Тайны тысячелетий - Коллектив авторов

Деятельность доминиканцев в Тулузе и ее окрестностях, надо сказать, приобрела особый характер. Достаточно прочесть свидетельство одного из них, брата Гийома Пелиссона, из Тулузы. Вот выдержка из его свидетельства:

«Во славу и хвалу Всемогущего Господа и Святейшей Девы Марии, матери Христа, и Отца нашего, святого Доминика, и всего небесного сонма я хочу письменно воспроизвести воспоминания обо всем, что было сделано сеньором Тулузы, а в тулузской земле — орденом доминиканцев и другими верующими из того же района, благодаря заслугам и мольбам св. Доминика, который учредил и возглавил против еретиков и их паствы этот орден, вдохновляемый Святым Духом, с разрешения папы Онориуса III и с помощью сира Фулька, епископа Тулузского…»

Далее следует рассказ о действиях, предпринятых доминиканскими братьями, предводительствуемыми братом Роланом, и, вопреки несогласию со стороны консулов, то есть муниципальных магистров города Тулузы, подданных Раймона VII.

О том, какая атмосфера господствовала в этих местах в 30-х — 40-х годах XIII века, свидетельствуют многочисленные анекдоты.

«…B это время, пишет брат Пелиссон, умер… один еретик по имени Гальван, великий архимандрит вальденсов[84]. Это событие не осталось незамеченным для мэтра Роллана, который созвал братьев, духовенство и еще несколько человек. Все вместе они отправились в дом, в котором скончался вышеупомянутый еретик, разрушили его до основания, превратили в мусорную свалку; затем выкопали тело Гальвана и вынесли с кладбища Вильнев, где он был похоронен. Они пронесли тело через весь город, во главе огромной процессии, и затем сожгли. Это было сделано во славу Господа Нашего Иисуса Христа и св. Доминика и в честь матери нашей, римско-католической церкви, в 1231 году…»

Брат Пелиссон замечает мимоходом, что в те времена католиков в тех местах преследовали, а доносчиков из еретиков часто убивали, хотя граф Раймон и обещал в мирном договоре по шестнадцать унций серебра в течение первых пяти лет каждому арестованному еретику, независимо от пола, и по одной унции в течение следующих пяти лет. Такое случалось часто.

«Однако гранды страны, а также основная знать и буржуа покровительствовали еретикам и прятали их, били, калечили и убивал их доносчиков; окружение графа, откровенно говоря, было явно коррумпированным. В этой местности он принес много вреда церкви и ее верующим…»

В 1235 году, на Троицу, множество народу пришло исповедоваться и рассказать то, что им известно о еретиках; братья оказались настолько загружены, что никак не могли завершить опросы. Тогда они призвали францисканцев и кюре города для участия в приеме пришедших.

Тогда же приор с помощью тулузского викария задержал нескольких горожан, не захотевших прийти добровольно; среди них оказался и жестянщик по имени Арно Доминик. Когда викарий стал угрожать ему смертью, если он не донесет на нескольких еретиков, тот обещал указать одиннадцать человек, которых он знал, и ему была обещана свобода.

Он тогда повел мессира Пьера де Малафера, сен-сернанского аббата, и викария в сопровождении нескольких вооруженных людей в замок Касс, и там они арестовали семь еретиков…

«Вернувшись в Тулузу, инквизитор брат Гийом Арно вызвал двенадцать тулузских сторонников еретиков. Те отказались прийти, напротив, угрожали ему, требуя прекратить дознание. Видя, что он их не хочет отпускать, а собирается взяться основательно, они, с согласия графа Тулузы объявили, что ему придется покинуть город и прекратить инквизицию… Однако тот, посовещавшись с братьями, принял решение не только вообще не уходить отсюда, но и решительно продолжать борьбу против еретиков. Консулы и их сообщники подняли бунт и выбросили брата инквизитора из конвента и города, подняв на него руку… утверждая и подчеркивая, что если кто-нибудь их опять вызовет в суд по этому поводу, он будет немедленно предан смерти. Поэтому с тех пор церковные клерки больше не осмеливались их вызывать…

Вслед за этим консулы распорядились огласить в городе на каждом углу, — от имени графа и от своего тоже — запрет, под страхом тюрьмы и конфискации имущества, что бы то ни было давать, продавать или одалживать доминиканцам, либо им оказывать услуги. Сходный эдикт они издали для тулузского епископа и каноников Сен-Сернана…»

В действительности, после подписания в Мо мира, вражда покинула поле брани. Ее заменило подпольное сопротивление. Эпизод с конфликтом с консулами в 1235 году наглядно показывает эффект этой подпольной акции: с одной стороны, инквизиция расширяет свою розыскную работу, оказывает все большее давление и, в конце концов, допускает ошибки. А с другой стороны, эти ошибки вызывали очень бурную реакцию среди нееретиков, растревоженных доминиканцами, раздосадованных постоянными придирками с их стороны. Они протестовали, несмотря даже на риск попасть в когти палача и оказаться вынужденными признаться в несовершенных грехах. Поскольку официально разрешенные в 1252 году папой Иннокентием IV пытки начинали давать о себе знать. Очевидно, это было следствием разворачивающейся подпольной борьбы катаров. Стремясь разгромить подпольные сети верующих, инквизиция становилась все более жестокой.

Другим следствием было то, что из-за гонений и необходимости вести свою деятельность скрытно, катары вынуждены были располагать значительными суммами. Согласно одной рукописи того времени, катарская церковь была очень богата. Она существовала за счет приношений верующих, завещанных средств, организуемых в стране сборов пожертвований, а также финансовой поддержки, и довольно значительной, знати на юге страны. Одна прекрасно налаженная подпольная организация позволяла катарским правителям быть хорошо осведомленным и безошибочно действовать в интересах своей секты. В эту великолепно сформированную организацию, конечно же, входили «священники», «отшельники», связные, проводники, сборщики казны, пребывавшие в постоянных разъездах, с трудом распознаваемые, но также и убежища, пристанища и хранилища. Значительная часть катарских сокровищ хранилась в замке Монсегур. Однако «отшельники», постоянно странствуя, могли, в случае необходимости, получить некоторую сумму у хранителей, как в городе, так и в сельской местности.

В самом Монсегуре катары жили спокойно. Вплоть до 1238 года тысячи верующих под носом у инквизиции приходили слушать проповеди старого епископа еретиков Гилабера де Кастра, умершего в 1240 году. И вплоть до 1242 года двор замка и приткнувшиеся к подножию стены лачуги никогда не пустовали.

Дело дошло до того, что Святой Людовик[85], обеспокоенный этим, попросил тулузского графа положить конец этому скандалу. Раймон VII ответил на это тем, что в 1241 году прибыл со своим войском, чтобы основать крепость. Однако без особых результатов… вероятно, для того, чтобы продемонстрировать свою лояльность вассала и преданного сына по отношению к Церкви.