Глазки таращит. Это хорошо. Пусть боится. Горохов хватает бота за ногу и не без труда переваливает его через борт. Садится на забрызганную банку, на румпель и, кладя руку на руль, говорит вежливо:
– Извините, доктор. Но мне так будет спокойнее.
Морозов молчит. Он через дорогие очки смотрит на инженера, на его пыльник в чёрных пятнах разных размеров, на его обрез и ничего не отвечает.
На раскалённых бортах лодки, под раскалённым солнцем бордовая кровь бота быстро высыхает и чернеет. А инженер управляет лодкой и ведёт её к берегу. К близкому уже мыску, на котором под навесом их ждут дорогие квадроциклы.
Говорить у доктора, судя по всему, желания не было, и они молча доплыли до берега, выгрузили свою поклажу из лодки, всё так же молча добрались до двух квадроциклов, спрятанных от солнца под навесом. Горохов дождался, пока Морозов начал укладывать свою сумку в багажник одной из машин, и тут же сказал, указывая на другую:
– Давай-ка поедем на этой, доктор.
Молодой врач только взглянул на него и, не произнеся ни слова, стал перекладывать свою сумку в багажник другого квадроцикла.
– Постой, – Горохов остановил его. – Ты уж извини.
Он начал с профессиональной сноровкой обыскивать молодого врача. И сразу нашёл у него рацию, а затем и пистолет.
– Это для безопасности, – пояснил Морозов.
– Тебе нечего волноваться, я с тобой, – успокоил его инженер.
Врач стал садиться на водительское кресло.
А Горохов уселся на задний диван, вытащил из своего рюкзака тяжёлый баллон, вентиль которого был обмотан пластидом. А из тайника фляги достал детонатор и специальную зажигалку, с которой этот детонатор активировался. Детонатор он вставил во взрывчатку, обратив внимание на то, что пластид от жары стал мягче. После этого он аккуратно уложил баллон за пассажирское кресло. Там ему было самое место. Рюкзак же и сумку с медикаментами он положил на сиденье рядом с собой, противогаз, с уже прикрученным к маске фильтром, – в правый карман пыльника, «зажигалку-передатчик» спрятал в правый карман галифе, поудобнее уселся на задний диван, чтобы Морозов был всё время у него на виду, и произнёс тоном как можно более беспечным:
– Всё, доктор, я готов, можем ехать.
– Повязки, – напомнил Морозов, доставая широкую жёлто-голубую ленту и надевая её на рукав.
– Ах да, дарги должны принять меня за своего, – инженер полез в карман и достал свою повязку.
Глава 70
Горохов мог бы выстрелить, и даже не из пистолета, что был у него в рукаве, он с большим запасом успел бы выхватить револьвер из кобуры и нажать на спуск, и не один раз; он мог бы убить доктора, когда тот не очень-то проворно выскакивал из квадроцикла, увидав на дороге трёх вооружённых людей. Но инженер стрелять не стал. Он, не торопясь надел респиратор, открыл дверь кабины и вылез, и щурясь на солнце.
Во-первых, Горохов уже думал о том, что его могут ждать на этом берегу. Он подумал об этом ещё в тот момент, когда увидал растерянность и удивление в глазах Морозова, когда тот встретил инженера у пристани с лодками. Доктор никак не ожидал его здесь увидеть, а значит…? По мнению доктора инженер там появиться не мог.
А это значило, что с большой-пребольшой вероятностью доктор кому-то рассказал об их разговоре. Кому? Конечно же, Люсичке. И она должна была всё урегулировать с Гороховым (во всяком случае, она обещала Морозову это, но Горохов появился у реки, чем немало удивил доктора). Но не знала, где найти, перехватить Горохова, а затевать непонятные встречи с опасными эксцессами на месте, которое можно легко увидеть из города она не решилась. Поэтому, решено было встретить его на тихом и безлюдном левом берегу. В общем, о высокой вероятности подобной встречи он уже думал ещё на том берегу. Как и о том, что сразу стрелять они не станут. Ведь он Люсичке пока что нужен.
Во-вторых, двоих людей из тех, что стояли у дороги, он узнал. Это были два подручных Коняхина, здоровенный монголоид и наркот. Он их даже в масках опознал моментально по размерам, по пыльникам, по оружию. А третий был высокий и худощавый… Нет, это был не сам Коняхин. Этот третий был само изящество. Пыльник с пояском, шляпка, роскошные, чуть затемнённые очки, изысканный респиратор
